Останься со мной

День рождения. Сяо потерял значение этих слов также давно, как потерял самого себя в пелене нескольких сотен лет. Адепт прожил достаточно долго, но так и не понял, каким образом такое существо, как человек, который пренебрегает временем, чья жизнь для него проносится сравнимо затмению в самую темную ночь, может уделять столько внимания одному дню в году. Безрассудная радость, ненужные поздравления о том, что случилось много лет назад — все это чересчур лицемерно. Ужасный праздник с самым не искренним подтекстом. Адепт жмурится, когда в очередной раз замечает, как кто-нибудь из прохожих восхищенно повествует о прошедшем праздновании дня рождения Нин Гуан. Момент, который он может считать приближенным к столь банальной людской формулировке «день рождения» является в его голове лишь тем, когда Моракс дал ему имя «Сяо». Лишь тогда он частично вышел из мрака страданий и отчаяния, беспробудной ярости на самого себя. Хотя, может ему просто одиноко. Властелин оставил его, как и весь Ли Юэ. Теперь единственным рождением для него может стать только смерть, которой адепт дожидается уже несколько сотен лет, в агонии теряясь в себе. — У Итэра завтра день рождения! — Паймон тихо хихикнула почти на ухо Сяо, прикрывая рот ладошками. Он безразлично усмехается: — И что же? Паймон удивленно смотрит на адепта, разочарованно мотает головой. — Это первое празднование без его сестры. Ему очень тяжело… Сяо молчит, вглядываясь в темную даль. Ему тоже тяжело. Он много лет защищает Ли Юэ, спасает этот город, который каждый раз пытается избавиться от привязанности адептов. Но кто спасет его, когда он уже не сможет вновь зацепиться за ненужную жизнь. Никто. — Я не смогу ничем помочь. Он уходит, оставляя никчемный разговор за спиной, вновь зарываясь в собственные угрызения совести. Сяо безмерно устал жить, он устал ждать, он устал метаться по миру, так и не находя дома. Ему некуда идти, да и не к кому. Постоялый двор осточертел; адепт чувствует разрывающую удрученность, когда возвращается к себе. Жизнь давит на него, а он уже не в силах противостоять хотя бы этому. У Итэра день рождения… Итэр слишком молод, чтобы убиваться от никчемности бытия, потому что это лишь вопрос времени, и совсем скоро его жизнь растает прямо на глазах, как случается с каждым. Его тело станет холодным, а мысли покинут его рассудок. И тогда день рождения ранее близким людям будет причинять лишь боль. Сяо не собирался поздравлять его. Он даже не собирался видеть его. День оказался самым солнечным и ярким за весь месяц. Мысли сами собой наступили на давно закрытую для него тему. Почему именно в тот вечер, стоя на своем балкончике, он встретился именно с этим мальчиком, который так доверчиво ищет свою сестру, который готов поверить каждому слову невзначай брошенному в его сторону? Он ворвался в унылый пейзаж агонии и отрешенности, освещая его лишь на миг. И вся гребаная проблема заключается лишь в том, что он понимает, как Итэр, наверняка, прямо сейчас винит себя в произошедшем, как укоряет за никчемность. Его терзает пагубное желание найти его, во что бы то ни стало, положить ладони на его влажное от слез лицо, и, глядя в его чистые глаза уверить в том, что он все сможет, что он преодолеет этот путь. Он оказался как всегда прав, когда посчитал, что найти Итэра, представится возможным недалеко от площади вознесения. Курильницы для благовоний были зажжены, и густой запах шелковицы разносился мягкими потоками ветра по маленькой площади. Уже смеркалось, многие расходились по домам, когда Сяо пришел туда. Итэр был один. Сяо сомневается, стоит ли вмешиваться, когда понимает нелепость своего прихода сюда. Сердце ускоряет свой ритм, вереща о верности выбора, забивая собой никчемный голос разума. Прошло слишком много лет, чтобы адепт смог понять, что испытывает путешественник, смотря на безжалостное звездное небо, которое накрыло их сверху. — Я тут, — Сяо подходит ближе. Знал бы он, как сильно Итэр хотел услышать подобные слова; их бы стало достаточно, чтобы поверить в собственную необходимость. Юноша поднимает на него взгляд — глаза блестят ярче звезд, кажется, он вот-вот расплачется, тихо всхлипывая. А Сяо хочет ощутить подобное, он хочет понять чувство, которое терзает, когда скучаешь по дому, по семье. Ему не знаком уют родного места, в сердце пусто, когда он слышит слово «семья». — Спасибо. Итэр искренне благодарен ему, поэтому тихо обнимает его, утыкаясь лицом в шею. От Сяо пахнет ветром. Кажется, он слишком теплый для своего вида. Руки у него мягкие, особенно юноша понимает это, когда адепт неуверенно кладет одну на спину, а другой внимательно гладит по голове. Он действительно остался один, и теперь готов даровать себя адепту, который совершенно не нуждается в этом. А Сяо готов принять это, он готов стать для него всем, потому что у самого ничего нет. Листва деревьев успокаивающе шуршит, голоса на пристани, как и в торговом павильоне затихли. Стало совсем темно. Адепт аккуратно отстраняется от юного тела, чутко придерживая одной рукой. Он раскрывает ладонь прямо перед лицом Итэра. — Я не знаю, что обычно дарят, поэтому… На темной ткани перчатки лежит аккуратно сложенная бабочка из широкого листа с дерева Утун. Сяо бережно протягивает ее Итэру, который по-детски растроганно вытягивает обе ладошки навстречу. — Такие делают только адепты — это оберег. Знай, тебе стоит лишь назвать мое имя — я буду рядом. Всегда. По красивому лицу путешественника скатываются слезы одна за другой. Он непомерно долго ждал, когда станет не просто скитальцем по мирам. Сяо не понимает его слез. Ему сложно познать Итэра. Однако он старается. Он согласен защищать его до скончания времен. Итэр рассматривает бабочку, как самое дорогое, что у него когда-либо было, ибо дороже у него и взаправду не было. — Что я должен сказать? Сяо растерянно ищет его взгляд, пытаясь найти ответ хотя бы в нем; он чувствует, что не сказал еще что-то очень важное. — Обычно, люди говорят: «с днем рождения». Адепт жмурится столь банальным словам. Он действительно ничего не смыслит в людских обычаях. — Я люблю тебя. Итэр вздрагивает, чуть не роняет маленькую бабочку. Поднимает подбородок, обескуражено смотря на адепта. Сяо совершенно уверен в сказанном. И для него это гораздо важнее, чем сказать тошнотворное « с днем рождения». Он совсем плох — юноша не верит в происходящее. Руки дрожат, а грудь сковало пронизывающей болью — Сяо вновь обнимает его, унимая дрожь. Он уже решил для себя все — адепт безоговорочно принимает жертву Итэра. Он никогда не хотел сближаться с ним, потому что это несло бы погибель путешественнику, он затянул бы его с собой в эту беспроглядную тьму, из которой выбраться помогут разве что, сами Архонты, если им было бы не наплевать. Сяо мягко касается губ Итэра своими — дух захватывает. Кажется, ради этого жить стоило. Стоило страдать, чтобы наконец, обрести нужный покой и исцеление. — Останься со мной, прошу. Сяо умоляет его, прижимая к себе все крепче — Итэр понимает, о чем он. Юноша сможет сдержать свою клятву лишь до дня смерти, тогда она окончательно развеется по ветру, и он прекрасно осознает это. — Я обещаю.