Когда-то давным-давно, ещё будучи человеком на Земле, Вики довольно халатно относилась к жизни и не ценила, подаренные ей мгновения. Когда-то давным-давно Вики считала, что смерть даже близкого ей человека не ранит её, если она будет несерьёзно относиться к уходу в мир иной. Когда-то давным-давно, ещё когда Вики училась в колледже, она верила, что участь любого предрешена и ничего не изменить. Когда-то давным-давно, до того как Вики попала на Небеса, она думала, что конец никогда не наступит и смерть — это лишь начало пути. Но Шепфа, как же она ошибалась…
Красное, почти чёрное в лунном освещении, пятно медленно расползалось по центру её груди, а маленькие такие же бордовые ручейки пробивались сквозь прижатые к телу ладони и капали на светлые брюки женщины словно слёзы. Словно те кровавые слёзы, которые появились у Бонта у фонтана Плачущих Дев. Вики с немым криком в горле, не обращая внимание ни на что вокруг, бросилась к замершей на коленях матери. Словно само время вокруг них остановилось и давало ей возможность… На что? Брюнетка в неверии протянула руку и положила свои дрожащие пальцы, поверх уже ставшими холодными рук. Сердце в груди тяжело стучало, а из горла не могло вырваться ни звука. Лишь глаза почему-то застилала пелена. Подняв голову Вики встретилась взглядом с невероятно голубыми глазами, в которых ей виделся мир. Мир, которого она уже никогда не увидит. Губы девушки задрожали и подавшись вперёд, не обращая внимания на то что её белые одежды тут же окрасились в красноватый цвет, Вики крепко обхватила Ребекку, соприкасаясь с ней лбами и тихо плача. — Мама… Мама… Ну зачем ты так поступила?.. — плечи девушки тряслись, а из горла раздались сначала тихие, но потом всё более громкие всхлипы, — зачем?! — слегка отстранившись закричала Вики, надеясь получить ответ, хотя и так всё отлично понимала. Ведь она… Она только понадеялась, что наладила отношения с матерью, несмотря на недавний эпизод, что та наконец-то заметила её как личность и что у них удастся восстановить или хотя бы выстроить новые семейные отношения… Как… — Так было надо, — тихо прошептала Ребекка, по лицу которой тоже побежали едва заметные солёные ручейки. — Я не понимаю! — Поймёшь, когда найдёшь того, который будет для тебя ценнее жизни. Ценнее любой власти… или кхе-кхе… — женщина сплюнула в сторону набившуюся во рте кровь под испуганный взгляд дочери, — или могущества... Ценнее всего, — слабая улыбка мелькнула на побелевших губах. Лицо замершей в оцепенении и ужасе от осознания Вики коснулась ледяная ладонь, оставляя на щеке багровый след. А затем спустя пару мгновений бессильно опустилась, — я любила тебя. Хоть и не знала… Но… лю… — непризнанная с шоком и ужасом смотрела, как глаза женщины теряют родную голубизну и такие привычные искорки насмешки и превосходства, которые она даже умудрилась полюбить вопреки всему. — Вики… — тихий шёпот, от которого сердце девушки разбилось на миллиарды осколков. Вики тяжело задышала, пытаясь осознать… Пытаясь понять… Пытаясь поверить, что в этом мире возможно всё… Но женщина, сжатая в её трясущихся руках и упавшая её на грудь, не оставляла ей никаких шансов. Сжав губы и положив подбородок на светлые волосы, Вики начала покачиваться вперёд-назад с широко распахнутыми глазами и что-то тихо бормоча. Сама не осознавая что именно. Она ничего не слышала. Она ничего не видела. Она ничего не чувствовала, кроме сжигающей её изнутри словно лесной пожар боли. — Мама! Мама…зачем… Почему я?.. Не верю… Ты не могла! — её начало трясти, да так, что она не обратила внимание, что на её плечи легли чьи-то руки, — ты не могла! Ты не могла! — её дрожащие руки нервно гладили спутанные волосы женщины, её безжизненные руки и спину, из которой всё ещё торчал обсидиановый клинок. — Вики, пойдем. Мальбонте уже здесь… — словно из-под земли до неё донёсся знакомый голос, но Уокер-младшая не смогла определить, кто это. Когда же руки бессмертного потянули её на себя, намереваясь отстранить и помочь подняться, Вики тут же сбросила их, крепче прижимая к груди родного человека. — Нет. Нет! Идите вы все к чёрту! — брюнетка не помнила, кричала ли она тогда, или только подумала… — Я не верю! Она не могла! Не могла так со мной поступить! — Вики сжала губы ещё сильнее и уткнулась в светлые, словно свет самого солнца на рассвете волосы, от которых всё ещё едва исходил терпкий аромат полевых цветов и хвойного леса… В голове словно непрошенный гость возникло воспоминание из прошлого. Из прошлой далёкой жизни: Маленькая девочка в разрисованном феями и цветах платье и с короткими коричневыми кудряшками бежит через всю опушку к маме, которая сидит на покрывале рядом с папой и намазывает джем на тосты. — Мама! Мама! — Что, малышка? — Ребекка поворачивать голову в сторону улыбавшейся и бегущей к ней дочери, которая держит что-то обеими руками за спиной. Но вдруг, не заметив небольшой ямки в земле, девочка оступается и падает лицом на землю, не успевая выставить перед собой руки. — Ай! Хынк… Больно… — девочка раскрывает полные слёз глаза и повернувшись на спину и поджав к себе в ссадинах колени начинает плакать. Она уже так давно не падала и не ушибалась, что даже забыла, насколько это бывает больно… — Тише, солнышко, — шепчет мелодичный голос над ней и помогает подняться, а затем и усаживает к себе на колени, ласково проводя ладонью по волосам. Тихо всхлипывающая Вики поднимает голову и с широко распахнутыми глазами смотрит на маму, которая ей участливо и с добротой улыбается , а затем нежно проводит пальцами по её болевшим ногам, оценивая увечья, — не бойся. Всё пройдёт, — светловолосая женщина стирает чистой рукой слёзы дочери и приподняв голову за подбородок целует её в носик, — ты же моя крошка… Куда ты так торопилась? — Вот, — всхлипнув и протерев нос, Вики поднимает левую руку, в которой всё ещё был крепко сжат букет из сорванных ромашек разной длины. — Ух, ты! Как красиво. Это мне? — всхлипнув последний раз девочка кивает и протягивает букет маме, которая принимает его с благодарной улыбкой. — Спасибо, он прекрасен, — от тёплых слов Вики тут же улыбается, совсем позабыв про боль, и кидается к маме на шею, которая звонко смеётся и заваливается на землю назад, подхватывая дочь. Сидевший в стороне мужчина со счастливой и умиротворенной улыбкой наблюдает за его двумя принцессами, которые прерываясь на чистый, словно горный ручей, смех о чём-то тихо разговаривают, разлёгшись среди незабудок, одуванчиков, васильков и ромашек. — Милая… — тихо шепчет Ребекка, когда кудрявая девочка с удобством разлеглась у неё на груди, обхватив за шею. — Да? — Вико поднимает голову и смотрит на маму удивительно пронзительными карими глазами. — Всё будет хорошо, — женщина улыбается краешком губ и убирает упавшие дочери на лицо волосы, — я всегда буду рядом, чтобы не случилось, — блондинка проводит мизинчиком по носу девочки, — я всегда буду любить тебя, солнышко. Всегда. — И я тебя, мама. Даже больше, чем ты! — Вики широко улыбается и не сильно тянет маму за волосы. — Ох!.. Не делай так, дорогая. Маме больно. — Прости, — Вики тут же опускает руку и утыкается женщине в шею, закрывая глаза и вдыхая знакомый и самый любимый в мире аромат различных цветов. Или быть может это запах опушки леса… — Ничего… — Ребекка улыбается, смотря на притихшую дочь, которая сейчас играется с её золотистой подвеской в виде знака бесконечности. Спустя какое-то время Уокер-старшая понимает взгляд на проплывающие над ними облака, — всегда. — Всегда… Помнишь, мама? Ты обещала быть со мной всегда? — тихо всхлипнув и слегка повернув безжизненную женщину в своих руках Вики обвела ладонью контуры её лица. Которые ей казались такими знакомыми и близкими, но и такими же далёкими одновременно, — ты обещала, — из её горла вырывается тихий рык, так как смотреть на мраморное лицо женщины в своих окровавленных руках становилось больней с каждым мигом. — Вики… — произнёс всё тот же знакомый голос за спиной и в это раз её уже сильнее потянули за плечи, — пошли. У нас нет времени… — НЕТ! Нет. Она обещала! Она обещала! — это был не крик. Это был не плач. Это был вой раненого существа, который никак не походил на человеческий. И от него содрогнулись все. Друзья, пытавшиеся заставить ей прийти в себя. Другие бессмертные, всё ещё находившиеся в зале. Стены в конце концов. Этот крик боли услышали все, — она обещала… — тихо повторяла Вики смотря перед собой безжизненном взглядом и покачиваясь из стороны в сторону с женщиной в руках, словно та была маленьким ребёнком, — обещала… Она обещала... Больше Вики с того дня не могла ничего вспомнить. Она не помнила, как Люцифер вместе с Дино наконец-то отцепили её от матери и как потащили куда-то за собой. Она не помнила, как стояла среди друзей и смотрела за тем, как Мальбонте забрал ключи от врат Шепфа. Она не помнила, как снова оказалась в школе в своей комнате. Лишь тихий шёпот Мими, которая лежала с ней на кровати всю ночь и гладила по волосам, отложился в у неё. Только шёпот и прикосновения, так непохожие на другие…***
Когда Вики поинтересовалась у Мисселины, нашедшей её у беседки, как другие бессмертные прощаются со своими родными, то учительница тихо призналась, что многие находят для их друзей или родственников остров, на котором они хоронят его тело. Уокер тут же попросила разрешения у Кроули забрать тело мамы себе и позволить ей проститься с ней. Тогда словно постаревший на несколько десятков лет ангел спустя несколько минут молчания кивнул и написал ей адрес, где сейчас лежат и ожидают своей участи в виде сожжения тела Ребекки, Торендо и Эрагона. Затем он ещё написал разрешение и сочувственно похлопав по плечу отпустил. Он понимал её стремление и уважал желание проститься с матерью, какой бы холодной она не была к Уокер-младшей на Небесах. Ведь его студентка ни одна потеряла на этой войне близких людей. И уже несколько учеников приходили с подобной просьбой. Он никогда не отказывал.***
Вики отложила в сторону лопату, а затем вылезши из ямы села рядом с накрытой белой с золотистыми узорами простынёй. Тяжело сглотнув и подавив в себе желание в очередной раз расплакаться, Вики опустила слегка трясущуюся ладонь, на грудь женщины. Она словно в очередной раз надеялась на чудо. Словно серафим должна была прийти в себя после долгого сна и сказать, какая она бездарная непризнанная, раз проводит всё своё время скорбя и тихо плача у себя в комнате, вместо того чтобы встречать новый день с гордо поднятой головой. — Я не такая сильная как ты… — тихо прошептала Вики, смотря на свою ладонь, — я не смогла. И уже никогда не смогу быть такой же сильной как ты… — вопреки желанием девушки из глаз её полились слёзы, оставляя на ткани мокрые пятна. Прикусив нижнюю губу, непризнанная задрала голову к небу и закрыла глаза, делая несколько глубоких вдохов и пытаясь снова взять себя в руки. Тихий тёплый ветерок пробежался вдоль всего небольшого острова и закружился вокруг неё, играя со светло-русыми волосами. С затаённым дыханием Вики впитывала каждое его движение, ощущая себя более потерянной, чем когда-либо прежде. — Никогда… — и ветер затих. Спустя десятки минут превозмогая слабость Вики поднялась и отряхнула свою чёрную и всю измазанную в грязи одежду. Сделав пару глубоких вздохов и склонившись, брюнетка подняла завёрнутое в простыню тело и медленно спустилась в вырытую ею небольшую яму. Когда же она аккуратно положила его на прохладную землю, брюнетка присела на корточки и в последний раз коснулась простыни там, где должна была быть правая сторона лица. Но не выдержав очередного наплыва эмоций, Уокер тут же вскочила на ноги выпорхнула из ямы. Она не могла там больше находиться. Она не могла больше чувствовать, видеть… Она должна избавиться: закопать. Вики быстро завертелась на месте в поисках отброшенной ею в сторону лопаты. Наконец-то найдя последнюю, брюнетка подняла её с земли и встала у самого края ямы с бешено стучащим сердцем. Она никогда не думала, что белая простыня среди тёмной, почти чёрной, земли покажется ей худшим, что бы она могла увидеть за всю свою жизнь. И от осознания этого Вики словно безумное потерянное существо начала забрасывать вырытую землю обратно. С каждым броском повторяя тихим глухим голосом: — Обещала… Обещала… Обещала… Когда же уровень земли вновь стал прежним, а о вырытой яме напоминала лишь перекопанная в том месте почва, Вики вонзила лопату в землю и отправилась к своей принесённой с собой сумке. Девушка вернулась, держа в руках букет из полевых ромашек. Она нарвала их сегодня, когда спускалась на Землю. На той самой опушке леса, возле их дома. Вики застыла на месте перед местом упокоения её матери и закрыв глаза, поднесла принесённый букет к лицу, глубоко вдыхая их приятный, но уже немного ослабевший аромат. Слёзы снова непроизвольно потекли по её щекам, но она уже даже не пыталась их остановить. Он хотела и могла плакать. Она хотела почувствовать всю ту боль целиком. Она хотела понять и осознать, что уже никогда не увидит её нахальной усмешки, когда Ребекка чувствовала своё превосходство над другими. Не увидит её поджатых от недовольство губ и горевших золотистым пламенем глаза, когда та была недовольна. Что она никогда не почувствует уже ставшими родными прохладных, но в то же время, нежных объятьев. Что никогда… Вики в какой-то момент показалось, что она стала задыхаться. Колени её подкосились и она рухнула на землю, даже не обратив внимание на пронзившую ноги боль. — Никогда тебя не увижу… Никогда… На рыхлую землю падал дождь, быстро впитываясь и не оставляя следа, как это произошло с сердцем разбитой девушки, сидевшей на коленях у могилы своей матери, спасшей ненужную ей бессмертную жизнь. Второй раз терять мать оказалось в миллионы раз сложнее и больнее, чем в первый. Может потому что она наконец осознала, как важна жизнь? Может потому что она поняла, что теперь никакой жизни после смерти не будет? Может потому что, только умерев, она поняла, что значит по-настоящему жить? Вокруг тихо плачущей девушки снова закружился притихший до этого момента тёплый ветерок, взвивая в воздух несколько белоснежных лепестков и опуская их обратно на землю. Вики показалось, что в тихом свисте ветра, в тихом шелесте одинокой Плакучей Ивы и в журчащей воде маленького озерца, куда уходили корни поникшего свои ветви дерева, она услышала знакомые слова: — Всегда буду рядом… любить… всегда… Вики замотала головой, обхватив себя руками. Её всю начало мелко потряхивать. — Нет. Нет… — Всегда… Вики невольно подскочила на ноги и огляделась, но ничего, кроме проплывающих мимо облаков и заходящего солнца не увидела. Когда же она обернулась, то с удивлением увидела, как её букет пустил корни в землю, а затем распрямившись застыл, лишь изредка покачиваясь из стороны в сторону под лёгкими порывами ветра. Почему-то от этого душа девушки упала в пятки, а сердце забилось в бешеном ритме, чтобы потом замереть, как и всё, окружающее непризнанную. В голове же Вики, кроме давящей тишины, вдруг раздался тихий мелодичный и словно из далёкого прошлого голос, когда мама укладывала маленькую девочку спать, после того, как помыла и перебинтовала ей расшибленные на прогулке колени:«Не плачь, когда придёт пора. Не каждому даёт судьба Такие тяжбы пережить, Что б сильным выйти и простить… Всех тех, кого обидел Бог. Всех тех, кто до безумия плох… Ты сердце боли не закрой, Она придёт в тиши ночной. Очистит ливнем страх и злость. Она пусть и не частый гость… Омоет сердце и облегчит душу И злость с утратой та приглушит. Я хоть не знаю, но поверь: Смерть — лишь очередная в жизни дверь, В которую зайти боимся, Так как не знаем, что за ней таится. Но то лишь страх и слабость наша, Что лишние в пути поклажа. Так будь же сильной и вздохни, Иди вперёд и не грусти. Теперь запомни, солнце свет, Что даже через двести лет Без разницы: будем мертвы иль живы, Тебя я встречу у Плакучей Ивы.»
— Тебя я встречу у Плакучей Ивы… — вместе с эхом воспоминаний повторила Вики и расплакавшись упала на землю, сворачиваясь в комочек и поджимая ноги к груди. Несколько ромашек, то ли под воздействием ветра, то ли ещё по какой-то причине склонились к ощущавшей себя снова четырёхлетней девочкой Вики и уронили ей на лицо несколько лепестков. Но погрузившаяся в сон от накатившей вдруг усталости и пустоты непризнанная этого не заметила. Лишь всё тот же ветерок снова взвился и подхватил белые лепестки ромашек, унося их куда-то в сторону севшего за горизонт солнца.