Зелёный бархат, серый твид

Красивый современный дом и кроваво-алое зарево северного заката. Агата одета в платье из богатого изумрудного бархата, что контрастирует с цветами неба. Спускается по лестнице вниз, неловко оглядывая собравшихся людей. Харрис бесподобна: тонкие бретельки на красивых плечах, в меру раскрытое декольте, в ушах скромные золотые серёжки, которые ей подарила на пятнадцатилетие Аннет, после чего девушка редко когда их снимала. При отсутствии какого-то вопиющего шика видно - на приёме появилась истинная леди. Перед Агатой предстала роскошная и в тоже время сдержанная гостиная с открытым обзором на эту величественную таинственность скандинавского заката из-за достаточно больших панорамных окон. Оторвавшись от созерцания столь завлекающего вида природы, англичанка оглядела званых на вечер в доме Нильсенов гостей: среди всех них сразу она заметила того, кого невольно выискивала. Статная осанка, расслабленно-серьёзное лицо в лёгенькой полуулыбке для расположения к себе собеседника. Одна рука в кармане брюк, а вторая держит бокал шампанского, пальцы вальяжно лежат на хрустальной поверхности. Александр, окинув взглядом гостей, остановился на ней - той, кого он ждал больше всех. Швед принялся с интересом разглядывать девушку, медленно проводя взглядом сверху вниз и обратно, и, задержавшись на её глазах, чуть шире улыбнулся краешком губ, кивая в такт собеседнику, который о чём-то воодушевлённо ему рассказывал. От этого пристального внимания Нильсена пальчики Агаты неосознанно потянулись к лямкам платья, без нужды поправили их, остановившись на шее и встревоженно её потерев. Если когда-нибудь англичанка научится не смущаться при каждом его анализирующем взгляде в её сторону, то она закажет себе золотую медаль, не иначе. Раздражало то, что отвлечься она не могла - на приём уже съехались почти все гости, в гостиной стоял галдёж из непонятной ей шведской речи (про себя девушка даже иронично посмеялась, что кроме "лилла каттен" и сказать-то ничего им не сможет), но центром всего этого был сын хозяйки дома. Он возвышался над всеми присутствующими не благодаря росту или безупречной осанке, а самой своей манере держаться: слегка надменно, но с толикой пренебрежительности, учтиво, но при этом, уже научившись считывать некоторые его эмоции, Агата понимала, что ему откровенно скучно это общество, где он уже всё о всех знал. И эта сумасшедшая энергетика Александра, сродни взрыву сверхновой звезды, приковывала своей холодной красотой и притягивала, несмотря на отчаянные сигналы мозга об опасности приближения к этому мужчине. А подойти к нему Харрис было необходимо ещё и потому, что по всем правилам он должен был представлять её местной интеллигенции как иноземную гостью. Впрочем, девушка не отказала себе в удовольствии пройти сначала к поодаль стоящему слуге с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским, чтобы ещё немного издали полюбоваться, как Нильсену уже неймется с ней пообщаться. По крайней мере, так ей хотелось думать, потому что подсознание Агаты всего-навсего ненавязчиво подбрасывало ей идею понаблюдать за изысканно-одетым шведом со стороны. Бросив на Алекса через толпу людей пару мимолётных взглядов, англичанка отпила маленький глоток своего напитка, ощущая, как тело начинает обдавать жаром от утончённой элегантности его идеально сидящего серого твидового пиджака и облегающей подкачанное тело тёмно-синей водолазки - скандинавская мужская классика выходного костюма. С другой стороны, если он осматривает её, почему бы и ей не получить своего рода сатисфакцию? Поняв, что польщённый таким любопытством в его сторону и растянувший в ехидной улыбочке губы швед сам к ней не подойдёт, Харрис закатила глаза, взяла себя в руки и начала пробираться к нему сквозь уйму гостей. Александр увидел, что та сделала первый шаг навстречу ему, вежливо пожал руку своему собеседнику и нерасторопно двинулся в её сторону так, что они встретились в центре зала. Не спрашивая разрешения, Нильсен поцеловал самые кончики её пальцев и лукаво заметил: — Ты очень вовремя, я уже хотел спаивать малыша Сэмми. Можешь теперь намекнуть ему, что он тебе должен. Намекнуть? Агата склонила голову вниз, издав тихий сдержанный смех, как принято в соответствии с правилами хорошего тона (глава "Как смеяться при общении в высшем свете. Пункт №25" в книге по этикету, которую некогда Александр вручал Харрис как рекомендацию для прочтения). Вернув лицу сосредоточенную мимику, спрятав свои ямочки на щеках, она подняла голову и лукаво продолжила: — Это ведь больше нужно тебе, Александр, ведь у вас такая... особая любовь, что пусть он твои пожелания лучше исполняет. Встревать в чужие отношения не в моих правилах, - Агата отпила шампанское, исподтишка подмигнув парню, и сразу же продолжила, не дав ему ответить, - мистер Нильсен, приём весьма пышный, однако я всё ещё не имела чести познакомиться с хозяйкой мероприятия. Где фру Оливия? Хочу лично её поблагодарить за гостеприимство. Хм, Александр запомнил этот момент. Александру понравился этот момент. Однако, показывать девушке этого он, конечно же, не будет. Мужчина потом, чуть позже обязательно ей напомнит, но а сейчас же, оглянувшись мимолётно по сторонам, он ответил: — Моя погрязшая в прелестях светской жизни матушка на всех парах мчится из Стокгольма, но..., - Алекс посмотрел на Агату, склонился к её ушку и на полтона ниже прошептал, - ты можешь мне сказать эти слова, min lilla kattunge, и я ей передам обязательно, не беспокойся. Алекс с самодовольной улыбкой отодвинулся назад, получив первую волну мурашек от девушки. Голос англичанки слегка вздрогнул, а рука сжалась в небольшой кулачок, для попытки взять контроль над собственным телом, которое каждый раз словно предаёт хозяйку и при первом зове стоящего напротив неё шведа готово отдаться ему во всех смыслах этого слова. Благо что разум остаётся во власти Харрис... Пока что. — Очень благородно с твоей стороны, но предпочту сделать это сама. Алекс бы и дальше продолжил общение с человеком, который ему действительно интересен, но досада приходит сама, без предупреждения. И на данный момент такой "досадой" стал только что подошедший, слегка навеселе, весьма плотный и опрятно одетый мужчина с бородой Джузеппе Верди и, похлопав по плечу Нильсена, что-то воодушевлённо поведал ему на своём родном языке. Лишь Агата уловила нотки раздражения в мимике Александра. Если быть точнее, в его взгляде, когда глаза слегка прищурились и тут же вернулись в обратную позицию, улыбаясь мужчине. Ах, какой душка. Прежде, пока они жили в Англии, Харрис не видела именно такого Александра, вынужденного держать лицо, сдерживать себя в своих речах, вот-вот готового и желавшего пускать колкие фразы в сторону людей, но знавшего, что "так нельзя" и, по причине этого, пытавшегося абстрагироваться от всей этой ситуации. Немного пообщавшись с гостями, знавшими её родной английский, и получив пару уроков шведского, Агата пожелала выйти на свежий воздух и заодно, для интереса, поискать Сэма, ради чего тихо покинула мероприятие. На пути, когда Харрис проходила мимо небольшого коридора, взгляд девушки упал на приоткрытую дверь. Приглядевшись, она заметила небольшой стеллаж и парочку книг на нём: догадки про возможную домашнюю библиотеку принудили девушку оставить свои планы "до" и посмотреть, так ли это на самом деле. С любопытством толкнув дверь, она негромко подала голос для проверки на наличие какого-нибудь постороннего лица в этом помещении (а вполне конкретные недавно произошедшие события в собственной библиотеке и вовсе не могли дать англичанке полностью расслабиться). Удостоверившись для себя, что кабинет пуст, Агата зашла и, прикрыв дверь обратно, принялась за изучение корешков книг, так красиво стоявших на полках. Просто рай для перфекциониста-книголюба. Харрис потянулась за красиво оформленной обложкой в голубых тонах, где были изображены девочки, дом и перевёрнутая коляска. Монс Каллентофт. "Дикая весна." Шведский детектив? Хмыкнув, девушка и открыла книгу и пролистала пару страниц. К её радости, издание было прошито на двух языках: оригинал и "всемирно принятый" язык. Там она, взяв какой-то кусок из середины, и принялась невольно погружаться в мир, где, возможно, сейчас окунётся в отрезок жизни главной героини истории, будто ей в своей детективного сюжета не хватает. А в это время, сквозь уютные полки тесно приставленных друг к другу разнородных изданий, где плотные шторы прикрывают на девяносто пять процентов доступ естественного света в и так полутёмный кабинет, раздаётся спокойный, заговорщически низкий, голос: — Ты весьма очаровательна в этом наряде..., - Агата вздрогнула и повернула голову в сторону звука, где, упершись спиной к стене рядом с дверью и засунув руки в карманы, стоит он, - ...min lilla..., - в полутьме, где горят лишь его глаза и виднеется его сексуальная ухмылка, заканчивающая свою фразу, - ...fröken Harris. — Надоело развлекать своих соотечественников? - девушка шумно захлопнула подвернувшуюся книгу, тут же ставя её на место, будто её застукали за чем-то непотребным. — Да вот решил, что для всех будет лучше, если присмотрю за тобой, они же ещё не знают, как ты любишь вляпываться в неприятности, - оторвавшись от опоры, Александр, крадучись, двинулся вглубь комнаты, подкрадываясь всё ближе к своей жертве, впивающейся лопатками в стеллажи между двумя тускло горящими лампами. Агата, всё же взяв себя в руки, украдкой покосилась на дверь: бесшумный швед её, естественно, прикрыл, оставив лишь намёк на тоненький проблеск ламп из коридора. До девушки доносился гул множества голосов, звон бокалов и звуки музыки - Нильсены явно знали толк в светских мероприятиях. Заведя одну ладонь за спину, англичанка начала теребить корешок первой попавшейся книги: — Мои неприятности начались со встречи с тобой, так что лучше пусть Сэм этим займётся, он для этого сюда и приехал. Мужчина на долю секунды замер напротив Харрис так, что между ними преградой встал рабочий стол. Оставив одну руку покоиться в кармане брюк, указательным и средним пальцем второй швед коснулся покрытия лакированного дорогого дуба, и продолжил двигаться вперёд, огибая угол солидной мебели, непрерывно скользя подушечками по лежащим там стопкам документов и абажуру настольной лампы. Агата зеркально повторяла его движения, чтобы не уменьшать существующую между ними дистанцию, в итоге, молодые люди поменялись местами, и у стеллажей оказался уже Александр, задорно хмыкнувший сложившейся ситуации: — Ну во-первых, я был с тобой не до конца откровенен и успел отправить нашего дражайшего Сэмми в царство Морфея ещё до того, как ты застегнула молнию на своём изумительном платье. Это было забавно, но до скукоты просто. Во-вторых, этот дом слишком дорог моей матери, чтобы я оставлял тебя одну в её любимом кабинете. — А тебе? — М? - Алекс безразлично вскинул вверх брови. — Тебе разве этот дом не дорог? - англичанка присела полубоком к Нильсену на краешек стола, озадаченно на него посмотрев. Когда уже ей удастся пробить его хотя бы на незначительный уровень искренности? Он уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, как из гостиной раздались звуки мелодичной классики. Воспользовавшись заминкой, Александр за пару шагов оказался перед Агатой, склоняясь перед ней в почтительном поклоне: — Не окажете ли мне честь станцевать со мной, мисс Харрис? Девушка приподнялась, одёрнула образовавшиеся складки зелёного бархата и, специально усиливая свой британский акцент, скептически протянула: — Ты, конечно, не мистер Дарси, но так уж и быть. Её маленькая ручка тут же оказалась в его крепких пальцах, другой ладонью Нильсен одним страстным рывком притянул к себе за талию всё её тело, оставляя между ними сантиметры, и от этого уверенного движения по спине Агаты пролетел рой мелких мурашек. Харрис догадывалась, что в силу воспитания он может неплохо танцевать, но не думала, что сможет в скором времени убедиться в этом лично. Алексу не нужно было знать особые движения, чтобы его партнёрша сейчас слепо повиновалась ему, следуя за его размеренно кружащими по ковру библиотеки ногами. Какое-то время они танцевали молча, в этой полутьме вглядываясь в налившиеся необъяснимой тяжестью недосказанности глаза друг друга, впервые так долго находясь настолько близко, тактильно-близко, не бросаясь сразу в порыв страсти или очередную гневную перепалку. Рука Алекса, лежащая до этого на пояснице Харрис очертила оголённые позвонки, отодвинула закрученную в локон прядку волос которой Агата прикрыла часть лба: там ещё красовался маленький шрамик от выбитого в пожаре оконного стекла, через раму которого девушку в итоге и вытаскивали оттуда. Большой палец трепетно прошёлся по границе ранки, и англичанка, чуть было не оттолкнувшая его от накатившего чувства неловкости, прочитала в его темнеющих, как море перед штормом, радужках невиданную в них ранее горечь и тоску, отчего ей стало ещё страннее. Александр вернул ладонь на талию, замедлив темп их танца, прислонился к виску англичанки, перекрывая Агате доступ к эмоциям на его лице, и нарушил тишину: — С детства это моя любимая комната в доме. Отец по выходным чаще всего работал здесь, а я любил наблюдать за ним из дальнего угла, читая что-то из его коллекций сочинений, сидя в большом кожаном кресле. К сожалению, последнее необратимо потрепала жизнь, и пришлось выкинуть старичка. В ухо девушки прилетел тёплый воздух от на удивление доброго, спокойного смешка. Не понимая, что на это ответить, и нужно ли это было вообще, Агата коснулась щекой плеча Александра, крепче сжимая пальцы лежащие на его напряжённой спине. Он ещё больше прижал к себе Харрис, так, что она коснулась грудью его тела, подняла голову и случайно провела носом по его губам. Воспоминания о прошлом словно начисто испарились из сознания мужчины, голубые глаза снова налились всепоглощающим, наглым огнём. Тут Агата, отведя на секунду взгляд от лица Александра, поняла, что в этом мраке швед снова завёл её за письменный стол, утыкая её спиной в книжные полки. Мужчина отпустил Харрис и вскинул обе руки по бокам от неё, полностью преграждая ей путь к бегству. — Давай сыграем в познавательную викторину, Агата, - один его указательный палец обвёл родинку на груди девушки и прошёл вплоть до линии декольте, - Раз живёшь в Швеции, пора ассимилироваться. — Хочешь проверить мои знания каталога "Икеи»? - в такой накаляющейся обстановке Агата пыталась отвлечься подобием шутки, чтобы хоть как-то переключить себя с желания наброситься на Нильсена, наплевав на его вечные изощрённые фантазии. — Кстати, неплохая идея, - откровенно рассмеявшись, Алекс потянул за бретельку платья англичанки, не снимая её - но в этот раз мы ограничимся книгами, раз уж мы в библиотеке. Если угадаешь, о каком произведении речь, можешь снять с меня что угодно из одежды. — А если нет, то... Швед не дал Харрис довести свою мысль до конца: — Догадайся, ты у нас умная девочка, - отпустив изумрудную лямку, Нильсен тыльной стороной ладони огладил предплечье девушки. — Всё с тобой понятно, ты просто хочешь меня раздеть, я в жизни ничего не переведу! - Агата обиженно надула губы. Александр, наклонившись к шее девушки, оставляя на ней следы тёплого дыхания, ласково промурлыкал: — Даже если и так, ты что, против? При всём моём уважении, каттен, я хочу, чтобы ты сняла это чёртово платье с того момента, как спустилась в нём в гостиную. Конечно она пошла на эту авантюру. Конечно он дал ей мнимую надежду, когда та со второго раза, вслушавшись, угадала "Nils Holgerssons underbara resa genom Sverige", и на полу оказался серый твидовый пиджак. Конечно, вслед за этим "Räddaren i nöden" и "Läkaren och gatflickan" последовательно избавились от обеих тонких ниточек ткани, удерживающих наряд Харрис на её хрупких плечах. И конечно уже через несколько минут темнота книжных полок поглотила в себя звук ударяющегося в стеллажи тела и дикий стон, вырвавшийся из Агаты от такого ярого столкновения с тем, кто владел не только этим жилищем, но и её волей. Общая энергия, магнитом притягивающая двух столь расхожих на первый взгляд личностей. И при балансировании на самой тонкой грани они продолжают свою игру: слияние тел, не имеющих в запасе ни единой толики дистанции, соприкосновение носов, пробегающие друг по другу прямые, искренние, ненасытные взгляды, полуоткрытые рты, доверяющие друг другу свои возбуждённые выдохи, всё ещё чувственно, оттягивая момент, замирают в шаге от слияния, а потом... Звуки поцелуев эхом раздавались по всей тёмной комнате, пропитанной запахом долгожданного тепла, уюта и спокойствия и всем своим видом олицетворявшей разгорячённые тела, наконец-то, оставшиеся один на один. Целовались интенсивно, сильно, напряженно, накрывая друг друга так, словно это Андромаха дождалась своего мужа из той самой битвы, откуда, казалось, он уже к ней не вернётся, и это Геркулес, спасший свою главную любовь, находящуюся на грани смерти. Отрывались они лишь на мгновение, приоткрывали глаза, чтобы увидеть в свете висящих светильников очертания упивающихся страстью лиц, набирали в лёгкие воздуха и вновь припадали к таким желанным устам. Александр перешёл к её скулам, щекам, челюсти, несдержанно проводил дорожку грубых поцелуев по всей шее и ключицам. Агата прижималась к стеллажам и притягивала к себе и так давящего на неё Нильсена. Его руки скользили по всему её телу. Пальцы чувствовали, как англичанка содрогается при каждом соприкосновении и жаждет большего. Мужчина ладонью обхватил её грудь, с прижимом массируя кожу, а после сам слегка склонился и начал вылизывать твердеющий под его напором сосок. Агата откинула в сторону одну руку и обхватила дерево стеллажа, сжимая его, и отведя назад голову, до предела впиваясь затылком в полки позади неё. Коленом она медленно, ритмично гладила ногу Алекса, пока он, вновь уровнявшись с девушкой, гладил её бедро в ответ, попутно одёргивая подол платья вверх, добрался наконец до её нутра и, на мгновение сморщив лоб, он озарился улыбкой, не почувствовав под пальцами ткани: его Харрис не надела трусики. Уже столь разгорячённая. Уже столь мокрая. Уже столь готовая. Александр принялся ласкать её пальцами там, то обхватывая ладонью половые губы, раздвигая их и стимулируя клитор. Мимо двери прошло несколько гостей, громко хихикая, тонкая полоска света преломилась, отражаясь тени посторонних людей. Харрис неосознанно повернулась на звук, и Алекс в отместку сильнее надавил на девичье лоно, отчего девушка вскрикнула, не успев поднести моментально сжатый кулак ко рту, в животном порыве стукнула им по стеллажу, чуть не уронив пару книг на пол. Знал бы он, как на самом деле ей было всё равно на случайно забредших в этот пустынный коридор. Агата провела пальчиками по выпуклой части его брюк, сжимая и разжимая плоть и получая в подарок напряжение Нильсена, который, мимолётно прикрыв глаза, пододвинул таз в ответ на её действия. Больше не в силах терпеть, дрожащими руками девушка принялась расстёгивать пряжку его ремня, чудом умудрившись не порвать молнию на брюках. На этот раз мужчине не нужно было сильно раздвигать её ноги. Он желал предельной плотности, максимальной близости и обхвата от её тела. Нильсен, прихватывая англичанку ладонями за ягодицы, вставил резко, сильно, по всей длине. Настолько, что шея Агаты тут же дёрнулась в сторону со сопровождением дрожащей вибрации вскрика. Мужчина остановился, давая ей привыкнуть, любуясь её состоянием. И, только получив её кивок-сигнал о готовности, он начал двигаться. Плавно. Медленно. С каждым разом вводя до конца и задерживаясь на секунду. И с каждым разом продолжая движения всё сильнее и резче. Харрис ему в этом помогала, держа и подстраиваясь под его ритм. А пальцы, до этого вжатые в его плечи, от распирающих изнутри ощущений раскинулись по сторонам, судорожно хватаясь за какую-то опору, по пути бросая на пол книги, пока руки не коснулись пологой поверхности полок. Алекс, отозвавшись на звуки упавших изданий, окинул взглядом на девушку, повалившую очередной томик, в этот раз иностранных авторов "Min fetisch. Min attraktion.", переведённый на шведский язык... А историю эту он знал наизусть: влечение двух влюблённых людей переросло в сильное чувство желания и долгожданной близости, как только они остались вдвоём, ночью, в самое откровенное время суток. Что ж, пожалуй, эти самые сдержанные, томные стоны женщины в его руках, с каждым его толчком, и правда становятся его одержимостью. Он хочет слушать, как она стонет под ним и дальше. Он хочет чувствовать, как она помогает ему, сжимая свои интимные мышцы в такт его входу, одновременно двигая тазом. И он хочет всегда чувствовать, как она, в порывах страсти, зарывается руками в его волосы, сильно сжимая и оттягивая их. Александр подхватил Харрис и, не прерывая поцелуев, повлёк за собой на стол. Усадив на него лицом к себе девушку поудобнее, он, оставшись стоять, ускорил темп. Тёмная дубовая поверхность содрогалась от каждого их рваного телодвижения. Лампа вслед за документами упала на пол, а Агата, уже дрожа в накатившем пике, притягивала к себе мужчину, ставшего правителем её сознания. Звук часового механизма, комнатная пыль, словно зависшая в полёте, шуршание листов бумаги неустойчиво стоявшей книги, потерявшей где-то на полу своих соседей и приходящие в себя дыхания двух возлюбленных, рассматривающих друг друга и не желающих отрываться, пусть и не скажут этого вслух. — Mitt hjärtas drottning, - тихо прошептал Алекс, на что получил улыбку девушки, а после и вовсе спокойный смех. — Я не сказать, что понимаю, о чём ты говоришь, но знай, шведский я потихоньку начну изучать, так уж и быть. — Ты и на английском не до конца меня понимаешь, - рассмеялся он и дёрнулся из-за того, что Агата, хихикая, дразняще ущипнула его за оголённый участок шеи, - но должен признать, из всех знакомых только в тебе я вижу потенциал в этом вопросе. — Сочту за комплимент. Первым делом Александр помог привести в порядок свою спутницу, вернув на место скомканное на бёдрах платье, Харрис же принялась отряхивать его полежавший на ковре пиджак. Когда швед возвращал на её плечи столь ненавистные им бретельки, так сильно отвлекающие его внимание, в кабинете раздался скрип двери и цоканье каблуков. Агата, моментально скинув с себя руки Алекса, тут же обернулась, покрываясь густым румянцем, который усилился от того, что в стоящей перед ней женщине она узнала ту, что, практически не изменившись за значительный период времени, величаво глядела на неё с семейного портрета Нильсенов, украшавшего гостиную. Запоминающаяся первая встреча, ничего не скажешь. Оливия, поразительно спокойно переведя взгляд с хаоса, который молодые люди устроили в библиотеке, окинула Харрис оценивающим взглядом, до боли напоминающим девушке одного не малоизвестного ей шведа, и, подойдя ближе, деловито пожала смущённой гостье руку: — Здравствуйте, мисс Харрис, наконец-то мы встретились. Оливия Нильсен, но можете звать меня просто Оливией. Смотрю, Александр уже вовсю проводит вам экскурсию по дому. Если бы в этот момент Алекс не встал между двумя женщинами, слегка огораживая англичанку плечом, то Агата почти уже не сомневалась в том, что выдала бы его матери несусветную чепуху от всё больше накрывающего её чувства стыда. Нильсен мягко, сдержанно поцеловал Оливию в лоб и пояснил: — Мама, мы приехали из аэропорта только к обеду, так что до сих пор немного выбиты из колеи. Если ты позволишь, Агата прямо сейчас пойдёт к себе, и вы поговорите уже за завтраком. — Конечно, к чему эти просьбы? Я и сама могла догадаться, - миссис Нильсен махнула рукой и вежливо обратилась к девушке, - Тогда идите, дорогая, не буду вас задерживать. Харрис, еле находя силы смотреть на хозяйку дома, выдавила из себя стандартные слова благодарности, бросила последний взгляд на непробиваемого Александра и вылетела из кабинета, не понимая, как измерить степень своего фиаско. Оливия же, узрев сына, задумчиво провожающего англичанку глазами, не сдержала коротенького грудного смешка: — Да, краснеет она очаровательно, что и говорить. Ну а ты, джентльмен, - она в шутку дала ему невесомый подзатыльник, - теперь убирайся здесь, мне надо возвращаться к гостям. Оставляя в библиотеке Алекса, покорно расставляющего по местам разбросанные книги и уже разрабатывающего план, как отомстить Агате за попытку порчи имущества, миссис Нильсен бросила через плечо: — И да, на будущее. В кабинете на втором этаже шансы быть пойманными гораздо ниже.