Спокойная ночь

Вася уже долго не мог уснуть. На улице была оттепель. Завтра рано вставать. А он лежал в кровати и никак не мог найти нужное положение. Так — жарко. А так — холодно. А так… болит голова. Он скосил глаза на будильник. Час ночи. В шесть он начнёт звонить и перебудит весь дом. Было бы здорово до этого хоть немного поспать. Откинув голову на подушку, он уставился в окно, на капли, срывающиеся с сосулек. Кусок весны посреди января. Завтра, наверное, снова похолодает. Вася глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь привести голову в порядок. А потом закрыл глаза: пора спать. Давно пора спать. Мысли потекли размереннее, а сознание затуманилось. Дышать стало проще. Часов пять поспать он успеет, вот это будет хорошо… А потом резкий звук удара заставил его подскочить на месте с громко колотящимся в груди сердцем. Снег. Это просто снег падает. С крыши. С пятого этажа. Стажёр сглотнул. Однажды, когда он был ещё ребёнком, мать вела его из школы. Они прошли мимо груды снега, упавшего с крыши. Она сказала: «Под ним мог быть ты», а потом ушла вперёд. А маленький Вася остался стоять рядом с сугробом. Он был готов поклясться, что видел торчащие из него окоченевшие пальцы. Мама постоянно гоняла его от сугробов под домами. Она говорила, если он будет там играть, он обязательно умрёт. От снега. Или куска льда. Вот свалится ему что-нибудь на голову, и будет знать… Она всё время пыталась натренировать его отбегать от зданий по одному её крику. Говорила, что если тебе кричат, что на тебя что-то падает, ты не в коем случае не должен это проверять. Ты должен отбежать сразу же, чтобы это «что-то» разбилось о землю и тебя не задело. Давай, шевели ногами, спасай свою жизнь! Но Вася всегда глядел вверх. И каждый раз ругал себя даже сильнее, чем ругала мать, потому что он опять пошёл на поводу у дурацкой навязчивой мысли, потому что не отпрыгнул, как его учили, потому что мог умереть. А не посмотрев вверх, он не мог сделать ни шагу. Потому что он должен был посмотреть. Потому что иначе это было бы неправильно. И это «неправильно» каждый раз вгоняло в него новый гвоздь. Если бы то, о чём кричала его мама, было реальным, он бы не пережил даже самую первую тренировку. Он вообще не должен был выжить. С крыши сорвался, как будто вдогонку за основной массой, крошечный комок мокрого снега. У Васи по щекам катились слёзы, которые он не мог удержать. Его трясло. Он не мог пошевелиться. У него в груди разверзлась дыра, стремительно заполняющаяся тревогой. Ещё немного, и он ей захлебнётся. Он бы мог умереть прямо сейчас. Кровать внезапно начала казаться одновременно слишком маленькой и чересчур большой. Вася судорожно вдохнул и не смог выдохнуть: воздух вышел с хриплым кашлем, который он даже не услышал. Очередная бессонная ночь превратилась в кошмар. У него снова было это странное — страшное — ощущение: он как будто перестал чувствовать своё тело и смотрел на него со стороны. Сверху. На лежащего на спине невидимку-стажёра, который знает, что с ним происходит, но ничего не может изменить. И этот оцепеневший тощий парень там, внизу, медленно поднял руку и, даже не почувствовав этого, попытался нащупать на тумбочке телефон. Этот номер он знал лучше, чем номера родителей, чем дорогу до работы, чем, наверное, собственный адрес. Руки дрожали, а весь мир сжался до размеров телефонной трубки.  — Алло? — после первого же гудка ответил Максим. Ещё бы не ответил. Он же телефонист. А вот Вася не сразу смог заставить связки подчиняться. Он закрыл глаза, сглотнул и попытался выровнять дыхание. Сердце колотилось как бешеное.  — Алло? Эй, меня слышно? — допытывался Макс. Секунды казались безумно длинными. Вася потел. Почему он не может ответить? Если он ничего не скажет, Максим сейчас бросит трубку, и тогда…  — Вась, это ты?  — Приезжай, пожалуйста, — тут же вырвалось у Васи. Как будто три этих простых слова сняли его голос с предохранителя.  — Сейчас буду. Пять минут. Засекай. И гудки. Вася обессиленно свесил руку с кровати. Даже не обратив внимание на то, как разжал пальцы, он как сквозь сон услышал звуки ударов трубки о тумбочку. Провод-пружинка не давал ей ни секунды на отдых и снова и снова дёргал вверх, обрекая на очередные удары. Всё его тело сейчас было таким проводом. Только он был ещё и оголённым. Больно бился током и искрил. Он сражался со своим дыханием ещё какое-то время. Хотелось впиться пальцами в волосы, чтобы хоть немного унять головную боль, но он не мог снова поднять руки. Сердце билось, как будто на него шли с ножом… Он уже почти к этому привык. Почти. Настолько, насколько возможно. А когда его отпустило, в голове осталась только одна мысль: Максим узнал его по дыханию.

***

Вася знал, что если Максим сказал, что приедет через пять минут, то так и будет. Даже если он находится на другом конце города. Даже если на дворе час ночи. Точно так же Максим знал, что если Вася звонит ему ночью и просит приехать, дверь в квартиру не заперта. Он юркнул в подъезд, код от которого знал, как ему казалось, целую вечность, и бесшумно поднялся по лестнице: у Васи было много злобных бабушек-соседок, которые не любили, чтобы по ночам их тревожили громкой беготнёй. А сколько раз он шутил, что Вася и сам иногда ведёт себя как злобная бабулька? Открыл дверь и буквально ввалилися в квартиру, чуть не напоровшись на комод. Сама грация, конечно, но что поделать.  — Вась, это я! — на всякий случай сказал он темноте, в спешке снимая обувь. Как будто Вася обзвонил весь город и кроме Макса к нему сейчас мог ещё кто-то прийти. Ага. Конечно. Вася не ответил, но Максим этого и не ждал. Главное, чтобы он случайно не решил, что к нему ворвались грабители или типа того. Тем более, тут и грабить-то особо нечего. Оставив ботинки на пороге, он прошёл по короткому коридору в носках, так тихо, как только мог: Вася в такие моменты не любил громкие звуки. Один носок был мокрым: Макс выпрыгнул из машины прямо в сугроб. Неприятно, конечно, но это сэкономило немного времени. Он же пообещал приехать через пять минут. Вася лежал, сжавшись в клубок. Максим тихо опустился перед кроватью на колени.  — Ну что? — шёпотом спросил он. — Я уложился? Вася улыбнулся уголком рта и едва заметно кивнул. Такой бледный. Максим ободряюще улыбнулся, потом поднялся, снял пиджак и лёг рядом. Приступ — или как он это называл? — уже точно закончился. Теперь у Васи не было сил. Он был похож на тряпичную куклу. Очень бледную тряпичную куклу, которая до сих пор немного дрожит. Он взял Васины ладони в свои. Холодные. У Максима ныло сердце.  — Вась, ты себя загонял, — сказал он. Вася поморщился.  — Ты сходил к врачу? — продолжил допытываться Макс.  — Я был у Виктора Сергеевича, — чтобы расслышать Васин голос, Максиму пришлось наклониться. На него уставилась пара очень серьёзных глаз. — Это пройдёт. Честно. Максим на это надеялся. Он закусил щёку изнутри. Если бы ему дали возможность загадать одно единственное желание, он бы попросил, чтобы у Васи всё было хорошо. Ему хотелось ещё о многом его спросить. Например, помогают ли ему успокоительные? Болит ли у него всё ещё голова? Как долго он не мог заснуть? Но после таких атак Вася вообще с трудом разговаривал. Сил у него не было, и голос казался бесцветным и пустым. Таким, что его хотелось спрятать от всего этого. Увести куда-нибудь далеко. Туда, где не придётся задавать ему вопросы о здоровье, потому что с ним совсем не будет проблем. Поэтому Максим молчал. Вася тихонько перебирал пальцами у него в ладонях. Он как-то рассказывал, что в такие моменты перестаёт чувствовать своё тело. Максиму становилось жутко каждый раз, когда он об этом думал. Вася смотрел куда-то ему в шею из-под опущенных ресниц. Было бы здорово, если бы ему удалось заснуть. Ему завтра рано вставать.  — Расскажи что-нибудь, — попросил Вася. Максим задумался. Он вспомнил, как только что — буквально несколько минут назад — стоял рядом с отцом в его кабинете. Они разбирали какие-то бумаги: нужно было разложить их в хронологическом порядке, а потом по степени важности. Максим, перекладывая папки, плечом прижимал телефон к уху. Зачем — сам не понимал. А потом Вася позвонил. Папку он всучил кому-то, кто стоял рядом: как-то сразу стало не до неё. Потом сбросил звонок. Отец посмотрел на него, как на ненормального.  — Ты куда? — спросил он у Макса. Тот уже был у дверей.  — К Васе, — лаконично ответил Максим. У него не было времени на разговоры. Пять минут. Часики тикают. Отец хмыкнул.  — Машину только возьми. А то ещё пешком побежишь. Не удивился. Не спросил, что он забыл у стажёра из НИИ посреди ночи. Только усмехнулся, криво, как он умеет. Максим взял со стола ключи и сдержанно кивнул, стараясь не показывать, что изначально он и правда собирался бежать. А потом выскочил за дверь. Он вздохнул. Вася лежал с закрытыми глазами, но пока не спал: он слушал. Макс провёл большим пальцем по костяшкам его рук.  — Мне кажется, отец о нас догадывается. Вася открыл глаза и недоверчиво на него уставился.  — Ты уверен?  — Да. И, мне кажется, он не против.  — Да ты шутишь. Максим улыбнулся и мотнул головой.  — Он дал мне ключи от машины, чтобы я до тебя добрался. Ночью. И ещё смотрел так… Ну, знаешь. Как когда тебе взглядом говорят: «Не сломайте кровать». Вася тихонько рассмеялся. Такой красивый. Такой… спокойный.  — Не знаю, серьёзно ты или шутишь…  — Вась, — перебил его Максим. Он снова на него посмотрел. Максим помнил день, когда они познакомились: у него было задание передать коробку Инженеру через его стажёра и бумажка с именем. С этой-то бумажкой он к нему и подошёл. Он был таким собранным, таким серьёзным. Выглядел гораздо компетентнее всех, кого он уже встречал в НИИ, но при этом явно был самым молодым. Подходил под описание.  — Василий? — спросил тогда Макс. Вася нахмурился.  — Да. По какому вы… Максим всучил ему коробку. Там, наверное, был торт. Папа, как всегда, был оригинален.  — Это вам, — сказал Максим и тут же понял, что сморозил глупость. Он так нервничал. — Ну, то есть, не вам, но как бы… Вася посмотрел на бирку и кивнул. Там было написано что-то вроде: «Директору НИИ: лучшему другу от лучшего врага. С Днём рождения». Очень в духе его отца.  — Понял. Передам, — сказал он и вдруг улыбнулся. Это было так неожиданно. Он сразу как будто подобрел. — А вас как зовут?  — Максим, — он пожал протянутую руку.  — Приятно познакомиться, Максим.  — Взаимно, Василий. Спустя пару дней Макс, который раньше начинал ныть каждый раз, когда его заставляли идти в пахнущий химикатами НИИ, напросился сходить туда ещё раз. А потом ещё раз. И ещё. В какой-то момент Василий превратился в Васю. И вот они здесь.  — Что? — спросил Вася. Он продолжал смотреть на него своими тёмными глазами, от одного вида которых у Максима каждый раз сбивался пульс. Стрельников не выдержал и всё-таки заправил прядь волос ему за ухо, проведя пальцами по щеке.  — Вась, всё будет хорошо, — договорил Макс. — То есть… я думаю, теперь правда. Всё правда будет хорошо. Ему хотелось в это верить. Хотелось, чтобы Вася в это верил. Вася поцеловал его в тыльную сторону ладони. Он был реалистом: не из тех, кто хватается за малейший проблеск надежды на нормальную жизнь. Но Макс был готов верить за двоих. В то, что они однажды смогут выйти на улицу, держась за руки, в то, что он сможет по-настоящему представить Васю отцу. В то, что у Васи однажды совсем не останется причин для тревоги.  — Останешься на ночь? — спросил Вася. Максим кивнул. Папа поймёт, если он вернёт машину часам к восьми утра. Вася скоро заснул, Макс понял это по успокоившемуся дыханию. Теперь можно было бы выскользнуть из кровати, накинуть пиджак и уехать в лунный свет. Он ещё успевал помочь с остатками документов. А можно было остаться. Проследить, чтобы с Васей больше ничего сегодня ночью не случилось. Утром проснуться от звуков Васиного будильника, глупо пошутить про не устающих учёных, сварить кофе, пока Вася будет в душе, чтобы сэкономить ему время, а потом довезти до работы, чтобы ему не пришлось полчаса ждать полуразвалившийся трамвай. Выбор был очевиден. С крыши падал снег.