великий секрет императора

Ойкава всегда был таким. неискренним Улыбка его была красива и изящна — как и все его движения и слова. Ушиджима иногда думал, а не девушка ли скрывается за личиной доброго короля, но телосложение его было совсем не женским и доказывало, что император — мужчина. — Элли, принеси сменный плащ, — мягко улыбается парень, жестом останавливая поток извинений от молодой служанки, что пролила на красную ткань вино. — П-простите, Ваше… — Достаточно, впредь следи за своими движениями, не хотелось бы повторения инцидента на каком-либо из приемов, правда? — Тоору улыбается все так же мягко, служанка млеет и кивает, начиная прибираться. Ушиджима все так же молча стоит за правым плечом и смотрит, как нервно дрожит рука императора, что лежит под столом. Ивайзуми качает головой, откладывая приборы и встает: — Думаю, на этом можно закончить, не забудь, что в пять у тебя совет с представителями торгового дома, — Ойкава кивает и встает, мгновенно поворачиваясь спиной к столу, и направляется к выходу. Ушиджима следует за ним молчаливой тенью. Они проходят бесчисленные коридоры и залы, не будь Ушиджима привычен к такой роскоши, непременно бы засмотрелся на сияющие драгоценные камни в стенах и росписи на потолке, но на то он и находится рядом с императором с самого детства. Они выходят на балкон западного крыла, Ойкава оборачивается, чтобы удостоверится, что кроме них никого нет и сбрасывает плащ, устало опираясь о перегородку. — Ты свободен, Ушивака-чан, хочу побыть один, — бросает он едва слышно и даже не смотрит, поворачиваясь лицом к полуденному солнцу. Вакатоши кивает, но вопреки словам отходит в тень комнаты, внимательно следя за императором — такова его работа. Они были вместе с самого детства — будущий император и его верный хранитель. Ушиджима был старше на пару лет, но уже с тех пор, как он научился ходить, его учили держать меч и ездить верхом. Идеальный сторожевой пес. Но Тоору никогда к нему так не относился. Ойкава был смышленым, знал, что лучше строить дружеские отношения с тем, кто должен в будущем защищать твою жизнь, ценой своей.

***

— Я устал, — говорит Ойкава, когда ему едва исполняется 15, они сидят в покоях будущего императора, Тоору выглядит так, будто потерял смысл жизни. Ушиджима молчит, не зная, что ответить. Но Тоору, кажется, не ждет ответа. — Отец сказал, что как только придет время, я займу его место, и он сможет отдохнуть, но мне кажется, что я не справлюсь. Управлять целой странной и людьми, не зная их самих, — подросток скидывает камзол и падает на кровать. Темнота ночи тревожно звенит. Напряжение в воздухе можно почти потрогать руками, и это не нравится Вакатоши. Так не должно быть в такой радостный день — пятнадцатилетие наследника престола. — Ты тоже чувствуешь это? Ушиджима удивленно приподнимает брови, смотря на младшего. — Что-то произойдет, — шепчет Тоору, в его голосе тревога. Хранитель кивает. Да, что-то нехорошее случится сегодня. Ойкава успевает забыться тревожным сном, когда Ушиджима слышит спешные легкие шаги одной из служанок. Ее сорванный голос: — Ваше Светлость! — она залетает в комнату, бросаясь к кровати, но Вакатоши перехватывает ее руки — нельзя касаться его. Тоору подскакивает будто ждал это, не выглядит даже сонным. Но испуганным не выглядит тоже. — Что происходит, — голос тяжелый, стальной. — Император убит, во дворце люди из сопротивления, с ними целый отряд карателей! Вам нужно уходить, Его Величество приказал увести вас подземными проходами к старому храму наших Отцов, — служанка торопливо рассказывает, все время оглядываясь на дверь, будто вот-вот сюда ворвутся захватчики. — Отец убит, — эхом повторяет Тоору, пробуя такие страшные слова на вкус. — Ушивака-чан, — зовет Тоору, смотрит пристально. Властно. Вакатоши опускается на одно колено, он знал, что когда-нибудь это произойдет. — Доверю тебе свою жизнь именем великой Иссуи, будь моим мечом, будь моей стрелой, будь моим верным слугой, храни солнце мое, пока последний вздох не коснется моих губ, — он говорит заученной, кладет правую руку на плечо старшего, затем на левое и наконец опускается на колени, мягко держа его лицо в ладонях. Теплые, — будь верным мне, пока смерть не заберет тебя в свои чертоги, а я буду твоим верным правителем, — и касается губами его лба, закрепляя пожизненный союз. Ушиджима чувствует неожиданный прилив сил, воздух вокруг будто закручивается, не давая вдохнуть, он крепко сжимает руки уже Императора и склоняет голову ниц. — Ваша Светлость, пожалуйста, — взывает служанка, но Ойкава останавливает ее жестом и говорит те самые страшные слова: — Теперь я Император, мне не стоит оставлять своих поданных в такую минуту. Они идут по коридору не таясь, Ойкава полностью доверяет своему хранителю и входит в главную залу, громко открывая тяжелые двери. Ушиджима дергается к нему, но Ойкава поразительно спокоен. Весь пол залит кровью, она пропитывает гобелены, позолоченную утварь и стекает по стенам. Тяжелый, душный запах крови заставляет внутренности скручиваться, а от вида изувеченных тел по всей зале служанка позади вскрикивает и падает на пол. Ойкава даже не дергается, скользит опустошенным взглядом по комнате, останавливаясь лишь на бездыханном теле своего отца, которые сидит на стуле, пронзенный мечом в самое сердце. Внутри будто что-то трескается. Тоору не может даже вдохнуть, медный смрад кажется пропитывает всю его одежду и кожу, въедается на всю оставшуюся жизнь. Все останавливаются, Тоору смотрит в глаза одному из захватчиков и почему-то никто не смеет произнести ни слова. Будто жизнь замерла в эту секунду. — Убить, — чеканит он и Ушиджима быстрой тенью скользит вперед, мгновенно пронзая мечом ближайшего врага. Они были вместе с самого детства — будущий император и его верный хранитель. Идеальный сторожевой пес. Сила его клана хранится в строгом секрете, передается по наследству, и вот уже три сотни лет они служат правителям этой страны, защищая их, взамен на неограниченную помощь. Сила убийц. Проходит несколько минут, а может полчаса, Ойкава теряется в потоке времени, наблюдая, как смазанная тень его верного дурга и хранителя проносится по залу, одного за другим отправляя к матушке-Смерти. Когда не остается ни одного живого врага, Ушиджима предстает перед юным Императором, склоняя голову. — Ты молодец, — выдыхает Ойкава и нежно, так, как не положено стирает красную каплю с его щеки, — спасибо, что ты со мной. Ушиджима ломается внутри, натыкаясь на взгляд полный боли и отчаяния. Он всего лишь ребенок.

***

Неудавшаяся попытка переворота гаснет в самом начале и уже через неделю устраивают показательную казнь. Ойкава теряется в ворохе забот, которые падают на его неокрепшие плечи. Советники стараются переманить юного Императора на свою сторону, не ожидая от подростка такой зрелости, но Тоору хитер и слишком умен. Он играет наивного мальчика, улыбаясь на собраниях, кивает и соглашается. Но стоит оставить его одного, он едва поворачивает голову направо, там, где всегда стоит Вакатоши, и произносит слово, которое грехом падает на его душу: — Убить. И Вакатоши убивает. Без следов, приказывает слугам убрать бездыханное тело и хранить вековое молчание. Никто не смеет ослушаться его.

***

На коронации суматоха, весь дворец поднят на уши и слуги готовятся к этому дню уже за месяц. Дворец украшают еще роскошнее, все блестит и сверкает от чистоты, а в зале столы ломятся от изобилия еды и питья. Служитель церкви выходит на помост, держа корону в своих старых дрожащих руках, и признает Ойкаву новым Императором, водружая на его голову тяжелое украшение. Ушиджима стоит в тени колонны, смотря на идеально прямую спину, расправленные плечи и слишком тяжелую для него корону. Он всего лишь ребенок. Ребенок, который стал императором.

***

Все во дворце признают Тоору великим правителем. Никто не видит в нем ребенка, которым он был какой-то жалкий месяц назад. Видит Ушиджима. Слышит и чувствует. Тоору плачет в подушку, забывается тревожным сном и кричит во сне, просыпаясь со слезами на глазах. Каждую ночь Ушиджима сидит у его кровати, крепко держа за руку, каждую ночь заключает его в свои объятия. — Мне страшно, Вакатоши, — хрипит Император, цепляется за его плечи и жмется ближе к теплу. Хранитель мягко касается курчавых волос, прижимает к себе и вкладывает в дрожащие руки бокал с вином. Ойкава опустошает его за несколько глотков и падает на кровать, переводя дыхание. Ушиджима все так же держит холодную руку в своей и смотрит. Искренне нежно. Тревожно. — Я не готов, — голос звенит от боли, от страха. Ойкава дрожит. — Ты Император, — шепчет старший и склоняет голову, чтобы коснутся тыльной стороны ладони губами, вкладывает всю свою верность. — Я хочу быть обычным мальчишкой, — отвечает Тоору, находит взглядом старшего и улыбается измученно, — просто хочу быть с тобой. Ушиджима кивает и снимает меч, укладываясь рядом. Великий секрет Императора — его верный хранитель. Ойкава засыпает убаюканный теплом, но даже во сне крепко цепляется за Ушиджиму, что-то бессвязно бормоча.