I.
8 февраля 2021 г. в 13:23
Норовя схватить, к нему тянутся десятки облезлых рук с поломанными ногтями, запах гниения мешается со стылым воздухом.
Он бежит не видя куда, хрипя от усталости.
Они приближаются, он с усилием переводит дыхание и предпринимает очередную попытку скрыться.
Каждый чертов раз на одном и том же месте он спотыкается, катится по сырой земле вниз по склону. Упав, ежится в тщетной надежде, что темный силуэт, свернувшийся клубком в грязной траве, останется незамеченным.
Мгновением позже твари выслеживают его. Что-то ставит ногу ему на грудь, наваливаясь всем весом, прижимает к земле. Остальные обступают, закрывая обзор на клочок пасмурного неба.
Лиц их он не видит — их просто нет, — зато отчетливо различает изодранные лапы, что смыкаются на шее и надавливают. При попытке вздохнуть ледяные пальцы стискиваются еще сильнее, провоцируя хрип в горле. Когда он задохнется, они примутся рвать его на части.
Леон просыпается в холодном поту, жадно хватая ртом воздух.
Ни тело, ни разум не желают успокаиваться: руки дрожат, дыхание сбивается, а взору все еще предстает единственно безопасный островок неба, стремительно скрывающийся за спинами чудовищ.
Дотронувшись до шеи, Леон думает, что на ней наверняка останутся кровоподтеки.
Нет, не останутся. Это сон. Просто сон.
Сев, он зажмуривается и обхватывает живот, сжав в кулаках ткань футболки. Сердце беспорядочно стучит, в горле застревает комок. Это всегда начинается одинаково: учащенное дыхание, сердце, дрожь в руках и страх сдвинуться с места. Разнятся только сила и протяженность приступа.
Успокойся. Дыши. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Тебя никто не тронет, не здесь.
Кеннеди не знает сколько времени проводит в оцепенении, но, когда страх слегка утихает, ему удается разжать сомкнутые на футболке пальцы.
В поисках лекарства Леон выдвигает верхний ящичек прикроватной тумбочки — оранжевый бутылек на месте, но не таблетки в нем.
Неужели кошмары у меня так часто?
Рывок на кухню за аптечкой сейчас кажется подвигом похлеще тех, что успели накопиться за эти двадцать лет.
Он решает справиться без лекарств — глушиться таблетками не получится вечно, а идея терапии уже не кажется безнадежной.
Отвлекаясь собственными мыслями и стараясь стереть из памяти образы, что предстали во сне, Леон замечает, как дыхание нормализуется (вдох-выдох, вдох-выдох), но следом на плечи наваливается усталость. Каждый приступ изматывает его не сколько физически, столько морально. На цепенящий страх затрачивается внушительное количество энергии.
Бросив взгляд на часы — начало шестого, — и загодя оставив попытки уснуть, Кеннеди поднимается и неуверенной походкой все-таки добирается до кухни. Аптечки он не касается, и старается не смотреть в сторону ящика в котором ее хранит. Лишь ставит на плиту кофейник и, чуть отодвинув шторы, отмечает, что с таким небом и до дождя не далеко.
Ожидая кофе, Леон приглядывается к собственной руке: подрагивающие пальцы всегда являют собой отголоски приступа, что проходит так же стремительно, как и начинается.
Только руки. Всегда остаются только руки.
Он обещает себе рассказать кому-нибудь о дурных снах и панических атаках, и снова косится на хмурое небо.
Ты не обязан справляться со всем в одиночку.