***
Крики. Самые разные. То жалобные, умоляющие о пощаде, то яростные, обладатели которых не хотят прощаться с жизнью. Их так много... Сяо уже позабыл, скольких он убил. Он устало закрывает глаза, в душе принося извинения каждому несчастному. Но вопли разгорались с новой силой. Они были беспощадны к убийце, как и он когда-то к ним. И теперь уже они изжирали того изнутри. И хоть он больше не убивает, вина всё ещё грызёт изнутри. Сяо очень жаль, что всё так вышло, но исправить больше ничего нельзя... Это его наказания за грехи. И залезь он даже в самую глубокую пещеру, он не смог бы скрыться от воплей тех, кто раньше был ему дорог. Якша запечатал чувства. Но печаль и скорбь по ушедшим ему забыть не удалось. И это делает больнее даже больше, чем шум, в котором мечется его разум. Сяо сам удивлялся тому, как он ещё не сошел с ума. Но сотни лет дали знать о себе. Когда живёшь в прошлом, где полно воспоминаний, приносящих боль, ты постепенно привыкаешь и больше не обращаешь внимания. Ведь Сяо понимает, что шрамы на его сердце сделали из него нынешнего Сяо, которым многие восхищаются, который вырос над собой и стал сильнее. Он не жалеет о боли, он старается закрыть в себе все чувства. Он больше не пешка. Всё это осталось позади. Но даже спустя сотни лет, на языке чувствуется вкус душ, который сменился снегом и тофу. Прошлое несёт с собой много ран и болезней, но пройдя через истязания судьбы, не жалеешь. Так произошло и с Сяо. Те, кто знают его нынешнего, такого тихого и иногда странноватого, даже пугающего, не догадываются, что этот парень пережил, и какую ношу несёт. А вообще, если продолжить разговор о мнении окружающих о Якше, то можно отметить, что многие считают Сяо прекрасным воином, вот только его не ценят... опасаются, не доверяют. Люди даже не хотят понять, что этот парень такой же несчастный, как и все остальные люди. У каждого, без исключения, в жизни встретилось какое-то испытание, которое сломало что-то внутри человека. И Сяо может чувствовать, любить. Вот только никто не захотел разглядывать эту его черту характера. Даже сам Сяо.***
В этом мире каждому был предназначен свой человек. Но Сяо никогда не задумывался об этом. На то было две причины: первая - воин боялся, что его второй половинке не будет комфортно с ним, что сердце Сяо откликнется на другого человека. Не достоин он такого благословения небес. Не может он мучить того, кто уготован ему судьбой. А вторая - он ни разу до этого не слышал в своей голове мелодичного голоса, его всегда заменяли крики и хрипы. И даже если бы кто-то пел или играл для него, он бы не услышал. Поэтому был лишь один путь - забыть о соулмейте и не рвать больное сердце.***
Сяо сидел на валуне, перебирая пальцами растущий на нём мох и травинки. Эта ночь обещает быть долгой. В небе загорелся первый огонёк. Сяо поднял свой завороженный взгляд, смотря как отовсюду поднимаются к небесам яркие фонарики. Это зрелище несло за собой столько эмоций... И воспоминания вновь переполняли его разум. Но чувств почти ни один фрагмент из прошлого больше не вызывал. И наверное, это было бы хорошо, но есть одно "но". Каждый раз, в ночь, когда тёмное небо зажигается сотнями огоньков бумажных фонариков, Сяо в голову лезет одна мысль, которую он пытался забыть отчаяннее других. Тот голос, что принадлежал архонту, наделившему его Анемо-силой. В тот день Сяо не смотрел на божество. Он не смог даже глаз поднять. Он был недостоин такой чести. Он не смог, в душе бушевала буря, в ушах звенело, а голова раскалывалась. Хотелось сжаться на земле и жалобно скулить, чтобы снять груз с себя, обнять руками, хоть как-то почувствовать себя живым. Но он больше не был живым. И тогда, когда мелодичный голос коснулся острого слуха Сяо, по щеке того скатилось пару солёных капель, а в голове зародилась постыдная мысль о том, чтобы этот восхитительный голосок пел ему колыбельные, заливался смехом и утешал... Крики утихли под чарами голоса бога ветра. Тогда, получив Анемо, Сяо смог вымолвить лишь тихое "спасибо", но, наверное, никто так и не догадался, что адепт вложил в эти слова всё, что осталось неразбитым, что умерло в нём когда-то давно, погибло с этим словом. Но стало легче. Он закрыл глаза и услышал, как архонт усмехнулся, и прощебетал что-то. Вот только воин не запомнил последних слов своего бога. С тех пор его сердце тайно грезит о воссоединении с тем существом. И как бы Сяо ни пытался заткнуть этот глупый зов, мечта брала над собой верх. Да как вообще такой, как он, может мечтать о таком величии?! Мечтать о человеке, имя которого даже не знаешь... Да ладно, имя, представлять рядом с собой того, кого он даже не видел! Иногда Сяо жалел о том, что хотя бы мельком не взглянул на то создание. Но он сразу одёргивает себя. Даже такие невинные мысли приводили Якшу в ужас. Но несмотря на свои же запреты, во сне парень обнимал его, подсознательно искал, надеялся услышать. Но вот уже как тысячу лет он не уловил ни одного звука, что избавило бы его так же, как тот мелодичный говор. Сяо потерял надежду. Но это помогло собраться с силами. Он поднял голову, провожая улетающие огоньки в свой первый и последний путь. Ну что ж, настало время сражений. Движения настолько привычны, что Сяо не задумывается. И в голову бьёт одна мысль, которая вырывается криком на губах. Тот крик такой же, как и все, что он слышит ежесекундно: - Никчёмный! От его яростных движений демоны отступают, словно чувствуют, сколько в этом вопле горечи. Но Сяо не думает. Он пытается прогнать непрошенные мысли туда, откуда они больше не смогут вернуться. - Отвратительный! Разрезая плоть, которая превращается в сгорающий пепел, Якша чувствует такую ненависть к себе... Почему он не может умереть? Он и так мертв внутри, но... ему никогда не хватит духу убить себя собственноручно. Он всё ещё ищет его. - Бесполезный! Сяо уже не чувствует, как саднят кровоточащие раны, потому что единственная значимая рана в его сердце. Но воин уже давно понял, что если начнёшь жалеть себя, то пойдёшь ко дну безвозвратно. И он душил в себе то, что вырывалось наружу. Разве такой, как он сможет когда-нибудь получить тепло? Мир неблагосклонен к таким людям. - Когда же ты наконец умрёшь?! Внезапно резкая головная боль прострелила голову в районе виска. Сяо пошатнулся, но продолжил сражение. Крики всё нарастали. В нём нуждались сотни душ, и его участь - лишь слышать, как они страдают, и искупать за них грехи. Изображение перед глазами помутнело, и парень не почувствовал, как его тело пошатнулось и упало на шелковую траву. Голова закружилась. Сяо скрючился, отбросив свой холодный вид. Его милое лицо, которое он не мог видеть и ненавидел всей душой, исказилось гримасой боли. Но эта боль была сладкая, дающая надежду на скорый конец. Вокруг извивающегося в агонии тела скапливались тени. "Я один. На этом свете и навсегда таковым останусь. Друзья... Я скоро приду к вам...". Самый громкий вопль разрезал тихую ночь. Он всегда ждал мига, который хотя бы на секунду, на одно мгновение избавит его от этих мук, чтобы больше никому не причинять неприятностей... Ведь он бесполезный, никому не нужный, потерявший свою ценность. Не заслуживающий любви и внимания. - Мне жаль, что я не разделил ваших мучений вместе с вами... - темнота поглощала сознание Якши, шум нарастал, но в какой-то момент будто... схлопнулся. Сяо погряз в тишине, оглушенный ею. Какое-то время он надеялся, что умер, но продолжал по-прежнему ощущать своё обездвиженное тело. Ещё пару мгновений, и он не сможет его почувствовать. Пожалуйста... Но холодное дыхание смерти не коснулось его щеки, а хрипящий голос её не прошептал "пойдём". В темноте страшно... Так вот, что чувствовали все они. Сяо не смог открыть глаза, хотя очень хотелось выпутаться из этого кошмара. Но он будто парализован. Вдруг, перед ним возник маленький огонёк, излучающий изумрудный свет. И чей-то нежный голос пронёсся тихим эхом: - Только упав, можно оттолкнуться от дна, чтобы подняться высоко ввысь. Прозрачный сгусток пламени словно плыл по воздуху, он огибал Сяо, оставлял за собой след из искорок, куда-то звал. И только сейчас Якша осознал, что крики не исчезли. Они превратились в далёкий звон, а их заменила тихая мелодия флейты. Боль отступила на задний план, и Сяо выдохнул, и не было в тот момент тяжести в его душе... Стало легко и спокойно. Воин перестал хмуриться и наконец-то расслабил мышцы лица. По телу разливалось тепло от звуков духового инструмента. - Может, если бы я услышал эту мелодию, я бы не был таким одиноким? Сяо не верил, что можно что-то исправить. Нельзя починить его душу. Нельзя забыть боль. Нельзя перестать слышать мольбы о помощи. Нельзя... полюбить себя. Огонёк покружил ещё несколько раз вокруг Сяо, а затем отлетел назад, снова исчезая в темноте. Но он не бросает его, а зовёт. Сяо выкидывает из видения, возвращая в реальность. Голова немного кружится, но это не важно. Он слышал тот голос. Впервые за долгие столетия Сяо задумывается о своей родственной душе. Он боится задумываться о родном человеке, боится представлять, что если он сойдет с ума, тому несчастному придётся убить его. Нет... почему Сяо всегда приносит окружающим страдания?.. - Если я останусь один, я всё равно буду гореть внутри... И так будет лучше для всех.***
С того дня, игнорируя существование своего соулмейта, Сяо так же ненавидел себя и продолжал считать себя ненужным. Он никогда не отвечал на зов своей родственной души. Нет чего-то в этом мире, что принадлежало бы ему, так думал Сяо. По вечерам, смотря на звездное небо, он слышал мелодию флейты или голос, ласково говорящий ему, что он не один, что всё будет хорошо. И Сяо сжимал руки в кулаки. Как он может разбить сердце своего наивного соулмейта тем, что они не смогут быть вместе? Даже скорбные стоны и просьбы, отчаянные голоса - всё, что не давало покоя никогда, утихали и не смели прервать нежную речь. Каким же Сяо чувствовал себя отвратительным... Ведь его близкая душа всегда поддерживает его, всегда ждёт ответа, и никогда не сдаётся... Отвратительно от себя. И как бы Якша ни закрывался, как бы ни игнорировал, он уже влюбился в то нежное существо, что исполнило его мечту - каждый вечер соулмейт напевал спокойную, утешающую колыбельную перед сном. От благодарности сердце ныло, а на глаза выступали слезинки, которые адепт сразу же стирал тыльной стороной ладони. Тепло растекалось с каждой нотой все глубже, день за днём. И даже мысль о том, что у Сяо может быть любимый человек, перестала казаться ему настолько абсурдной. - Бесполезный! "Любимый". Сяо закрывает глаза, словно ему очень больно. Но продолжает разрубать тела врагов. Очередной взмах смертоносного оружия. Очередной крик. - Отвратительный! "Прекрасный". Сяо чувствует, как глаза защипало. Нет, это все не правда, он лишь оружее, слабое звено! - Нет! Никчемный! Бесполезный! Безобразный! Сгнивший! " Самый сильный, непобедимый, великолепный, родной". Что бы Сяо ни сказал, шепот вторил ему обратное. И от этого стало так странно и непривычно... Он не достоин таких теплых слов. Кто он такой, чтобы о нём так говорили? "Мой самый потрясающий соулмейт". Сяо пропустил удар и ногу поразила режущая боль. Тихо выругнувшись, адепту пришлось отступать. С раненой ногой и кровоточащей душой убегать было непросто. Но сейчас сражаться бесполезно. Ненависть теплилась в нём. Он вновь ничего не смог сделать. Бесполезный! Пустышка! Вдруг нога соскользнула с камня, и Сяо неудачно упал на гальку. Он начал биться о камешки, наказывая себя. Тело ныло, но он продолжал самоистязание. Голова потяжелела, всё в нём кричало, а ярость вскипала. Чистая ненависть к себе. - Почему ты, слабак, не остался там и не умер? Ты никому не нужен! Это ты во всём виноват! Боль разливалась по венам, наполняла каждую клеточку. Сяо согнулся в позу эмбриона, прикрыв голову руками, словно пытаясь унять пульсирующую боль и утихомирить вопли. Ему было страшно. Он сходил с ума... Сердце сжалось, так же как и его хозяин. В голове вертелись мысли о том, какой он ужасный и отвратительный. Как он устал жить... Вдруг в голове зазвучала нежная и легкая мелодия лиры. Её ноты сплетались с тихим голосом. От этой мелодии что-то в Сяо сломалось, и слёзы покатились по пыльным щекам. Эта музыка утешала. Хотя сейчас Сяо не выдержал всего этого и плакал, перевернувшись на спину, положил запястье на глаза. Мелодия будила в нём что-то давно от всех скрытое, спрятанное глубоко в душе. Это была боль. Настоящая боль, а не то, что он чувствовал раньше. То, что было тогда - это лишь тень от всех его страданий... А сейчас он больше не мог держать своё сердце закрытым, не мог больше сдерживать то, что накопилось. Его соулмейт пел колыбельную. Ту, которую он часто пел на ночь адепту. Но сейчас она была сильнее, и этой мелодией можно сказать то, чего не скажешь простыми словами. - "Жизнь жестока", - говорил он, только лишь растягивая ноты шёлковым голосом. - "Но я буду рядом, чтобы как-нибудь сделать жестокость этого мира мягче для тебя". Сяо почувствовал, как его сердце словно вырывают из груди. Он задыхался от слёз. Они копились в нём так долго, столько лет... Каждый удар по струне он чувствовал на своей душе. - "Прости, что не прибыл раньше, теперь всё будет хорошо", - мелодия стала тише, словно извинялась. Адепт нашёл в себе силы перевернуться и подняться. Ноги дрожали, но он опёрся на копье. - "Я от тебя никогда не отвернусь ", - Якша сделал первый шаг. Он знал, куда нужно идти, он чувствовал его. - "Ты достоин любви, ты достоин нежных слов, ты достоин всего мира". Да, в душе Сяо всегда была лишь боль. Но из-за неё он с каждым днём становился сильнее. И это чувство покажется знакомым многим... Он не видел, куда шёл, ноги несли его сами. А в голове больше не было криков, которые разрывали и без того болевшую голову. Он шёл одной мыслью - дойти и поскорее увидеть его. Мелодия стала тихой, успокаивая встревоженное сердце. Он не знал, сколько уже идёт, для него время текло слишком медленно, и бесконечно быстро в то же время. Он боялся, что не успеет. Но родственная душа по-прежнему напевала расслабляющий мотив. Тут мелодия зазвучала не только в голове. Она была повсюду, укутывала его теплом со всех сторон. - "Я мыслями постоянно возвращаюсь к тебе", - лира проиграла последнее трезвучие и стихла. Сяо видел молодого паренька, судя по виду - барда. Но он знал, что это не простой человек. В душе поселилось спокойствие. И Сяо сам не заметил, как оборонил улыбку. Он нашёл его... Якша понял это по улыбке и ярким изумрудным глазам повернувшегося к нему соулмейта.