12:00
Лёгкое прикосновение доводило до экстаза, тихое прерывистое дыхание указывало на непреодолимое возбуждение и обоснованное желание. Ласкающие губы, грубые руки, волнующие прикосновения — причины нескончаемых мурашек и тугого узла внизу живота. Желание равно страсти. Страсть равна покорности. Покорность - подчинению. Подчинение - власти. Она - игрушка в его руках, она его затуманенный рассудок и жадный глоток воздуха. Она причина его сладострастия и зажжённые фитиль в море ласки и нежности. Однако, ласка и нежность ему были ни к чему. Использовать. Получить желаемое. Прогнать. Так длились месяцы, так тянулись дни и пролетали минуты.14:00
— Прекрати, Вив. Просто хватит. Ты не видишь, что он использует тебя? Посмотри на своё тело, на синяки, посмотри на себя, — разумные слова подруги раздражали больше, чем что-либо ещё. Вивьен ненавидела нравоучения Блум и ненавидела себя за то, что когда-то рассказала ей о своих «отношениях» с директором. — Всё нормально, — девушка чуть крепче сжала учебники и ускорила шаг, но подруга не позволила ей скрыться из виду. — Ничего не нормально! Ты бежишь к нему по первому же зову, как собачка. Он даже не разговаривает с тобой в обычное время, — Рыжеволосая девушка активно жестикулировала руками, пытаясь вправить девушке мозги. — Ты хотя бы раз спала у него просто до утра? Или он всегда прогонял тебя сразу после? Девушка замялась, вспоминая каждый поход в учительское крыло и кинула на Блум возмущенный взгляд, намекающий на её нежелание обсуждать эту тему. — Ну вот! Прекрасно! Почему ты вообще ему позволяешь это делать? Отбрось уже свою наивную влюблённость, Ви, он просто пользуется тобой время от времени, вам никогда не быть вместе. — Отвали, Блум, — девушка резко остановилась и недовольно хмыкнула, прожигая подругу взглядом, после чего сразу же направилась в другую сторону.16:00
Неделя сменялась неделей, а сердце юной студентки никак не могло биться в унисон с тем, кому принадлежало. Она смотрела на него с замиранием сердца, чувствуя, как в лёгких постоянно кончается кислород. Её глаза сверкали неподдельным восторгом, а желание прикоснуться или заговорить с мужчиной брало вверх над любыми нормами приличия, установленными школой, установленными лично им... для неё. Он не позволял ей быть рядом. Заставлял держаться на расстоянии. Брал, когда хотел. Где хотел. Он дёргал за ниточки, как профессиональный кукловод, а она отлично справлялась с ролью бестолковой куклы, мечты которой путались с суровой реальностью, идеализируя то, что было запрещено идеализировать. А ведь всё начиналось иначе... Робкие прикосновения, случайные взгляды, тайные тренировки... Тогда она не знала, что из этого выйдет, но была в восторге лишь от того, что он с ней разговаривал. Он действительно был другим. Директор Сильва. Всегда мужественный, суровый и сильный... рядом с ней он менялся. Позволял себе быть слегка добрее, заботливее, слегка радостнее. Он показывал ей красивые места, помогал тренироваться, рассказывал истории, которые увлекали её с головой, заставляя проживать всё вместе с ним. Пару раз он даже водил её в лес, учил стрелять из лука, наслаждался ею и позволял ей наслаждаться с собой. Но что произошло потом? Когда добро сменилось на злобу, забота - на приказы, а мужество - на желание владеть и подчинять? Она не знала и не желала знать, глубоко внутри осознавая, что это все ещё был он - её Сол, которого она полюбила всем сердцем, с которым она продолжала искать контакт, с которым всё ещё желала быть вместе, вновь охотиться в лесу, стрелять из лука и ходить на тайные тренировки.18:00
Сожжённые. Они появились словно из ниоткуда. Никто не предупреждал о подобной опасности, никто не знал, что в лесу поджидает смерть. И эта смерть коснулась Сильвы. Отнимая у Вивьен возможность дышать, отнимая у неё возможность трезво мыслить. Отнимая у неё возможность жить. — Сол, Боже, как ты? — Она попала в оранжерею, как только узнала, что он там. Она дождалась, когда он останется один, чтобы побыстрее узнать его самочувствие, чтобы помочь справиться, чтобы перетянуть часть боли на себя. — Тебе велено не приближаться ко мне, пока я не позову. — Но... я, — капающие слёзы подпитывали дрожащий голос, заставляя девушку постоянно смахивать с глаз солёную пелену. — Я могу помочь. Я хочу... хочу помочь. Позволь... Она протянула руку, но Сильва сделал шаг назад, заглядывая в её влажные глаза, ловя себя на мысли о том, что он ненавидит слабых людей. — Мне не нужна твоя помощь. Он смотрел на неё стеклянными, бесчувственными глазами, темнеющими от инфекции, но перед глазами девушки лишь проносились флешбеки их прошлого: «— Ты удивительная, Ви. Я никогда и никому не позволю причинить тебе боль.» Но теперь он позволял. Теперь он сам причинял ей эту боль, практически незримо, но ощутимо... ощутимо в самом эпицентре её слабого сердца. — Нет... Я так не могу, — она подошла, хватая его за руку, перенимая на себя всю ту боль что двигалась к его сердцу. Она забрала ту часть, которая могла бы убить его, уничтожить, она вернула ему первоначальный вид, перенимая на себя всю бледность и боль, перенимая на себя инфекцию. Она не боялась забрать его боль, не боялась ощутить внутри себя смертоносный вирус, ведь прежде, в прошлом, она уже была укушена Сожжённым, пусть и не помнила, как тогда спаслась... Но стоило ей отступить на шаг назад, она увидела на его лице ухмылку, увидела его беззаботность и удовлетворение. — Слишком просто, — он прищурился, оглядывая её болезненный вид. — Всегда знал, что фея боли не помешает в случае чего. Мужчина не успел заметить её удивление и неподдельное разочарование, он развернулся и вышел из оранжереи, будто так и должно было быть. Она хотела плакать, но силы иссякли... плакать она больше не могла.20:00
— Она умрёт, Сол. Они не успевают найти Сожжённого, — Харви привёл директора специалистов прямиком в оранжерею, чтобы он увидел её, лежащую на кушетке, совершенно без сил. Но она была рада видеть его. Сейчас. Здесь. Несмотря ни на что. Не обращая внимания на то, что он позволил ей забрать всю его боль, что он оставил её умирать, что совершенно не поинтересовался здоровьем за все эти дни... — И что ты предлагаешь? — Она забрала твою боль, Сол. У неё есть всего двадцать минут. Первоначально её боль была твоей, поэтому она может отдать тебе часть, так у неё будет больше шансов выжить, а ребята успеют отыскать Сожжённого. Она смотрела лишь на него, смотрела лишь в его глаза, которые перехватили её взгляд, она надеялась, что он вернётся в те дни, когда всё было хорошо, надеялась, что он вновь скажет ей привычное: «Маленькая, всё будет хорошо» или «Я рядом». Но он смотрел на неё столь бесстрастно, столь безэмоционально, будто те радужные дни помнила лишь она. Мужчина скрестил руки на груди и подошёл чуть ближе к Вивьен, осматривая её чёрные ветви, тянущиеся к сердцу. — Забрать боль, говоришь? Харви кивнул, ожидая того, что мужчина поможет девушке, что вытащит её из пропасти, разделит её страдания и спасёт ту, которая не чаяла в нём души. — Не думаю, что её жизнь чего-то стоит, — Сильва пожал плечами и качнул головой. — Передавай привет своим родителям. Горькая слеза коснулась её щеки, обжигая кожу. Она помнила, как рассказывала ему о смерти своих родителей, помнила, как он успокаивал её, разговаривая об этом часами. Она помнила каждое его слово, каждую его эмоцию, каждую поддержку и сейчас не могла понять, как именно тот Сол Сильва превратился в того, кто стоял перед ней сейчас. Он ушёл, даже не обернувшись... Даже не попрощавшись...20:20
Мужчина знал, что девушка погибнет в течении одной минуты, ведь её друзья вряд ли успеют найти и уничтожить Сожжённого, но отчего-то ему совершенно не было до этого дела. Сильва прошел в ванную, планируя принять в душ, но на секунду заглянул в зеркало, всматриваясь в своё отражение. Осматривая чёрную метку на своей шее, которая была выжжена одним непонятным знаком и была видна лишь ему самому. Метка, которая не позволяла ему чувствовать, делала его чёрствым и безэмоциональным. Метка, которую ему поставили взамен на одно условие. Тогда, когда Вивьен впервые оказалась в опасности, когда её впервые укусил Сожжённый, к нему явился Он и предложил спасти его любимую, а взамен поставить эту метку. Он согласился, не раздумывая, всё реже замечая, какое губительное воздействие оказывала на него печать. Сейчас он не знал, что любил её, не знал, что любил её больше своей жизни, не знал, что отдал бы всего себя взамен на то, чтобы она выжила... Он не знал... не чувствовал, поэтому не предпринимал никаких действий. Он отвёл глаза от зеркала, направляя взгляд на часы...20:21