О Свете, Тьме и о Лидерстве.

***

      — Ну как там твоя дипломатическая переписка? — голос сквозил иронией и предвкушением чужого провала. Как будто Мегатрон заранее ждал или уже знал об этом провале. Хотя на самом деле у этой вот авантюры не было никакой конкретной цели.       Предполагалось, во-первых, поиграть в теневую дипломатию и создать иллюзию раскола внутри десептиконов. Старскрим на роль заговорщика подходил как нельзя лучше. Первый раз движением к миру Прайма помотал сам Мегатрон, но второй бы раз даже Оптимус не купился. Потому десы предположили вывести на линию переговоров Старскрима, что разыграл более лояльного и компромиссного претендента на трон. Предполагалось, что это в очередной раз перетрясет верхушку автоботов и наложит на Прайма дополнительную тень неудачного лидера, что бесконечно прогибается под врага и интересуется десептиконскими интригами больше, чем личным составом.       Старскрим выступил под плохо скроенной личиной одного из сикеров дальней разведки, сдал автоботам в качестве подарка два подставных грузовых танкера и навел врекеров на пустующую базу на дальнем рубеже. Автоботы заинтересовались кротом внутри и стали покупать сведения. Тем временем, уже с помощью официального канала Старскрим начал двусмысленную переписку, в которой намекнул на свои действия под чужой личиной. В этих письмах он указывал Прайму на то, что если они договорятся, то в какой-то момент из-под ног Мегатрона уйдет пол, автоботы получат тактическое превосходство, а Старскрим сменит потерявшего хватку лидера.       И по началу все пошло неплохо.       Во-вторых, все та же пресловутая цель — разбор стиля мышления врага, его устремления и цели. Ведь Прайм выносил решения интуитивно. Не то, чтобы это делало его непредсказуемым в бою и в стратегии, просто его мотивы, внутренние мотивы, все еще были загадкой. Потому склонить его к каким-либо решениям не представлялось возможным.       Основной текст переписки заместителя и главы автоботов нес философски-религиозный характер. Где они вновь мусолили тему о том, где проходит грань между необходимостью и жестокостью, какие приоритеты для кибертронцев в будущем должны быть актуальны. И, честно говоря, эти беседы развлекали джета. Ему нравилось сталкиваться с чужим мнением и расковыривать, ища слабину в чужих убеждениях. Это было занимательно, тренировало разум и помогало уловить стиль врага. Конечно, среди всего этого Старскрим, разумеется, и красовался, и даже включал в свои сообщения нечто, что, на его взгля, можно было бы назвать флиртом. И внимание, что он получал в ответ, льстило ему и освежало.       В принципе, предпосылки для общения у противоположных сторон были. Старскрим почти не специально разыграл брошенного страдальца, прямо в рамках видения десептиконской жизни глазами автоботов. Предполагалось, что весь командный состав держится на порочных узах коннекта, и верность любого из них завязана на личные переживания. И, дескать, Старскрим, разочаровавшись в своем Лидере как в любовнике и спутнике жизни, забил болт на дело всей своей жизни и кинулся в объятия Прайма, готовый предавать своих ради жалости к себе.        И Прайм в это, кажется, поверил. Конечно, его отношение было неровным, опасливым, его терзали сомнения. Во-первых, как он логично предположил — темное создание притворялось несчастным ради обмана, чтоб погасить бдительность оппонента. Создать иллюзию того, что он в смятении и нуждается в духовном наставничестве. И перед Праймом стал выбор — либо он отвергает заведомо неисправимое создание и экономит свое время, или же нарабатывает очки перед Праймасом и ведет себя сочувственно и покровительственно, как того требует его образ, статус и идеология. Хотя это и опасно, и даже глупо. У автоботов в этом план, наверно, должен был быть пунктик. Они будто одновременно боялись запачкаться отношениями с врагом и старались на его фоне продемонстрировать максимальное благородство, так же чтоб не очернить себя бездействием.       — Думаю, на этом нашу авантюру можно прикрыть, я прогорел, как ты, но чуть мягче, — Старскрим притащил с собой в покои своего Лорда датапад и пролистывал по нему отчеты.        Мегатрон, не поворачиваясь смотрел в монитор стационарной консоли у себя в отсеке и, не имея нормального графика из-за высоты своего положения, тоже занимался донесениями. Спал он редко в последнее время, хотя положение в общем-то было стабильным. Пока не было крупномасштабных боев, верхушка десептиконов занималась личным составом, налаживанием снабжения, установкой новых форпостов. Еще что-то надо было решать с распределением МТО и их ускоренным обучением. А Старскрим не уходил к себе, а приходил после отбоя к начальству, так как так они еще какое-то время могли обсудить менее важные, личные и другие несрочные вопросы. Это банально экономило время.       — Он взбрыкнул внезапно, на ровном месте, что-то там для себя осознав? — Мегатрон не насмехался, кажется, ему было любопытно.       — Наверно да. Я тоже стараюсь понять. Возможны разные причины: либо ему становится слишком тяжело брать планку великодушия, которую он сам себе ставит, и его идеалистические взгляды становятся невыносимой ношей для него на практике. Грубо говоря, теряет терпение быть умничкой. Или он внезапно ловит себя на каком-то триггере, что в его хаотичном, чисто интуитивном мировосприятии становится гласом Праймаса, что командует ему остановиться. Наитие, так сказать, внезапное прозрение. Забавно, что это с ним случается не постепенно, а внезапно, на середине пути в пропасть. Будь я на его месте, поняв что меня используют, я бы сдержал свой инстинктивный порыв отринуть такого знакомого, а постепенно стал тянуть нашу уже сложившуюся связь на себя ради своих интересов. Он бы мог просто начать трясти меня ради сведений. Но как всегда он этого делать не стал.       — Но это ты. Потому что мехи для тебя ресурсы и функции. Ты смотришь с чего что можно получить, что от кого ждать и при каких условиях от этих мехов будет польза. Потому что это обязательные навыки руководителя. Руководство — не одностороннее вещание приказов, ты также обязан выбирать кому и как донести тот или иной приказ. Выбрать, кто из них справится, и как это наилучшим способом обустроить. Знаешь же информационную модель правления. Если информации от подчиненных больше, чем директив сверху, то это хаос, если наоборот — слепое самодурство. Нужен баланс.       Старскрим покивал, а потом сообразил что его не видно и ответил:       — Да, я то понимаю. Но причем тут это?       Мегатрон все так же сосредоточенно читал:       — Просто Прайм наверняка считает этот подход слишком циничным, хотя он всего лишь практичный. Он смотрит на окружение несколько иначе. Эффективность, полезность, порядочность — для него воплощены несколько в другом. Он смотрит на своих подчинённых как на носителей воли Праймаса, практически кристаллизованного добра. Даже название для этого придумал — кластеры Праймаса и Юникрона. И чем больше этого добра или иначе, света Всеискры, в них он видит, тем более успешными воинами он их считает. Хотя это субъективное умозрительное качество. Десептиконы для него носители такого же кристаллизованного зла, что руководить их судьбами вне зависимости от их личных взглядов. Что бы мы не делали или не хотели — зло руководит нами незримо, обманывая нас же, и направляет, потому даже совершая хорошие поступки — мы косвенно служим глобальному злу. А еще оскверненных злом нельзя спасти — ведь не воспитание или убеждения определяют нашу судьбу, а наша суть при создании. Так думает Прайм. Потому любые твои слова о чем-то сокровенном или даже искренние попытки совершить что-то хорошее — все игры Тьмы с помощью твоего тела, и Прайм это знает. Потому перед ним выбор — прогнать тебя сразу или показать тебе, какой он великодушный. Но потом предполагается, что ты его дуришь, и то, что он тебя отвергает, не будет жестокостью, а всего лишь честным ответом. Он потешил свою совесть великодушным обращением с павшей тварью и не испытывает теперь вины за отвержение, ведь все и так было ясно изначально, и ты виноват в обмане.       Джет немного помолчал, зябко повел плечами:       — Ты же знаешь, что хорошая ложь — это полуправда. Нельзя хорошо придумать с нуля все, лучше брать существующие мысли и чувства и подставлять их в нужный контекст. Так вот. Не мне, конечно, такое говорить, но я ощущаю себя опороченным. Я реально много лишнего ему сказал.       — Ооо! — насмешливо протянул Мегатрон, — Небось, про меня гадостей наговорил.       — Да, — печально отозвался Старскрим, — и теперь мне стыдно.       — Ну надо же!       — Не злорадствуй, — огрызнулся джет. — Лучше посмотри мои карты. Проверь их. И скажи, что думаешь. Там пометки при нажатии на красные точки.       — Ну давай, — Мегатрон не поворачиваясь протянул руку.       Ему в ладонь лег датапад и потом несколько минут оба молчали. Потом Лидер покивал, пролистал комментарии и одобрил фразой: "Да, можешь запускать». Старскрим забрал свои записи, нашел себе место на краю платформы в противоположном углу помещения и продолжил набирать записи.       — То есть, получается, что в мире того же Прайма, а может быть и других автоботов, мы просто чистое зло? Их не смущает то, что у нас были веские и четкие причины для того, что мы делали? И то, что почти весь Кибертрон поддержал нас? Почему злом оказываются желания и выгода для большого количества мехов? Разве добро и зло, польза и вред — это не статистические единицы целесообразности?       Мегатрон фыркнул:       — Ты мыслишь как материалист. Прайм не может так мыслить, ибо тогда это разрушит его же образ. Добро и зло — это понятия над обществом. Если общество порочно, то его благо будет злом. А те, кто нас поддержали, изначально были испорчены, потому и купились на нашу ложь. Для Прайма такой численный перевес в нашу сторону только говорит о том, что на Кибертроне спасать некого и все отравлено злом. Это Сигма сломался, отравленный чарами Юникрона, и стал выдавать мехов с ошибками — таких, как я или ты. Мы хотим власти и разрушений, потому что изначально порочны. А если бы были нормальными, то сидели бы на своих местах и были бы счастливы. Это изъян гонит нас вперед.       — Тогда получается, что этот изъян, эти «кластеры Юникрона» —это и есть желание жить, желание быть счастливым.       — Да, по сути так и есть. Это то, что можно было бы назвать жаждой экспансии себя в мире. А у автоботов в обратную сторону — желание пожертвовать собой во благо кого-то или чего-то. Потому они добрые, а мы злые. Потому что желать что-то для себя — это порок.       Старскрим задумался, перебирая какие-то варианты в своей голове. Потом отключил устало оптику. Отложил датапад и завалился на платформу, заложив руки за голову.       — То есть получается, что ребята, не захотевшие сгнить заживо — виноваты в этом. Что ж, я могу принять эту идею. Хах. А гнили они уже потому, что заранее это заслужили, потому что те захолустья, где они были, это единственные места на Кибертроне, где им было место, где бы они не принесли вреда. А с теми, кто прав изначально — плохого не случается в принципе. Они уже заслужили одобрение Праймаса, потому сидят там, где сидят. Потому Сенат были святыми, и то, что они с нами делали — их миссия по нашему перевоспитанию. Так? А мы убили верхушку любимую нашим Богом, потому совершили богохульство. Мы грязные и уже осужденные, вместо того чтоб просто отжить свою порочную жизнь в надежде на искупление. Так?       — Именно так, Старскрим. А ещё из-за своего происхождения и жизни ты лучше меня. Вот только запачкался о рабочие модели.       — О… Да я это и без Праймовой теории знал, — джет засмеялся, но как-то натянуто.       — Нет, серьезно, я лучше тебя, но вот только не могу пильнуть твой бампер с трона. Это, наверно, потому, что не за тех воюю. А на стороне автоботов я быстро бы сыскал славы и уважения.       — Старскрим, — серьезно возразил Мегатрон, — ты второй после меня во фракции, куда тебе еще лезть. Я же тебе сказал, что рано или поздно я уйду в отставку или помру, а кроме тебя и рулить-то некому.       — Да, но я играю за низшую команду. Любое положение у автоботов это высшая лига и по-любому выше в иерархии, чем любое звание у десептиконов. Ведь они воины Господа.       — Надеюсь ты шутишь, иначе мне придется тебя разжаловать.       Джет фыркнул:       — Мысль заманчивая. Просто хотел прикинуть.       — Надеюсь. А то иногда я сомневаюсь в своем выборе. Ты порой выдаешь потрясающе тупые идеи. И если бы только мне, так и окружение это слышит и задается потом вопросами: «Почему этот псих нами командует?»       — Потому что я отлично летаю, Мегатрон.       — Это не все. Это просто самый выдающийся и очевидный твой плюс. Остальное — это уникальное сочетание твоих настроек, что делают тебя тем, кто ты есть — умным, сильным, упрямым, целеустремленным, безжалостным к себе и другим, сообразительным, вероломным, хитрым и быстрым. Вот это мне важнее, чем твои кривляния в небе. И да, я тебя похвалил. Не смей потом говорить, что я тебя не ценю. Последнее, что я тебе могу подарить, — это свой трон, потому что все остальное у тебя уже есть, а ты будто не видишь этого и хочешь то, что тебе не удержать.       — Пока что не удержать, ты сам сказал.       — Надеюсь. Потому что пока что ты чудовищно слеп на дальних дистанциях, не соотносишь цель и ее цену, не понимаешь, что имидж так же важен, как выгода, и не можешь ощущать себя частью коллектива, а значит, не можешь управлять большим количеством людей так, как будто это единый организм. Ты просто не сможешь охватить стольких своим вниманием и участием. Потому ты боец-одиночка, отличный стратег на поле боя, но не руководитель, не вдохновитель, не лидер.       — Эй! Я хорош, я сильный, властный и целеустремлённый! Ты сам сказал!       — Да, но Лидерство это не «самый сильный среди группы», это тот, кто может координировать действия всех, тот, кто участвует в жизни всех, тот, кто вдохновляет и объединяет всех. Кто у комбактиконов лидер?       Старскрим фыркнул:       — Броул лидер.       — Это их командир, а кто их центр? Кто объединяет их, как коллектив?       — Э, я не понимаю. Кто?       Мегатрон повернулся, чтоб видеть лицо своего заместителя, он уже ухмылялся ему.       — Центр их гештальта, их связующий центр, тот, к кому все одинаково хорошо относятся в команде, это Свиндл.       — Чего?! — Старскрим даже подскочил. — Он мелкий, слабый, подлый, мелочный, глупый прохвост-клептоман. Он им сделал море гадостей из-за своих дурных привычек. Они его не убивают только из-за того, что не складываются без него.       — Но тем не менее они его обожают и слушаются.       — Но почему?       — Потому что он дает им то, чего не хватает их искрам, наверное. Им не нужно приказывать, приказы только сигналы к действию, а мотивация на эти действия рождается в искре как личное желание, а не давление извне. Видимо, с ним они чувствуют себя полноценнее, им с ним весело, им нравится его опекать, они знают о его недостатках и при этом ценят его активность и смекалку, его коммуникабельность. Потому посылают на переговоры именно его. Они вояки, и с коммуникацией у них большие сложности, а Свиндл знает характеры мехов и отлично разбирается на своем уровне, потому всегда притащит своей команде новое выгодное задание, а также слухи и новости. Они коммуницируют с внешним миром через него и готовы терпеть его закидоны ради этого. Как видно из этого примера — лидер это тот, на кого полагаются, кого любят или уважают, чье мнение важно, прислушиваются, а не самый сильный и самый умный. Лидер — связующее и направляющее. Тебе для этого даже не нужно быть воином, потому что твои руки и ноги, твое оружие — это твои бойцы. И чем лучше ты ими управляешь — тем лучше ты лидер. А вся эта мишура с доблестью и силой нужна для того, чтоб вдохновлять людей.       Старскрим пролежал, молча обдумывая слова своего Лидера, и потом спросил:       — И как далеко я от цели?       — У меня не было прямо исследования по этому поводу, но ты можешь сам просчитать. Очень просто — сколько десептиконов пойдут за тобой без моего покровительства в виде звания и без твоих шанктиксов? Представь, что у тебя нет ни денег, ни звания, ни оружия. Сколько мехов пойдут за тобой на задание просто потому, что верят тебе? Когда я начинал, у меня не было ни оружия, ни денег, ни силы. И я все это получил в обмен на ожидания народа. А ты скольких можешь привлечь, не торгуясь каким-либо материальным капиталом?       Старскрим стал недовольным, но все-таки решил прикинуть. Он представлял себе картины, как он подходит к каждому из своих подчиненных и просит его пойти за ним, несмотря на то, что награды не будет, и каждый раз получал насмешку и отказ.       — Так, если руководствоваться твоим принципом, то, наверно, я смогу собрать двоих, может троих.       — Вот и посчитай, как ты далеко от лидерства над всеми десептиконами. Понимаешь?