Так они и стояли там в тишине...

Слегка успокоив свои железные нервы, Меттатон и Мяу-Мяу, вроде, даже слегка подружились. Не то что бы им была приятна компания друг друга. Но, по крайней мере, их дуэль на бензопилах прекратилась. Меттатон налил им по стакану призрачного сока. Почему его? Никто из них не мог ощутить его вкуса. Этикетка гласила «Апельсин», и он даже не нравился Меттатону. Конечно, он помнил, что когда-то был призраком. И что ненавидел этот вкус. Он сам не знал, почему. Просто не любил и все. Их с Блуки кузен тоже его не любил. Никто из Блуков не любил. Кроме самого Блуки, ему по большей части было наплевать. Вот и Меттатону сейчас было наплевать. Но коробка все еще стояла на кухонной полке после того, как Мяу-Мяу разлила по полу большую часть ее содержимого, пытаясь налить немного Блуки. Нематериальный беспорядок, кстати, все еще был на полу. Но кому не плевать? Он все равно нематериальный, а Ториэль сейчас слишком… Занята. В общем, они взяли в руки по дешевому пластиковому стаканчику и встали у окна, смотря на Напстаблука, который плакал на морозе, и на его слезы, которые превращались в чудесные кристаллы. Две влюбленные птички уже оставили их наедине, пойдя к остальным в гостиную. — Андайн очень счастлива с Альфис, да, мяу? — спросила Милашка, выдавив из себя улыбку. Безумный Блук тоже помнил свое призрачное прошлое. И прошлое в виде манекена. Он все еще считал призрака снаружи своим кузеном, пусть и очень далеким, почти забытым. И иногда гадал, куда запропастился Хапстаблук, их третий кузен. Возможно, Блуки что-то о нем знал. Сейчас, в этом теле, ему не сильно доверяли. Новое тело — всегда новые проблемы. Новые связи, новые знакомства, новые привычки, новые сложности. И его вспыльчивая личность этому мало способствовала. Конечно, он мог улететь куда-то далеко и начать новую жизнь, как, судя по всему, и поступил Хэппи. Тем более сейчас, когда они на поверхности. Но он предпочел держаться поблизости к своим кузенам, своим друзьям, если их можно было так назвать. Конечно, никто не знал, что он — это он, но ему все равно было приятно. Здесь он чувствовал себя спокойнее. — Да, а Альфис очень счастлива с Андайн, — ответил Меттатон с немного натянутой, но все еще неотразимой ухмылкой. Два робота. Два призрака. Два кузена. Гадали, куда подевался каждый из них и даже не подозревали, что они прямо тут, под их металлическим носом. Может быть, они оба немного жалели о выборе, сделанном в прошлом. Но оба понимали, что сделанного не изменишь. Да, они снова могли стать призраками, но нельзя было вернуть время, потраченное вдали друг от друга, вдали от Напстаблука, пожалуй, любимого и самого близкого их кузена. Все, что им оставалось — это быть к нему ближе сейчас, поддерживать его, быть кузенами, которых тот заслуживал. Так они и стояли там. В тишине, размышляя каждый о своем, но, в принципе, об одном и том же. И пили призрачный сок, вкус которого никто из них не мог почувствовать.

***

Блуки летел по полю под дождем. Он часто летал под дождем. Или снегом. Наверное, это были его любимые погодные явления. Капли жидкости проходили через него насквозь, вызывая небольшие колебания в душе. Нет, он не чувствовал саму воду, просто материальные вещи вызывали в его нематериальном теле, а следовательно и в душе, небольшие колебания. Их можно было и не заметить, если сосредоточиться на чем-то другом. Но призраку нравились эти ощущения. Он даже не мог их описать. Вернее, мог, но не доступным материальным существам языком. Ну, он часто плакал. Даже если ему не было особо грустно. Ему просто нравилось плакать. И когда природа плакала вместе с ним, он чувствовал единение со всем миром. Примерно похожее он испытывал, когда лежал на полу и чувствовал себя мусором. Тоже чувствуется своеобразное единение со вселенной. Но сейчас он летел целенаправленно. На его любимую полянку. В ней не было ничего особенного, обыкновенная полянка на большом поле. Туда никто никогда не приходил, и Напстаблук не боялся, что потревожит кого-нибудь. Ему нравилось прилетать туда и лежать под дождем на траве, которую он тоже не мог ощутить. Наконец, он достиг нужного места и улегся на землю, подставляя все тело дождю и включая в наушниках негромкую спокойную музыку, чтобы не перебивала звуков дождя. Как уже говорилось, обычно сюда никто не приходил. Но так получилось, что сегодня сюда по чистой случайности зашел один его знакомый. — о, здоров, Блуки. — оу… приветствую, Санс… — не помешаю? — м… нет, конечно… Скелет улегся рядом с ним на траву. На нем не было плаща, а поблизости не было зонта. — похоже, эта туса мертва. Призрак слегка усмехнулся. — ты… не боишься промокнуть… — да не, я ж все-таки скелет. а кофта высохнет. Санс обожал дождь. И звезды. Да, возможно, изначально стоило поселиться в Ватерфолле. Но, на самом деле, там ему не очень нравилось. И дождь, и звезды пусть и были приятными, но не настоящими. То ли дело на поверхности. Прохладные капли, которые скелет едва ощущал, приятный шум, свежесть в воздухе. Красота. Ну и звезды, конечно же. Теперь, смотря по ночам в небо, скелет видел бесконечность и тысячи, миллионы, мириады мерцающих и переливающихся точек. А не жалкие кристаллы на каменном потолке. Разве не в этом счастье? — любишь дождь, а? — оу… да… капли создают необычные ощущения, пролетая через тело… и звук просто прекрасен… — да, тут соглашусь. — ты… тоже не можешь его чувствовать… — ага. Они оба хорошо понимали друг друга. Несмотря на отсутствие ощущений, дождь приносил им спокойствие. Как и космос. Пусть они и не очень хорошо знали друг друга, были вещи которые их объединяли. И сейчас они наслаждались одной из таких. Так они и лежали там, на поле. Под дождем, который никто из них не мог почувствовать.

***

Чара сидели на деревянной скамье за деревянным столом. Они положили голову на стол, смотря вбок, и расслабили свои руки так, что они свисали между столом и скамей. Они сидели так уже очень долго. Они потеряли счёт времени. Это место было похоже на то, где их похоронили. Точно такая же полянка золотых цветов, на которую проливался свет снаружи пещеры. Только там не было стола. Чара сидели там и наслаждались запахом золотых цветов. Они пахли просто прекрасно, и их аромат наполнял всю комнату. Хех, им нравится аромат цветов, порожденных пылью их брата. В этом было что-то странное. Сбоку подошёл ещё кто-то. Он тоже присел на скамью и положил голову боком, зеркально отражая позу Чары и смотря им в лицо. — Ты задержался, — укорили они пришедшего. — Прости. Я был слегка занят, — ответил Азриэль. Азриэль был более взрослым. И высоким. Чара тоже выросли за время их смерти. Странно, да? Азриэль и они были почти одного роста. — Оправдания… Чара заслуживали смерти. Они были ужасным ребенком. Демоническим, как их называли на поверхности. Они не думали, что заслуживали судьбы, которую получили. Счастливая жизнь с Дримуррами. Нет, этого не должно было быть. Их план тоже провалился. Сплошное разочарование. Чара бы заплакали, но некоторые чувства уже давно их покинули. Почему-то, вместо этого они улыбнулись. — Перестань думать о том, о чем думаешь. Азриэль поднес руку к лицу Чары. Он аккуратно дотронулся до их щеки. — Ты ни в чем не виновата. Азриэль и в правду ни за что не винил Чару. Пусть их методы были… Сомнительными, они хотели лучшего для монстров. Дримурр любил своего сиблинга. Никто не имел права заставлять их грустить. Даже они сами. Особенно они сами. И именно для этого он был рядом. Поддерживать их. Оберегать. И он не справился. Господи, а что он натворил, будучи цветком… Видя эти мысли на лице брата, Чара возмутились. — Не смей винить себя! Азриэль слегка удивился такому ярому протесту, но потом сказал: — Хех, ладно. Два друга. Два сиблинга. Они все продолжали смотреть друг другу в глаза. Они видели боль прошлого в глазах друг друга. Сейчас это не имело значения. Ничего не имело значения. Здесь были только они. И они будут вместе всегда. Так они там и сидели. Избавляя друг друга от вины, которую никто из них не должен был чувствовать.

***

Эррор лежал на каменной поверхности, завороженно уставившись в бесконечность. Ему нравился космос. Нравились звёзды. Нравилось ощущение ничтожности на фоне вселенной. Пусть он и уничтожал параллельные вселенные, иногда он брал выходной. И в этот выходной Эррор чаще всего шел в один из миров, которые ему предстояло уничтожить, и смотрел на звёзды. Пожалуй, это было его любимым занятием после разрушения АУ. Сегодня он избрал Outertale. Он посещал эту вселенную чаще других. Здесь всегда были самые красивые виды. И он уже нашел себе укромное местечко здесь, где никто из обитателей его не потревожит. Тут на земле появилось неровное пятно краски. И оттуда показался один определенный художник. Обычно Эррор бы раздражённо вздохнул из-за прерванного отдыха и заключил бы Хранителя в синие нити. Но сегодня у него был выходной. И поэтому он лишь слегка повернул череп в его сторону и снова обратил свои глазницы к звёздам. Инк, в принципе, тоже не сильно раздражал. Он лишь молча махнул рукой и тоже улёгся в некотором отдалении от Разрушителя. Инк тоже стал часто приходить сюда. И смотреть на звёзды. Не было зрелища красивее во всей мультивселенной. После звёзд его с головой накрывало вдохновение. У него получались лучшие картины. Космос будто гипнотизировал его. Два скелета. Два врага. Два Санса. Почему им нравились звёзды? Это ведь фишка оригинального Санса. Конечно, они оба Сансы, но они не были им. Им было наплевать, как так получилось. Ну любили они звёзды. Ничего страшного в этом не было. А почему? А какая разница? Так они и лежали на астероиде. Размышляя о вечном. Наслаждаясь звёздами, которые никто из них не должен был любить.

***

Гастер недвижимо стоял в Пустоте. Что ему ещё оставалось делать? Абсолютно ничего. Только стоять и размышлять о прошлом, сходя с ума под весом своих ошибок. Такова его жизнь. Он заслужил этого. Нет прощения его действиям. Однако рядом с ним появились КорФриск. Человеческое дитя с такой же судьбой, которое ни в коем случае не заслужило этого. Оно просто не могло совершить чего-то настолько ужасного, что сделал он. Как же всё-таки жизнь несправедлива. Они часто встречались в Пустоте. Иногда немного говорили. Иногда просто молчали, смотря в пустые черные глаза друг друга. Два самых странных существа. Их нигде нет. Но они в каждой точке пространства в каждый момент времени в каждой вселенной. Они - единственные, кто понимают друг друга. И только благодаря друг другу они ещё не полностью сошли с ума. Так они и стояли в Пустоте. Два существа, которые не могли существовать. В месте, которого нет.