теория мультивселенной

      — Кенни, ты когда-нибудь задумывался о существовании мультивселенных?       Звёзды лениво освещают ночное небо, рисуя причудливые узоры перед глазами — столь далёкий, неизведанный доселе мир, таящий в себе множество секретов, что люди не способны постичь в силу своих малых возможностей. Радио в углу комнаты надрывается, неустанно вещая о делах обыденных, таких простых и понятных, что нет смысла и пытаться вслушаться. Беспечность ночи разливается, обволакивая стены, захватывая потолок и мысли, хочется тихим шёпотом говорить о заговорах вселенной, что непременно наслала все испытания лишь ради проверки на прочность. Дневная суета не смеет зайти, потревожить столь хрупкий покой, бережно сотканный из нитей тишины и беспечности.       Впрочем, для неё дверь всегда закрыта на тысячи замков, ключи к которым имеются лишь у двух крошечных в пределах вселенной парней, расположившихся на полу небольшой комнатушки, в самом неприметном доме, коих много на каждом шагу.       В ответ на вопрос — тишина; полное вопросов сердце бьётся рядом, молча вникая в монолог чужой души.       — Существует теория мультивселенной, — Баттерс неспеша обращает свой взгляд на друга, пристроившегося рядом, — речь о которой ведут многие люди, близкие к науке. Каждый наш выбор приводит к возникновению нового, неизвестного нам мира. Быть может где-то мы великие злодеи, желающие погрузить мир в хаос. Где-то лишь обычные школьники, как тут, но проживающие абсолютно иные жизни, полные приключений.       — Похоже на детский лепет человека, который не хочет думать о том, что происходит здесь и сейчас, — Маккормик как всегда скептичен, и даже ночь не способна усыпить дурной нрав, бушующий внутри столь хрупкого подростка, едва познавшего жизнь старшеклассника.       Баттерс театрально отворачивается к стене, закусывая губу, что-то тщательно обдумывая, прежде чем продолжить свою речь.       — Быть может, я бы обиделся, если бы не знал, что на самом деле тебе интересно. Кенни, не время для колкостей. Тут нет Картмана, что засмеет и скажет, что подобные темы «‎не для взрослых, как мы»‎.       И вновь отзывается лишь радио, являющееся, вероятно, лучшим слушателем для всех потерянных молодых людей, переполненных мыслями и теориями, что никогда не найдут отклик в сердцах других.       — Помнишь свою поспешную, быстро отвергнутую самим собой идею записаться на танцы? Представь, какую вселенную в самом деле мы упустили, лишили мир великого Кенни Маккормика — короля эстрады!       На лицо медленно, без намёка на злость ложится подушка, заботливо принесенная другом.       Тихий беззаботный смех, полный надежды и лёгкости. Взгляд на звёздное небо, минуты тишины, кажущиеся часами молчания. И лёгкий удар в бок, призывающий продолжить разговор.       — Я часто думаю об этом. Мне отчаянно хочется узнать, к чему бы привели другие мои выборы. Смог бы я хоть где-то общаться с Эриком? Звучит так дико, но быть может и такая вселенная существует. Та, где я могу спокойно постоять за себя, не боясь косых взглядов, — Стотч стыдливо выдыхает, вспоминая, сколько неприятностей некогда принёс одноклассник. — Прости, я помню, что он твой друг. Знаешь, я слышал, что мы не можем умереть, потому что после смерти ты каждый раз попадаешь в другую вселенную, где это событие не увенчалось успехом. Возможно, на самом деле где-то я уже давно умер, оставив тебя в одиночестве.       — Мне кажется, что ты ушёл в привычную для себя депрессивную лирику. Вообрази тогда уж мир, где я принцесса, и то лучше будет.       — Вот ты шутишь, а я уже обрисовал его в своей голове. Я бы непременно был паладином, служащим своей принцессе. В один прекрасный день, я бы сделал предложение, поставив на кон всю свою жизнь. И тогда у тебя бы не было выбора, кроме как открыть мне своё холодное, неприступное сердце!       — Звучит по-гейски, Стотч.       — Не бери в голову, - щеки предательски горят, отчего приходится вжаться лицом в подушку, стараясь не выдать своё смущение, — это лишь забавный пример. Вероятно, в детстве я наслушался чудесных сказок про принцев, готовых на всё ради любимой девушки. Всё же это не так реально, как мы, сейчас лежащие на полу.       — На чертовски холодном полу, и всё ради твоей мнимой романтики, на звёзды ему захотелось посмотреть.       — Захотелось! Их вид всегда успокаивает меня, помогает забыться, наблюдая за движением далёких космических объектов, быть может тоже имеющих свою жизнь. Как же ты далёк от мечтаний, Кенни.       — Могу при тебе представить модель с пятым размером груди, но слюни убирать не мне, — Маккормик прикрывает глаза, рисуя в собственном воображении приятные картины.       И под тихое пение сверчков за окном, парни продолжают тихо спорить, в шутку бранясь и обмениваясь идеями самых нереальных где-то существующих миров.       И все мысли о том, что Кенни под утро придётся через окно сбегать из дома Баттерса, чтобы не быть замеченным, отходят на задний план.       Сейчас важен лишь момент.