Narben

Тело Аякса с раннего возраста было покрыто шрамами. Маленький мальчик уже был рождён с ними. Они были будто бы вековыми, практически невидимая паутина белых линий, разбросанная по всему телу. Предположить возраст и происхождение пары никто не решался. Тело Моракса было идеально чистым на протяжении веков. Все раны, которые ему наносили, будто бы испарялись спустя пару часов. Бог контрактов иногда задумывался — родилась ли его пара, может, она живёт сейчас, но слишком бережет свое тело от ран, а может, уже давно умерла? Тогда все свое последующее существование предстоит провести в одиночестве. В какой-то момент Моракс заметил на себе маленький шрам. На коленке. Самый детский шрам, который только можно получить. Такой, когда падаешь и кожа сдирается о твердые камни. А потом идёшь домой, прижимая подорожник, найденный у дороги, к ране. Позже тебе промывают ее водой, мажут чем-то жгучим и отправляют спать, а спустя время ты обнаруживаешь корочку крови, сдираешь ее и удивляешься — почему кровь идёт снова, все же зажило. У Моракса не было детства и шрамов на коленках тоже. Чуть позже появляются ещё. Какие-то царапины, все ноги в синяках, кошачьи царапки на руках. Кажется, его соулмейт решил заработать себе больше травм, чем бог за всю свою жизнь. Через несколько лет начинают регулярно появляться порезы на бедрах и плечах. К счастью, прекращают появляться так же быстро, как и начали. Остаётся только пара рубцов на коже Рекс Ляписа. Позже раны изрезают живот и ребра, все предплечья покрываются порезами. Длинные, глубокие, нанесенные предметами разной остроты и формы. Оружие, вероятно. Всё ещё в синяках. Выглядит так, будто бы каждую неделю парня избивают в уличных драках. Такой молодой и столько насилия. Год за годом тело, которое шесть тысяч лет не было тронуто даже царапиной, покрывалось вязью шрамов, делая божество все больше похожим на человека. Со всеми их изъянами. Когда Чжун Ли впервые видит Тарталью, сразу же замечает его шрамы. Будто бы руки старика, прошедшего войну. На животе, виднеющимся из-под края пиджака, красовался относительно свежий шрам по сравнению с другими. Такой, какой вполне мог бы получить Чжун Ли. Свои колото-резаные раны Моракс прятал под пальто и перчатками, так что к работнику похоронного бюро не было вопросов об их происхождении. Чайлд был предвестником Фатуи, что само по себе говорило за его внешний вид. Он их не прятал. — Тебе стоит носить более закрытую одежду, если ты хочешь избежать вопросов. — Что ты имеешь в виду? Этот разговор состоялся однажды на их ужине в ресторане «Народный выбор». Предвестник решил, что его пребывание в Ли Юэ должно быть хоть чем-то скрашено, а этим «чем-то» стал Чжун Ли. — На тебе же не твои шрамы. Могут быть вопросы о паре. — Меня не волнует мнение других о моей паре. Тем более, она до сих пор не объявилась. Тарталья не обратил внимание, как Чжун Ли крепче сжал палочки на слове «она». — Ты не думал, что оставляешь много следов на соулмейте? — Учитывая, как постарались надо мной, думаю, это справедливо. Он скривил лицо при упоминании шрамов. Кажется, эта тема не нравилась никому. — Она явно старше тебя. Или он. Тебя не настораживает это? — Вдруг разница лет 20 или 30. Я не знаю. Вряд ли это не человек, не может же в меня влюбиться бог. — Тарталья усмехнулся и продолжил пялиться в свою тарелку. Он все ещё не научился хорошо владеть палочками, несмотря на то, что находится в Ли Юэ уже продолжительное время. — Все может быть. В Цисин есть девушка адепт, живущая среди обычных смертных. Может, твоя пара тоже живёт среди смертных. — А если это какое-нибудь божество? Я слышал, что они часто принимают формы зверей. У меня будет жена цапля или змея. — Ты неправильно держишь палочки. Хотелось бросить их и просто есть руками — вилок в Ли Юэ не наблюдалось. Может даже сбежать в Мондштадт, чтобы питаться исключительно европейской кухней. — Одна должна быть неподвижна, а второй нужно брать. Чжун Ли поставил его руку в правильное положение. Он делал так буквально каждый вечер, потому что его спутник никак не мог научиться. Получалось лучше, чем когда они только познакомились, но всё ещё далеко от идеала. — Как вы можете ими есть, я не понимаю. — Меня тоже много что удивляет в твоей стране. — Ты даже не был в Снежной! — Я бы с радостью посетил ее. Ли Юэ вообще не был похож на Снежную. Мондштадт и то больше походил на северную страну. — Тевкр был бы рад с тобой познакомиться. — Тевкр? — Мой младший брат. Правда, он бы завалил тебя вопросами о Ли Юэ. Кого угодно доведет. — Расскажи о своей семье. — Ну, у меня ещё есть сестра, ее зовут Тоня. Ещё отец с матерью, а в деревне есть бабушка. Я давно не был дома, но пишу им письма. — У меня нет семьи. Тарталья даже перестал есть в этот момент. — Ну должен быть кто-нибудь. Может, какой-нибудь дальний родственник. — Это было так давно, что я уже и не вспомню. — Кто-то же должен был воспитывать тебя в детстве. — У меня не было детства. Тарталья вспомнил, какое было у него детство. Деревня Морепесок находилась, как ни странно, на берегу моря. Зимой оно замерзало и они с семьёй ходили на рыбалку. Прорубь нравилась Тарталье больше, чем открытая вода. Из-за ограничений в виде льда процесс становился более интересным. Его детство прошло в относительной бедности, но он никогда не жаловался на это. Наоборот, была мотивация заработать, в первую очередь для семьи. Быть Фатуи лишь средство для того, чтобы стать обеспеченным. Какая разница, что ты делаешь, если тебе платят. — Знаешь, однажды я играл около моря, а там скалы. Я поскользнулся и упал коленкой прямо на камень. Было больно. Я вот думаю, остался ли шрам. — У меня есть шрам на коленке. — Я бы попросил посмотреть, но тебе придется раздеваться. — Какие ещё у тебя шрамы? Тарталья задумался. Когда не видишь порезы на себе, не приходится считать травмы. Он может сделать что угодно и этого не будет видно. — Наверное, в основном это из-за драк. Ну знаешь, должники никогда не хотят по хорошему возвращать долги банку. Хотя. — Что-то вспомнил? — неосознанно Чжун Ли хотел сравнить его шрамы и свои. Слишком уж паутина белых линий напоминала его прошлое. — Однажды я попал в неприятности. Довольно большие. У меня много колотых ран, но эта находится под сердцем. Я был молод и глуп, а ещё неаккуратен. — И? — Попросил слишком сложное задание. Не рассчитал силы, подставился под удар. Он нетипичный, я бы сразу узнал. А ты? — Мне кажется, у моей пары очень много шрамов. Раньше я много дрался. — Да? — хороший бой всегда интересовал Тарталью больше, чем еда и знания вместе взятые — мы можем сразиться? — Как-нибудь позже. Мне нужно подготовить копьё, да и драться после еды. — Тогда ловлю тебя на слове. Аякс был более чем доволен текущим положением дел. Драка. Похитители сокровищ все как на подбор не умели драться и были слабы, звери не представляли интереса, а желающих общаться с Фатуи ни у кого не было. Чжун Ли буквально спас эту поездку своим появлением. — Знаешь, без тебя в Ли Юэ я бы умер от скуки. — Можешь поверить мне, это я должен благодарить. Тарталья даже не догадывался о том, что Чжун Ли бог контрактов. Он вернулся в банк, в ранах и истощенный глазом порчи, пытаясь сохранить лицо перед Фатуи. Синьора, как всегда, была неотразима. Присутствие в комнате служащего похоронного бюро вызывало вопросы. Путешественница тоже была здесь. — Что происходит? Синьора забрала сердце бога. Путешественница догадывалась, а он крутился рядом все время, и даже не предполагал такого. Дурак. Моракс, хотя сейчас, когда божественные силы у него отобрали, можно было называть его смертным именем, смотрел на Чайлда своим обычным задумчивым взглядом. Синьора что-то говорила про корабль в Снежную, но Тарталья не слушал. Он только думал о том, что его использовали. — Так мои усилия были напрасны? — Тарталья, иногда ты такой дурачок. В нашем контракте ты играешь роль того, кто бы развлекал Моракса. А ещё для нашего плана была бесценна твоя помощь с печатями. — Я не мальчик на побегушках. — Не я придумала это. Свои претензии можешь высказать Царице. Завтра я отплываю в Снежную, чего и тебе желаю. Предвестница вышла, а следом за ней ушла путешественница. Ей было о чем подумать. — Ты меня обманывал! — Тарталья, не делай поспешных выводов. У нас не было с тобой контракта, а свой ты исполнил. — Моим заданием было украсть сердце Моракса. — Можешь считать, ты исполнил его. Хотя и не так буквально, как Синьора. — Я не понимаю о чем ты. Иногда Чайлд и правда был дураком. Чжун Ли провел по его руке, указывая на белые нити шрамов. — Эти еще с войны Архонтов. Он повел дальше по предплечью, задирая рукава пиджака. — Когда вместо копий были каменные столбы, сформировавшие горы Ли Юэ. Он переместил руку на открытую часть живота, которую когда-то советовал прикрыть. Может и правда стоило. — Эти оставили морские чудовища. — Как то, которого я пробудил? — Да. Он расстегнул пиджак ещё больше. Как хорошо, что Синьора закрыла банк на сегодня ради этого разговора. Тем не менее, факт того, что бог здешних мест лапает его в банке северного королевства, вызывал у Тартальи смешанные чувства. — Ты молодец. Не каждый смог бы найти хотя бы одну печать согласия. А ты смог копировать их и наделить силой. Я думаю, Царица оценит твои заслуги. Он мягко водил рукой по его груди, обводя шрамы, которые должны были быть его. — Я не добыл сердце. — Считай, я отдал тебе его сам. Он потянулся поцеловать его. Несколько тысяч лет назад Чжун Ли решил, что не будет искать соулмейта. Если она или он ещё живы. Несколько тысяч лет назад Чжун Ли носил имя властелина камня и раздвигал скалы движением руки. Сейчас он больше не Моракс, а работник похоронного бюро «Ваншэн». — Я думал, буду один всегда.