Лишившиеся голосов

      Наталья с раздражением отложила книгу и уронила голову на стол. Она устала выискивать крупицы информации из однотипных записей. Научные статьи, официальные новости, вырезки из жёлтых газетёнок. Они все об одном.       Никто не знал тогда, никто не знает и сейчас как и почему это произошло, но в один миг общество потеряло важный элемент совместной коммуникации — умение говорить. Всемирная паника. Вот чем стали первые месяцы. Не лишившиеся голоса вскоре стали элитой. Из грязи в князи. Учёные всех стран пытались найти причины, но никто так и не смог их диагностировать. Никакой связи между пострадавшими. Любая обнаруженная закономерность оставалась случайной. Мнимые сходства разбивались в пух и прах. Речи лишились абсолютно разные люди: мужчины и женщины, взрослые и дети, богачи и бедняки.        Тогда мир разделился на до и после. Позднее вспышку окрестили — кризисом знаний. Девушка посмотрела на замшелую вырезку из газеты с полустёртой датой: «N сентября 19NN года. По сведениям газет, вспышка неизвестной болезни не имела локальный характер. За последнюю неделю выявлено свыше 5 млн. пострадавших. Предполагается оперативное изучение предпосылок, и выявление закономерностей». Не многословно. Тогда много и не писали: учёные сказать ничего не могли, а разводить ещё большую панику никто не хотел. В начале даже писали, что процесс обратим и вскоре люди вернуться к привычной жизни. Увы, не вернулись.       Когда ажиотаж от первого кризиса знаний спал информации вновь стало чертовски мало: научные исследования терпели неудачи, а журналистские расследования зашли в тупик. Танец на костях исполняли разного рода умники: кто начал везде искать теории заговора, а кто кричал о каре господней. Наталья откинулась на спинку стула и медленно развернулась на нём к стенке с заметками. Разноцветные листочки с небольшими записями, многостраничные папки с копиями докризисных записей и группы фотографий.       А ещё через три года эти же несчастные потеряли способность к письму. Не внезапно — они отупели за целых полгода, ну, а кто побогаче даже смог сохранить часть знаний. Второй кризис заставил возобновить исследования, которые сразу взялись за генетический уровень, но даже там нашлась лишь одна связь — все пострадавшие люди уже подверглись потере голоса.        За годы работы учёные выяснили, что лишившиеся речи и письма передавали это отклонение на генетическом уровне. Два «больных» могли породить только такого же. Больной и здоровый — с вероятностью в пятьдесят процентов. Все страны пытались ограничить размножение немых людей: от бешеных штрафов, до принудительной стерилизации. Где-то эти законы прижились, где-то их бойкотировали и добились отмены.         Девушка встала со стула, подошла к самодельной исследовательской стене и поспешно сняла с неё несколько фотографий. Собранные в коллекцию, они наглядно показывали насколько же человеческий мозг гибок: лишившиеся речи и письма люди нашли множество альтернатив. Начиная с простейшего языка жестов, который остался распространён после первой вспышки, заканчивая сбором предложений с помощью вырезок из газет и журналов. Конечно, новое поколение «больных» хуже воспринимало слова, но и они смогли найти подходящие для себя альтернативы.        Неприятный писк автоответчика отвлёк Наталью от перечитывая научных отчётов. Маленькая красная лампочка замигала, а из динамика раздался чрезмерно спокойный мужской голос: «Это Павел. Кажется, я нашёл ещё несколько занятных картинок для твоей коллекции. Хватай фотоаппарат, плёнку, словари и бегом ко мне». Аппарат вновь пискнул и замолчал. Девушка нахмурилась, поскольку не поняла, зачем он сказал взять с собой словари, но спорить не стала. Просто так друг бы не вынудил тащить такое, да и спорить с аудиозаписью несколько глупо.       Плохо социализированная Наталья никогда бы не достала без Павла ни фотографии, ни специфические научные статьи. В прошлом полевой археолог и исследователь, он активно использовал связи и практические навыки в поисках информации, которую знали его бывшие коллеги. Именно он свёл Наталью с несколькими научными сотрудниками, с которыми она поддерживала взаимовыгодный союз.        Фотоаппарат с объективами для макро- и микросъемки, несколько закрытых упаковок с плёнкой, а также пара блокнотов. Доложить словари, набор карандашей и сменная одежда. С этими вещей, она могла спокойно уйти из «норы» на несколько дней.       До квартиры Павла девушка дошла за пару минут. Его «холостяцкая берлога» состояла из двух комнат: импровизированный склад и спальня-кабинет, при желании превращающаяся в гостинную. Тяжёлые тёмно-синие шторы, небрежно закрытый пледом диван, заваленный папками стол и заставленная кружками табуретка. Чтобы сделать из этого «гостиную» нужно приложить много желания.        — Ты пока посиди тут, я переоденусь и мы поедем к «картинкам» твоим. Чай-кофе не предлагаю, всё равно чистых кружек нет.        Молодой человек усадил Наталью на диван и поспешно ушёл в ванну, на ходу бормоча какие-то профессиональные термины. Девушка окинула комнату взглядом, оценивая масштабы бедствия. Кажется, её «нора», когда она туда въезжала, выглядела примерно так же. Тогда приборка заняла у неё весь день. «Бывшие жильцы, наверное, замучились вытаскивать свои вещи из той маленькой двери» — она слегка улыбнулась мыслям и решила помочь другу.        Пока он приводил себя в порядок, она привела в порядок посуду. Вымыла кружки и тарелки, убрала их по полочкам и протёрла немногочисленные приборы. Две тарелки, ложка, вилка и нож. А также набор кружек, человек этак на двадцать. Видимо, именно кружки мыть сразу Павел не любил.        — Наташа, ты зачем опять это делаешь? Я же попросил тебя просто посидеть в уголке. — Голос Павла звучал наигранно-недовольно. — Ладно, поехали. Нам надо до сумерек успеть на ту гору, а ехать почти три часа.       Молодой человек суетливо вывел подругу из дома и пошёл к машине. Измученный жизнью и несколько раз пересобранный «вездеход» заставил Наталью вновь передёрнуться. Бесспорно она понимала, что только эта машина подходит для их поездок в лесной массив или горные пещеры, но всё время чувствовала жалость к ней.       — Предлагаю тебе расположиться на заднем сидении. Пока мы едем, ты сможешь или вздремнуть, серьёзно, мешки под твоими глазами даже больше чем у меня, или вновь почитать материал.       С этими словами, Павел раскрыл перед подругой дверь и по-джентельменски протянул руку помощи, намекая, что он настаивает на этом варианте. Спокойно пожав плечами, Наталья согласилась с ним и безропотно забралась на заднее сидение: вариант подремать ей показался заманчивым, тем более она догадывалась, что в пункте назначения её ждёт какая-то муторная работа.       Вот уже месяц друзья изучали несколько заброшенных стоянок отшельников. Информацию о существовании этой общины Наталья нашла в какой-то мелкой местной газете. Небольшой очерк на пару десятков слов и короткая статья — вот и все существующие записи. В итоге девушка знала лишь то, что они откололись от общества примерно через десять лет после второго кризиса знаний. Павел предположил, что все или почти все из них были «больными», которые не могли ни писать, ни говорить, но найти хоть какие-то доказательства этому не получалось. Сбежавшие от карательного правительства, они явно какое-то время занимались кочевым поселением и несколько раз меняли место жительства. В итоге следы общины оборвались у подножья горы.        И теперь, спустя две недели молчания, Павел заявился с новой находкой.  Он всё время так делал: столкнувшись с проблемой, уйти в молчанку и самостоятельно искать интересные или полезные данные. Почти со стопроцентной уверенностью девушка догадывалась, что он нашёл что-то особенное.       Машина спокойно ехала по городу, Павел тихо подпевал мотивам джаза, а Наталья удобно расположилась на заднем сидении. Она без интереса рассматривала серые многоэтажки, сменяющиеся иногда небольшими ларьками и магазинами. Уныло, печально и грязно. Девушка знала, что родной городок никогда не отличался красотой, но в последние годы он стал даже слишком меланхоличным, будто чёрная желчь разлилась по каждой улочке и окрасила все дома. Многочисленные тополя, крону которых систематически срезали до последней веточки, стояли по кромкам дорог как ужасающе искривлённые столбы. И зачем их только оставляют в городе, если возможную листву всё равно уничтожали каждую весну, оставляя людей без зелени. «Тополя аллергенны, людям это мешает». А многометровые обрубки им явно не мешают.       Наталья тяжело вдохнула и закрыла глаза. Музыка из радио действовала успокаивающе, и вскоре сон сморил её. Последнее, что она увидела, это как унылый городской пейзаж сменился приветливо свежим лесным массивом.        Павел едва заметно постукивал пальцами по рулю, уверенно ведя машину. Пока они ездили по этому лесу в поиске стоянок отшельников, он хорошо запомнил дорогу. А пока в одиночку искал чего-нибудь интересное для работы подруги, успел вызубрить каждую яму и торчащую ветку. «Бегемотик» — его любимая и незаменимая в таких путешествиях машина — тоже привык к подобным труднопроходимым дорогам, и как верный друг сопровождал молодого человека во многих полевых работах.        Остановив машину у развилки, Павел достал из бардачка карту и ксерокопию учебника по наскальной живописи.        — Наташа, вставай, мы прибыли. Ну ты и соня, давай поднимайся, опять всю ночь напролёт по сто раз читала одни и те же исследования, подпольный ты учёный.       Услышав в ответ недовольное мычание, Павел перестал трясти плечо девушки и сел обратно на своё место. Через зеркало заднего вида он с усмешкой наблюдал, как она потягивалась и бросала недовольные взгляды. Чисто символически прибранные волосы вновь растрепались, но это мало волновало Наталью. Она и так не особо заботилась о своём внешнем виде, а сейчас и подавно. Дремота быстро отступала, а свежесть леса напоминала зачем они сюда приехали.       Павел уверенно вёл подругу через лес, лишь изредка сверяясь отметки на деревьях с картой. Кто-то, кто плохо его знал, мог бы подумать, что он просто напросто потерялся, но не Наталья. Она никогда не смогла бы усомниться в его умениях ориентироваться на местности, тем более она знала точно одну простую вещь: Павел никогда не поведёт её той дорогой, которую сам не пройдёт пару десятков раз. Словно отмечаясь на контрольной точке, он замедлял шаг, кивал сам себе и бубнил труднопроизносимые термины под нос. Это был его ритуал, помогающих сконцентрироваться, а также способ не растерять все теоретические знания.        Извилистая тропинка минут за двадцать вывела их к очередной брошенной стоянке отшельников. Она расположилась на просторной поляне у подножья горы, которая прилегала ко входу в неприметную пещеру.        — В общем, зубрила, во-первых, я нашёл эту красоту, мимо которой мы ходили раза четыре. Ума не приложу, как так, но я нашёл пару своих старых зарубок к северу, северо-западу и востоку от неё. Во-вторых, советую сейчас со всех ног бежать в пещеру. Только фонарь на голове включи, чтобы не споткнуться.       Павел посмеялся, а Наталья хмыкнула, внутри уже сгорая от любопытства. Ей достался просто лучший напарник. На ходу подготавливая камеру, она поспешила к находке.       Холодный воздух с привкусом сырости ударил по чуткому носу девушки, когда она поднялась по уступу. Окинув беглым взглядом стены, отметила, что эта пещера изначально была естественного происхождения, но люди явно успели приложить к ней свою руку. Могло ли это означать, что отшельники перебрались сюда, после скитания по лесам?  Зайдя в глубь, Наталья включила фонарик и осмотрела стены вокруг. Люди однозначно поработали с ними, поскольку свод пещеры очевидно увеличили, а стены искусственно выровняли. «Будь осторожна» — крик Павла эхом разнёсся по пещере. Шумно выдохнув, девушка пошла вдоль одной из стен, внимательно рассматривая её.        Пройдя ещё немного, Наталья сначала почувствовала рельеф, а после уже увидела ту самую находку, ради которой сюда и приехала. На стене расположился большой наскальный рисунок. Осветив фонариком всё изображение, девушка отошла почти вплотную к противоположной стене и сделала несколько снимков.        Значит, Павел назвал это «картинками», которые должны были пополнить коллекцию Натальи. Хоть она и предполагала, что лишившиеся речи и письма люди могли прибегнуть и к наскальной живописи, но ещё ни  разу не сталкивалась с наглядным примером этого.       Без раздумий, она быстрыми движениями перерисовала в блокнот рисунок и внимательно выписала  все символы, которые смогла разобрать, на отдельный лист. Десять чёрточек в отдалении от остальных, разбросанные по всей области «Т», два солнца, примитивно нарисованное дерево, круг или даже овал с чертой посередине и «глазами», а также группа символов образующая  нечто похожее на поле. Прижав к себе блокнот, будто кто-то сейчас мог попытаться его украсть, она поспешила выйти из пещеры.        Павел смирно ждал её у входа в пещеру, задумчиво читая что-то в телефоне. Ксерокопии учебника он положил на рюкзак Натальи и время от времени придерживал их рукой, чтобы ветер не разнёс страницы по всему лесу. Когда луч фонаря начал скакать по ногам, молодой человек улыбнулся и мысленно похвалил девушку. Конечно, он знал, что она обязательно найдёт этот рисунок и будет воодушевлена настолько что тут же решит расшифровать послание.        Вооружившись словарём символов и подсунутым Павлом документом, девушка села у стены и сосредоточенно стала рассматривать зарисовку. Она пыталась понять хотя бы поверхностное значение рисунка, чтобы начать строить теории. Чёрточки отделённые от остального рисунка, вероятнее всего, означали умерших или похоронённых, а Т-образные значит изображали людей. Могли ли символы в виде солнца означать дату? Наталья быстро перелистывала словарь, а после и документ Павла, зажав карандаш губами. Подчеркнув несколько удовлетворяющих догадку вариантов, она продолжила дешифровку рисунка.        Сидя на холодном камне, девушка потеряла счёт времени. Она отмечала в книгах значения символов, свои догадки и делала маленькие зарисовки того, что не могла понять. Павел время от времени отвлекался от телефона, поглядывая на сосредоточенное лицо подруги и устало вздыхал: он знал, что такие вещи для неё всегда были способом бросить самой себе вызов, её знаниям, её умениям и логике.       — Эй, зубрилка, уже почти стемнело. Если ещё не разгадала свою задачку, то разберёшь её в машине. Не хочу вести по лесам в глубокой ночи. Да и если мы куда-то влетим, я же виноват буду. Ты испачкала нос ручкой, зубрила.       Павел ткнул подругу в плечо и помог подняться. Наталья убежала сделать ещё две фотографии с разных ракурсов, пока молодой человек сложил её вещи. Обратная дорога до машины заняла почти в половину меньше времени: девушка невербально подгоняла своего провожатого, не переставая крутить в голове все возможные идеи.        Вновь расположившись на заднем сидении, она разложила на коленях все зарисовки и опять провалилась в мысли. Тихая музыка, которую Павел включал в дороге, направляла на более фантастический лад, и девушка начала отмечать альтернативные варианты ради развлечения. Продумав вариант с жертвоприношением и опасным ритуалом взросления, Наталья улыбнулась с фырчанием.        — Что-то не получается? — Павел поднял взгляд на зеркало заднего виде, а девушка отрицательно покачала головой. — Ладно. Мы действуем как обычно? Ты проявляешь мне три копии фотографий, я показываю их парочке своих бывших коллег и потом передаю тебе информацию от них? — Наталья спокойно кивнула и вновь занялась дешифровкой.        Когда машина въехала в черту города, Наталья смогла составить один более менее приближенных к реальности вариант.        В день равноденствия в общине похоронили десятерых людей. Трое — старейшины, срок жизни которых истёк естественным путём. Ещё семеро являлись  молодыми людьми, которые ушли изучать пещеру. Видимо этот исход заставил их задержаться на границе между пещерой и лесом. В лагере осталось какое-то количество взрослых — в числе которых были две беременные женщины — и три ребёнка. В этот день община занималась обработкой полей и закончила переход из лесов.       Несколько из знаков разобрать у Натальи так и не получилось: какой-то круг с глазами и несколько полностью закрашенных фигур странных форм. Представленные в словаре трактовки казались ей слишком фантастическими, впрочем учебник по наскальной живописи так же уповал на религиозные посыл изображения.        Девушка прикрыла лицо руками и резко выдохнула ртом воздух. Короткая дыхательная гимнастика иногда помогала ей собраться, но видимо не сегодня. Она понимала, что сделала на данный момент всё, что могла, теперь свой вклад должны были сделать знакомые Павла.        — Может тебя в магазин подвести? Купишь себе мороженое или сладость какую-нибудь, отдохнёшь, а завтра с новыми силами!.. — Притормозив на светофоре, Павел посмотрел на подругу и покачал головой. — Ну нет, так нет. Хотя ты всё равно будешь ждать расшифровку от меня, могла бы и отдохнуть.       Голос Павла звучал крайне недовольно. Он прекрасно понимал её одержимость новой информацией, но всё равно каждый раз надеялся на благоразумие.        Остаток дороги они проехали в тишине. Наталья неспешно собрала вещи и вновь начала рассматривать пейзаж уже ночного города. Так он выглядел лучше. Электрическое и неоновое освещение делало его немного веселее.        Машина остановилась у подъезда Натальи.        — Я не надеюсь, что ты сейчас пойдёшь в душ, а потом сразу ляжешь спать, но всё-таки ещё раз попрошу тебя это сделать. Хорошо?       Ласково улыбнувшись, девушка вышла из машины и обошла её, остановившись у окна со стороны водителя. С задорным блеском в глазах она  поманила к себе пальцем и быстро чмокнула Павла в щёку, когда тот выглянул. Вскоре Наталья скрылась за тяжёлой дверью подъезда, а молодой человек тяжело вздохнул. Немного побарабанить по рулю, он вырулил из двора и отправился домой.       «Спасибо».       Вот что она ему сказала не проронив ни слова. Всё же за пятнадцать лет их знакомства, он научился прекрасно понимать её язык жестов.