Поленица

И всем хороша поленица Ставра Годиновна Черниговская. Широка в плечах, взгляд соколиный, умный, задумчивый; хоть и косы у нее длинные, которые подвязывает она, платье на ней мужское как влитое смотрится; владеет она оружием как собственными руками. Гордая. Не одного богатыря, что засматривался на красоту такую, отвергла. Опасаются ее ордынцы, не желая лишний раз связываться, ведь напуском сильная и в драке — настоящий зверь. Замирает сердце Василисы Микулишны при одном ее виде, хотя не должно. Не говорит она родным об этом, скрывая свое волнение, оттого любая работа женская у нее не ладится. Все мысли ее о том, как это — быть во главе дружины и хитростью врага выманивать. — Замуж тебе пора, — иногда посмеиваются старухи мудрые над поленицей Ставрой, заранее предвкушая шутку какую-нибудь острую. Слышит это Василиса, и сердце ее натягивается как струнка на гуслях — того и гляди лопнет. Не зависть ее гложет к умнице такой, а самая настоящая любовь, которую не высказать, ни показать. Смотрит на нее порой Ставра очами своими глубокими, да шутку добрую произносит: — Ну как день твой, свет очей моих? Не выдает себя перед подругой Василиса, ответно шутит, широко улыбаясь, тая как снег апрельский, замечая ответную озорную улыбку. — Все хорошо, пока ты во главе войска в чистом поле, душа моя. Возмущаются такой перекличке пожилые люди, ведь так муж к жене обращаться должен, не виданное дело, чтобы девка к девке с таким обращением подступалась. Шутники одни понимают, что это две незамужние девушки дразнятся, ведь часто видят их вместе: могут как в шахматы сыграть, так и силой помериться. Но куда хрупкой с виду Василисе до мощной Ставры, никто не знает, что поддается она той, чтоб хоть на миг в крепких объятиях себя почувствовать. Ругает она себя за это, но отказать не в силах. Заражена Василиса рассказами о подвигах Ставры Годиновны, но внутри не спокойно, когда та ведет с кем-либо беседу. Правдива, никогда ничего из того, что у нее на уме, не скроет. Оттого не все к ней относятся так, как она того заслуживает. Колет глаз правда. Когда вызывает ее к себе на пир князь Киевский, чувствует сердце Василисы, что обидит та его и в неприятность попадет. Смотрит она на сборы подруги строгим взглядом. — Никак я лицом стала хуже, что так рассматриваешь меня? — улыбается по привычке Ставра. Василиса, хоть и безоружна перед улыбкой этой, не поддается, говорит прямо: — Боюсь я за тебя… Ведь все равно сочтешь нужным задеть честь князя. — Ежели не станет он принижать меня, то и не скажу я ему ничего, — вставая напротив Василисы, отвечает Ставра, а потом все же обращает внимание на то, как сникает подруга под взором ее, взгляд опускает тоскливо. Беспокойство душу охватывает теперь и Ставры. Осторожно берет она руки Василисы да спрашивает тихо: — Что с тобой, друг мой милый? Молчит Василиса, ведь нужные слова того и гляди сорвутся с губ, а тогда пропала она раз и навсегда. К чему это? Рассматривает ее долго и неотрывно поленица, словно чувствуя то волнение, что охватило подругу, а потом вдруг решает податься вперед и, слыша рваный вдох, к устам ее прикоснуться на миг. Смотрят они после этого друг на друга так, будто бы впервые увидели, и не сказать, что неприятное это впечатление. Молча, покраснев, кивает Ставра, а потом за порог ступает спокойно. — Ставра! — вдруг слышит она оклик со спины и разворачивается. Заключает ее в крепкие объятия Василиса Микулишна, глаза жмуря с мыслью: «Ничего не случится. Ничего».