Птичий батальон разместился у Старого Ульника. Тихий городок переполошился: все только и говорили, что об офицерах. Напряжение, витавшее в воздухе последние несколько месяцев, было забыто. Тоскливые споры о грядущей войне утихли, сменившись весёлыми перемигиваниями местных барышень.
– С войной, глядишь, обойдется, – щебетали они, – но когда бы ещё мы увидели столько птичьих офицеров?
И правда, что никогда. Птицы были народом вольным, и войска их редко принимали участие в наших битвах. Но на этот раз под удар попал их ненаглядный Птичий остров. И вот уже целый батальон стоит у Старого Ульника в полной боевой готовности. Отстоят городок, и к острову враг ни за что не прорвётся.
Мне тогда было шестнадцать лет, моей сестре Аве – едва за двадцать. Отец редко отпускал меня из дома. Только ненадолго и под руку с ней. (Я родилась ребёнком нездоровым: ноги имела худые и слабые, ходить могла медленно и недолго). А когда заговорили о войне, запретил и вовсе выходить на улицу.
– Вот начнётся налёт, а ты далеко, – говорил он. – Для тебя соседний двор – уже полчаса ходьбы. До безопасного дома не добежишь – погибнешь. И Аву с собой заберёшь! – Крыши некоторых домов колдуны давно покрыли защитными чарами. За нашу крышу отец заплатил отдельно. Так поступили и отцы других состоятельных семей.
«Аву с собой заберёшь!» – эта страшная мысль с тех пор без конца вертелась у меня в голове. Во снах мне являлись военные крейсеры с рядами цветных снарядов, привязанных к их золотым бокам. Один из шаров – обыкновенно ярко красный – вдруг отделялся и с воем летел к нашей каменной мостовой. Как раз туда, где стояла моя сестра. Не дожидаясь взрыва, я немедленно просыпалась, и рада была за завтраком увидеть её в неизменнейше добром здравии.
Ава тоже пообещала отцу не выходить слишком часто из дома, но как только прибыли офицеры, совсем позабыла о своём обещании. Сестра ничего не боялась: стоит зазвучать городской тревоге, и длинноногая Ава примчится под крышу за считанные минуты.
– Я обгоню любые снаряды, Рея, ты за меня не бойся!
Мне было тоскливо сидеть одной. Тоскливо и холодно. За дверью стояла только ранняя осень, и местные барышни гуляли под ручку с офицерами в лёгких шифоновых платьях. Глядя на их оголенные шеи, я всё куталась в большой пуховый платок. Солёный ветер трепал подолы их нежных юбок, а я натягивала на ноги шерстяные носки и от каждого сквозняка начинала мелко дрожать.
Весь день я проводила у окна с книгой. Пять минут читала, а следующие полчаса глядела вниз, на мостовую. Вот один офицер прошёл, вот второй. Увидеть бы их поближе, хоть краем глаза. Видно ли в силуэте хоть что-то птичье, или такие же точно люди, как мы? Отсюда не разглядишь.
Но Ава возвращалась, и становилось повеселее. Она рассказывала про каждого встреченного ей офицера:
– У одного брови такие густые, глаза зоркие – даже тебя в окне разглядел. Ну точно филин! – Сестра смеялась, видя моё смущение. – Другой невысокий и быстрый, скачет, как воробей! Третий поёт романсы – голос звонкий, будто у соловья! У четвёртого чёлка стоит хохолком. Он на прогулку в город выходит рано, а ближе к вечеру, чуть его задержи, начинает валиться с ног. Мы с подругами, между собой, его называем жаворонком. Ясно не скажешь – только и остаётся, что гадать, ведь сами не признаются!
Но особенно много она говорила про одного:
– Волосы длинные, чёрные, как смоль. Глаз блестит, голос низкий – ну точно ворон.
– Ворон-ворон! – подхватывали её подружки, зашедшие в гости. Во́роны, орлы и соколы вызывали в барышнях особый трепет. – Только что слишком стройный.
– Просто молодой ещё! – улыбалась Ава.
– Да какой суровый! Другие только рады поболтать, а этот всё предлагает каждую барышню сопроводить до безопасного дома.
***
В тот день отец уехал по делам. Сестра всё утро глядела как-то хитро, а стоило ему выйти за порог, предложила вывести меня на прогулку.
– Пойдём же, Рея! Только пройдемся до набережной и обратно! Посмотри какая погода! Вон сколько людей гуляет… И офицеров.
Я согласилась. День и правда был очень ясный. В такие дни, думалось мне, во́йны не начинают.
– Только сними свой платок! И носки сними!
Собиралась я долго: после домашнего заключения, ноги меня особенно плохо слушались. Так же долго спускалась по лестнице. Небо успело затянуть угрюмыми тучами. Мы вышли на улицу и медленно побрели по мостовой. Дом остался далеко позади, но на встречу нам так и не вышло ни одного офицера. Сестра начала скучать.
– Вижу, вижу! Вон они! – вдруг воскликнула Ава, указав на небольшую компанию, ушедшую далеко вниз по улице, так далеко, что мне ни за что было их не догнать. – Посиди-ка ты здесь, а я их приведу!
Она с минуту колебалась, но всё же усадила меня на скамейку и побежала догонять своих знакомых.
Тучи плыли всё чернее. Ава уже успела стать маленькой белой точкой, когда раздался тягучий гул. Снаряд просвистел, как пущенная стрела: сначала еле слышно, потом всё громче. Среди туч мелькнуло брюхо военного корабля. И раздался взрыв.
На секунду город озарило синим светом. Бомба упала далеко, но ударная волна перевернула мою скамейку.
Мне не было больно: основной удар пришёлся на незащищённые дома у окраины. До меня долетели лишь остатки – один толчок, будто сильный порыв ветра.
В ушах зазвенело. Я хотела встать, но путалась в собственной юбке. Руки, обычно сильные, стали ватными от страха, ног словно не было вовсе. Я огляделась. Ава бежала ко мне.
– Прячься, прячься! – громко крикнула я, припомнив слова отца.
Кто-то поставил меня на ноги. Но я не удержалась.
– Поранилась?! – Офицер, с волосами чёрными, как смоль.
– Нет! Я всегда такая!
И снова гул. Совсем близко, почти что над головой. Сестра бессильно вскрикнула вдалеке.
Офицер крепко обхватил меня руками. Ладони его почернели, пальцы вытянулись. Волосы рассыпались по спине чёрными перьями. Прошла лишь пара секунд, и огромная птица уже несла меня над землёй. Там, внизу, видела я, кто-то уволок Аву под крышу безопасного дома.
Сразу после на мостовую упала бомба.
***
Офицер усадил меня на крыльцо.
«Совсем не ворон, – подумала я, – а чёрный дрозд. Мой первый встреченный офицер», – вот такая вышла глупая мысль.
– Не выходите, – раздраженно выдохнул он и оттолкнулся лапами от земли.
Захлопали тёмные крылья. Офицер Тедо́р в одну секунду поднялся до самой крыши, а после скрылся в проплывающем мимо облаке. Так звали его – офицер Тедо́р. Мне об этом после сказала Ава.
Момент для атаки был выбран не самый удачный. Густые тучи, конечно, скрыли военные корабли, но внезапно разразившийся ураган тотчас отбросил их куда подальше от Старого Ульника. С моря теперь дул по осеннему стылый ветер. Но мне отчего-то вовсе не было холодно.
Война началась.
В те долгие месяцы, под безопасной крышей дома, мы иногда вспоминали птичьих офицеров. Сестра с той же радостью пересказывала мне свои истории. А когда дело касалось моего спасителя, принималась плакать и обнимать меня. Но успокоившись, всегда добавляла:
– И всё-таки жаль, что он оказался дроздом.
