Об опыте и свидетельствах

– Вот это женщина! – выдохнул поручик Перов. Восхищенно так выдохнул, Петр Сергеевич даже оторвался на миг от всепоглощающего наблюдения за любительским хождением по штагу юных чекистов, обернулся. Проследил направление взгляда собеседника. Посчитал, что смотреть там особо не на что: Ксения, запомнившаяся ему в каюте бойкой валькирией, сейчас была похожа на грача, мокрого настолько, что хоть выжимай. Левой рукой все время поправляла челку, упрямо липнущую к лицу, а правой лихо расправлялась с их людьми, переодетыми кармелитками. Хотя кожаная юбка после принудительного купания в море на девушке смотрелась интересно. Если бы он был ценителем, конечно. – Вы бы, поручик, поаккуратнее любовались-то, – хмыкнул Овечкин лениво, переведя взгляд обратно на зрелище, более приятное собственным глазам. – Не по вам птица. Да и нужно ли оно? Слишком много сложностей, слишком много предрассудков… И вообще, нашли время. О том, что его собственное занятие тоже было совершенно не ко времени, Петр Сергеевич дипломатично предпочел умолчать. – Но разве ваш опыт не свидетельствует, что отношения, завязанные в экстремальных ситуациях, вполне себе долгопамятны? – недоуменно поинтересовался Перов и без обиняков ткнул револьвером в сторону Валерия, все еще уверенным аистом балансирующего на штаге и отчаянно семафорившего береговой охране все их пароли-явки. Это выглядело настолько красиво и вместе с тем остро-безнадежно, что было почти больно. К тому же, ветер резво, словно в насмешку, трепал на Мещерякове полосатый галстук. И на белый флаг он был определенно не похож. Овечкин от столь бесцеремонной наглости поручика малость опешил. Но возмутиться не успел: Ксения, заметившая маневр Перова и, разумеется, решившая, что с револьвером в руках тот целится в Мещерякова с целью убить, а не просто ведет прозаические беседы о роковых встречах, используя оружие на манер указки, упредительно выстрелила. Поручик коротко вскрикнул, крутанул полтора оборота вокруг своей оси, выронил шляпу и драматично осел на лестницу. Подумал и сполз на пару ступеней вниз, уходя из зоны видимости чекистов на верхней палубе. Револьвер из рук, впрочем, так и не выпустил. Петр Сергеевич досадливо цокнул языком, потому что одновременно проверить, как там Перов, и продолжать наблюдение за Мещеряковым не было решительно никакой возможности. По уже привычному шаблону жизни, диктующему делать то, что должно, что нужно, да и вообще что угодно, кроме того, что действительно хочется, выбор закономерно пал на бестолочь-поручика. У Валерия весьма решительные друзья, и без всевидящего Овечкина прикроют товарища на пару минут. Не в меру говорливому сегодня поручику повезло: пуля царапнула бок вместо того, чтобы, как и планировалось, войти под ребра, а, вернее всего, под сердце. Вряд ли в этом исходе стоило винить Ксению Щусь, девчонка целилась довольно точно. Скорее, виновата извечная удачливость Перова, которому в тот момент вздумалось поправить шляпу. – Жить будете, если не станете высовываться, – облегченно констатировал Овечкин, все же оттаскивая поручика подальше от лестницы. Припомнил, кому обязан тем, что вообще приходится возиться с Перовым вместо того, чтобы вдумчиво тратить выцеженные очередной встречей секунды, которых и так уже не осталось, и ернически вопросил. – Ну-с, и что вы теперь скажете? – Но разве ваш опыт не свидетельствует, что они так знакомятся? – через силу просипел поручик. – Это же красноармейцы: сначала что-нибудь взрывают или в кого-нибудь стреляют, – он перевел дух и мстительно-довольно протянул. – А потом жале-ееют. Петр Сергеевич остолбенел вторично. Потом милостиво решил, что спорить с раненым – себе дороже. Хотя до горячки Перову было еще определенно далеко. Скорее, в поручике проснулась и никак не затыкалась недобитая страсть к наблюдательности. Прискорбно, но выводы из нее получались верными. – Лежите тихо и поувереннее притворяйтесь трупом. Я забираю корону – и уходим отсюда, – обозначил штабс-капитан с деланным спокойствием. – Через десять минут на «Глорию» прибудет подкрепление с берега, этого момента нам с вами явно лучше не дожидаться. У судна есть аварийная шлюпка по левому борту, воспользуемся ею. – О, прыгнул-таки, – удивился вдруг Перов, вероломно пропустив мимо ушей все наставления и завороженно глядя куда-то штабс-капитану за спину. Овечкин обернулся и с сожалением проводил взглядом тонкую фигурку, решившую, что лучше уж нырнуть ласточкой вниз, в море, чем спускаться по лестнице спиной вперед, не имея возможности отстреливаться. И это с такой высоты! Самонадеянный мальчишка. И бестолочь не меньшая, чем поручик. – Разве ваш опыт не свидетельствует… – начал было Перов, но на сей раз договорить ему не дали. – Еще одно слово, поручик, и я лично засвидетельствую вашу преждевременную кончину, чтобы вы уж дальше не мучались почем зря, – взвился Овечкин и с поразительной скоростью унесся на нижнюю палубу. То ли корону прятать, то ли отлавливать одну юную да горячую голову еще на подплытии к трапу. «Интересно, – подумал Перов, покорно устраиваясь на полу в позе павшего воина и для верности поудобнее укрываясь пиджаком, – а постоянные нападки в мою сторону – то все ему не так настолько, что знаться не желает, то вроде как заботится, но с видом, что лучше бы не начинал вовсе – они-то о чем свидетельствуют?».