Для нас это конец.

      Необъятные поля расстилаются по земле, трава не шелохнётся от ветра, что слабыми порывами пытался её расшевелить. Ему непосильна такая ноша, потому лишь пару раз гонимый кем-то неизвестным, он резким движением направляется шлейфом за ним, но также гонимый кем-то, растворяется, разбиваясь об внезапно появившиеся деревья, что покойно стояли, безмолвно плача, наблюдая за низшими, что пытаются спрятаться и теми кто их калечит, об камни, что для кого-то стали временным божеством, способным спрятать от неверных, об ужасные машины, что постоянно звучат своими ржавыми частями, не давая покоя абсолютно никому, ни способные быстро затихнуть, ни быстрее зазвучать во всей красе.       Трава больше не такая зелёная, как была в своей юности, она больше не способна радовать глаз своим цветом, своей свежестью, своими звуками. Она лишь помеха, лишь что-то, что было создано как издёвка, чтобы мешать своими звуками, привлекая внимание далеко не к себе, и быть в итоге безжалостно растоптанной, чтобы потом вновь и вновь воскресать, чтобы вновь и вновь умирать. Она всё больше и всё чаще растоптана невнятными сооружениями, всё больше меняется, всё быстрее угасает.       Ужасные каменные постройки возвышаются повсюду, они стремятся к небу, своими огромными стенами, что не дают продохнуть, заставляя всех испытывать мурашки по спине, заставляя чувствовать себя ничтожеством, по сравнению с кем-то более могучим, по сравнению с самим Божеством, что каждый раз вспахивает эту проклятую землю, взращивает траву, возвышает ужасные высокие стены и здания, всячески показывая своё превосходство.       Это Божество... Кто оно? Или что оно? Кажется, этот вопрос несёт за собой ветер, заставляя всё живое и неживое задаваться им. Оно играется с ними всеми, оно невидимо, но оно живое, оно чувствует и голодает. Оно раздражается, когда кто-то пытается играть не по его правилам, всячески подталкивает своих игрушек для новых действий, и лишь спокойствие духа её маленьких пешек заставляет игру возвратиться в нужное русло.       Ужасные, маленькие, пернатые существа, что смотрят своими глазками за шлейфом ветра, за ужасной судьбой травы, за безмолвными деревьями и стенами, что за ошибки других, получают удар, но очищают свою карму, продолжая молчаливо плакать.       В этом месте будто и нет вовсе света, будто всё лишь чёрное и серое. Нет больше тех границ "добра и зла", о которых так часто пишут книги, слагают легенды о воинах, что несли за собой свет, чтобы повергнуть тьму. Ты - не свет, и не тьма, лишь серая масса, борющаяся за более светлый серый, спасительный серый, что к приближению приобретает оттенки красного и оранжевого, что будто может обжечь, но способно лишь греть, доказывая тебе, и всему живому, это - лишь такая же серая масса.       Они все лишь травинки, что могут быть растоптаны, если будут слишком вызывающие. Лишний звук сердцебиения может и выдать, заставляя испытать волну адреналина, подобно сёрфингу на нескончаемых волнах, что затихают, а потом накатывают с новой силой. Ты должен плыть по течению этой волны, ты не должен сопротивляться ей. Сопротивляться новой волне - подставить тех, кто поджидал эту волну.       Всегда будут те, кто будет отличаться от массы. Те, кто готовы поставить на кон всё, чтобы остаться той незаметной травинкой, что избежит судьбы себе подобных, молча оплакивая их, но в крохе души всё таки радуясь, что не осталась в серой массе.       Вы все - маленький сгусток травы.       Она бежала наперерез ужасному монстру, что подходил к твоей спине, подвергаясь его гневу. Щелчок фонариком - и ты уже неинтересная игрушка, лишь камешек на дороге. Её отвага завлекла его внимание. Она сможет выиграть время для тебя, чтобы ты нашёл спасительный шкаф, для других травинок, что должны ей вот-вот обеспечить спасительный гудок, когда к сердцу прильёт адреналин, новая надежда, которая заставит лететь к спасительным дверям. Щёлк. Капкан. Ты помнишь, как часто вы ругались из-за них, как часто часть вашего кустика ругалась на вас всех за невнимательность, и вот, ты уже чувствуешь, как эта невнимательность, стоила жизни твоего друга.       Раз.       Вы бежали сквозь густые камыши, пытаясь тихо перепрыгивать обломки кораблей, что валяются тут и там. Очередные высокие стены, и вы прячетесь за них, будто те смогут скрыть вас как страшный секрет. Вдали от того, где ты испытал адскую боль, отчаяние и сожаление. Она умоляет тебя потерпеть, совсем капельку. Ты быстро сдаёшься её уговорам, надеясь быстро покончить с адскими мучениями. Её руки еле тёплые, дрожат, но она всё также пытается аккуратно и мягко помочь тебе. Резко сердце прокалывает невыносимой болью, ты вскрикиваешь, и она перепугано заканчивает, но ты уже чувствуешь, как нечто заставляет биться твоё сердце о грудную клетку так, будто она сейчас сломается. Секунда, удар, ты бежишь. Погони нет, но всё сразу ясно - травинку загубили, затоптали, напоследок, будто издеваясь, по-матерински погладив по щеке. Ты прячешься в шкаф.       Два.       Ты устал, они все устали, но они боролись до последнего, так почему ты не можешь? Будто чувствуя, ты начинаешь раскачиваться, потому что не понимаешь, почему так жестоко? Почему ты сейчас здесь, а не открываешь спасительные двери? Но ты ведь не последний. Краем глаза замечая движение рядом понимаешь - ты не один. Он понял, что ты не успеешь, подставился, затормозил, уничтожил ужасную конструкцию, причиняющую адскую боль, и был наказан за это. Хватка ослабла, ты спрыгнул, хромая, скидывая несчастные доски, убежал, не в силах смотреть на ужас, происходящий позади. Вновь шкаф.       Три.       Они все устали. Все пытаются бороться до последнего. Все пытаются слиться с серой массой, чтобы не быть затоптанными. Но вновь и вновь ты понимаешь, что они как раз таки и выделяются из неё, а ты - нет.       Спасительного шкафа больше нет.