Порочные игры

Себастиан улетел в Нью-Йорк той же ночью, попрощавшись со всеми вечером, обняв каждого и поблагодарив за такую классную возможность хорошо отдохнуть с друзьями. Следующие несколько дней Мэй готовилась проводить одна, но Рик и Айк окружили ее с обеих сторон так, что она даже спала с ними в номере в одной кровати, зажатая между их телами так, что никто не чувствовал, будто бы это странно и ненормально. Было ощущение, что это как раз-таки норма и что это правильно. Разговор с Себастианом в их последний день так и не шел у нее из головы. Мэй была тише, чем обычно, более задумчивой: она не знала, как поступить правильно — дать человеку еще один шанс или не наступать на горло своим же принципам, которые не раз спасали ее нервные клетки? Сомнения связали ее стальными канатами по рукам и ногам, и она не могла пошевелиться, находясь в полном оцепенении. Рик и Айк видели, что с Мэй творится нечто неладное, но спрашивать они не стали: оба предполагали, что связано это именно с Себастианом, но они знали, что когда Мэй понадобится их помощь, она обязательно даст знать. Она всегда поступала по одному сценарию: влюблялась, открывалась, партнеры часто этого либо не оценивали, либо пользовались, она прощала и снова открывалась. И так шло по кругу, пока даже опьяненной своими чувствами Мэй не становилось ясно, что отношения идут в пропасть. Этот случай мало чем отличался от остальных, и она серьезно думала над тем, чтобы поступить иначе, не как всегда: просто больше не давать шансов и каких-либо надежд, в конце концов, все они были одинаковыми в начале — пели дифирамбы, — а потом, получив желаемое, (или не получив, а просто соскучившись), уходили, оставляя Мэй один на один со своими слезами и разбитым сердцем. Мэй в целом всегда была максималистом: если ненавидеть — так до посинения, если любить — до опухших от бесконечных поцелуев губ. И она понимала, что это одна из ее точек соприкосновения с Себом: он был таким же. Вообще, спустя небольшое количество времени она стала принимать тот факт, что они в чем-то похожи, хотя иногда это ее не радовало, но отрицать реальность и дальше было уже глупо. *** Время до воскресенья и бежало, и тянулось одновременно, а Мэй все еще не представляла, что же ей делать и как поступить. Так продолжалось ровно до тех пор, пока она не услышала хлопок входной двери и такое привычное приветственное: — Бэмби, это полный пиздец! — Айк, как в старые-добрые, ворвался в ее квартиру и сразу пошел на кухню, к кофе-машине. Улыбнувшись самой себе, Мэй встала из-за стола, оторвавшись от своей работы, и двинулась к мулату. Он делал им двоим кофе и рассказывал очередной бесящий его случай из жизни, разражаясь риторическим злобным клёкотом, который не требовал никакого ответа, лишь немного — участия. Она слушала его, что-то комментировала и как всегда его поддерживала, пока Айк не перебил ее, внезапно потеряв интерес к своей собственной проблеме: — Как твои дела, Мэй? Засовывать язык в задницу — моя привилегия во всех смыслах этого слова, не отбирай у меня мое занятие, — мягко сказал он. — Нормально, — она улыбнулась на пошловатую шуточку Айка. — Мои заказы дождались меня из отпуска, и я работаю, вот сейчас я… — Я не про работу, — он отпил из кружки. — Есть новости от Себа? — Ну… он предложил встретиться в воскресенье, а до этого времени решил пока меня не трогать. — Зачем он хочет встретиться? — Чтобы попытаться начать все сначала, — сказала она, задумчиво уставившись в сторону. — Знаю, какой будет твой следующий вопрос: я не знаю, стоит идти или нет. — Что тебя останавливает? — Опыт прошлых лет, — хмыкнула она. — У меня нет времени танцевать на граблях, пусть даже чертовски красивых и соблазнительных. Но какая-то часть меня сильно хочет дать ему то, что он просит. — А что говорит сердце? — То же самое: 50/50. Время идет, а я не знаю, идти мне или нет, я действительно не знаю. Но склоняюсь к тому, чтобы не идти, я слово дала сама себе, что больше нас ничего связывать не будет. Отношения наладились, конечно же, но лучше остановиться, пока не поздно. — Но вы хорошо провели отпуск вместе, уж я-то знаю это, — сказал Айк, задумчиво хмыкнув. — Он был рад возможности хотя бы просто с тобой рядом постоять. И если ты не заметила, то смотрел он только в твою сторону, а остальных для него будто бы не существовало. Не думаю, что он тебя разочарует, парень настроен серьезно. Ты ведь тоже этого хочешь, скучаешь по нему, видно же. — Скучаю, — кивнула она. — По тем денькам, когда все было хорошо и мы ладили. Этим нескольким дням за последние полгода его издевок и местечковых шуточек, которыми он сыпал специально, потому что видел, что меня это раздражает. — Дай ему шанс, — посоветовал Айк, и Мэй подняла на него свой тяжелый взгляд. — Ты в любой момент сможешь все оборвать и прекратить, если захочешь. Но попытаться стоит. Он ведь объективно вызывает у тебя такие сильные эмоции, как никто другой, неужели ты отпустишь его? Неужели сможешь смотреть на него спокойно в обнимку с какой-нибудь девицей? Особенно, если внешне она будет на тебя похожа, будет вообще прекрасно. — Ты не помогаешь, Айк, — помотала головой Мэй, — вот ни капельки. И я не собираюсь идти на поводу у своих ревности и чувства собственничества. Не хочу ввязываться в сомнительные авантюры и ошибаться я тоже устала. А ты и Рик необъективны, вы давно считаете, что Себастиан будет хорошей парой для меня, а я бы поспорила. — Ну и кто будет лучше него? — Я, — пожала плечами Мэй. — Я буду лучше, сама для себя. Почему обязательно нужен кто-то еще? Я прекрасно смогу проводить время сама с собой, обо мне не надо заботиться, я не собака. Не надо меня выгуливать, развлекать и так далее, я справляюсь с этим сама, да и не хочу я сейчас ни с кем встречаться: ни маску на лицо не нанести, чтобы мужика не испугать, ни педикюр спокойно сделать. — Во-первых, ты уговариваешь сама себя в том, что тебе это не нужно. И чем дольше ты это делаешь, тем понятнее становится, что тебе все это еще как нужно. Про маски и твои спа-процедуры, ты прости, но это бред. Стэн работает больше, чем дышит, дома его частенько нет, делай что хочешь, хоть эпилируй зону бикини, вероятность того, что он придет домой именно в этот момент — практически вероятна нулю. — Айзек Джонсон! — возмущенно воскликнула Мэй. — Ты вообще на чьей стороне, жопа ты шоколадная? — На твоей, китаёза недоделанная, — закатил глаза мулат. — Ты отрицаешь очевидное, и мое отношение к Стэну и его имиджу тут вообще ни при чем. Я тебя уговаривать не буду, но имей в виду, если ты не пойдешь, то я под Рождество тебя вырублю, сниму с тебя все белье, одену в омерзительно короткое красное платье со спущенными плечами и белым пушком по кромке, свяжу и в таком виде посажу ему под елку в качестве подарка! — Ты этого не сделаешь, — помотала головой Мэй. — Иначе это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни, я клянусь. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, — серьезно сказал Айк. — И вот сейчас мой дружеский совет заключается в том, чтобы ты сходила туда. Хотя бы, может, поговорила с ним о ваших отношениях и их развитии, я не знаю. Но вы должны увидеться. — Ладно, сменим тему, — отмахнулась Мэй. — Я твою позицию поняла, но решение приму сама. Независимо от тебя. — Я знаю, — кивнул он. — Что бы ты ни решила, я тебя всегда поддержу, Бэмби, я всегда буду на твоей стороне и с тобой. И я уверен, что ты будешь счастлива. Мэй задумалась и замолчала: она понимала, что стоит на пороге важного решения, и любой его исход, вероятнее всего, будет не простым. Остаться одной — было бы уныло, просто потому что ей хотелось, чтобы в ее жизни был Себастиан. Это была не привычка, просто на самом то деле ей очень нравилось его присутствие и участие в ее жизни, особенно теперь, когда он стал менять свое отношение к ней. А остаться рядом с Себом значило получить новый комплекс самых разнообразных сложностей. Ее мало волновало, что он знаменитость и тайна их личной жизни вряд ли будет тайной, она считала все это пустяками. И если Себа не заботило, как он будет выглядеть рядом с ней, обычной по сути девушкой, то Мэй это тем более не беспокоило. Ее больше волновало, какими будут их отношения, если они все же будут: вряд ли они смогут быть вдвоем долгое время, как нормальные люди. Между ними всегда будет кто-то стоять: его работа, фанаты, тренировки, длительные отъезды и остальной спектр плюшек и бонусов работы публичного человека. Девушка, устало фыркнув, развалилась на диване и обреченно возвела глаза к потолку: конца и края не было видно ее сомнениям. *** Воскресенье подкралось незаметно, а Мэй так и не смогла прийти к какому-то четкому ответу. Она не могла ничем заниматься: ни работать, ни делать что-то по дому, только ходить туда-сюда по квартире и нервно смотреть на часы. Когда все губы были искусаны, а пальцы давно искорябаны от нервов, Мэй решила просто пойти прогуляться, чтобы унять свою тревогу хоть как-то. Она оделась, накрасилась, нацепила на себя свою дутую серую куртку и желтую шапку и, хлопнув дверью, вышла на улицу. Ей казалось, что она бредет куда глаза глядят, но ноги сами несли ее к Центральному Парку. Она практически смирилась со своим так до конца и не оформленным решением, когда шла по зеленой территории, поглядывая на часы: время уже было ровно двенадцать. Она завернула за сцену и остановилась: до шахматных столиков оставалось не более 5-ти минут ходьбы, и за ними она уже видела четко различимый силуэт мужчины, который стоял к ней спиной. Мэй стояла и смотрела, застыв в нерешительности — вот и все, это финал. Себастиан развернулся в сторону сцены и увидел знакомую желтую шапку и сосредоточенное лицо, обладательница которого просто стояла и не делала и шага навстречу. Он понимал, что не должен ничего делать, Мэй должна принять решение сама: подойти к нему или же уйти вовсе. Снег поэтично медленно падал крупными хлопьями, уменьшая видимость и создавая сонливое настроение у всех, кроме двух взрослых людей, которые стояли, замерев в нерешительности друг перед другом. Спустя несколько минут Мэй нахмурилась и сделала первый неуверенный шаг, а затем, закусив губу от волнения, двинулась твердым и быстрым шагом к Себастиану, который смотрел на нее как на божество и больше этого не скрывал. От переизбытка эмоций в глазах у нее стояли слезы, когда она дошла до него и встала слишком близко к нему, несильно толкнув ладонями его в грудь. — Если ты еще раз меня обидишь, — начала она хриплым голосом, роняя скудные слезы на раскрасневшееся от холода лицо, — если ты еще раз меня кинешь или обманешь, сделаешь хоть что-то, что меня серьезно в тебе разочарует — я тебя убью! Ясно? И ты меня больше никогда не увидишь даже косвенно, я клянусь! — Этого никогда не случится, — он мягко ей улыбался, обхватив горячими ладонями ее лицо и стирая слезинки большими пальцами, ласково оглядывая ее. — Спасибо, что пришла. — Это далось мне нелегко, — сказала она, смотря в его глаза. — Но я действительно не шучу. Я решила поступить так же, как и всегда до этого: дать еще шанс. Не заставь меня об этом пожалеть, ладно? — Ты не пожалеешь, — он прижал ее к себе так, что она уткнулась носом в его куртку и тоже обняла его. — Как насчет кофе и мягких пончиков? — Идем, — она шмыгнула носом и все еще не отрывалась от него. *** До «Криспи Крим» они добрались относительно быстро: заведение было не очень далеко от центра, но находилось будто бы в тени, и народу там было на удивление мало, так что выбрав вдвоем пончики и кофе, Мэй и Себастиан уселись вглубь кондитерской за маленький круглый столик. Девушка смущенно обхватила руками чашку и грелась, пока Себ снова с кем-то говорил по телефону. — Я правда рад, что ты пришла, — сказал он, закончив говорить по телефону. — Честно говоря, я был готов к отказу, думал, ты не придешь. Но очень надеялся, был готов простоять там несколько часов на случай, если ты все же решишь прийти. — Я думала об этом с тех пор, как ты уехал из отпуска, — призналась Мэй, смотря куда-то в сторону, откинувшись на спинку стула. — Не знала, какое решение мне стоит принять, и сейчас я до сих пор не уверена в том, что поступила правильно. — Ты мне не доверяешь, я понимаю, — сказал Стэн спокойно. — Но я постараюсь это исправить. Не буду на тебя давить, и мы не будем торопиться, пусть все идет так, как идет. Но моя манера общения останется, уж прости. — Ничего, — улыбнулась Мэй. — Я привыкла уже, было бы странно, если бы ты собрался это менять. — Рад, что ты понимаешь, — хмыкнул он и сделал первый глоток из чашки. — Так мы… ну… — смущенно запнулась Мэй. — Я собираюсь ухаживать за тобой, долго и нудно, если понадобиться, чтобы ты снова могла мне доверять и не бояться того, что я тебя кину и разобью сердце, — прямо сказал он, смотря ей четко в глаза. — Я ведь правильно тебя понимаю, раз ты пришла, то хотела бы попробовать все с самого начала? — Получается, да, — кивнула она и взяла в руку пончик в глазури. — Но это не совсем тот вопрос, который я хотела задать. — Мы встречаемся, — перебил ее Стэн. — Сегодня начали, в 12:15, когда ты подошла ко мне в парке. Официально. Ты готова к этому? — Я понимаю, что это значит, — кивнула она. — Мне плевать, я буду пытаться строить свои отношения с тобой, а не с фанатами или репортерами. Но если я увижу, как ты лапаешь… — Меня интересуешь только ты, — тихо рассмеялся он и накрыл своей рукой ее. — И лапать я хочу только тебя, будь уверена. Но надеюсь, ты понимаешь, что… — Что ты будешь фоткаться с фанатками, — закончила за него Мэй. — Понимаю, ревновать не буду. Это твоя работа все же. — Я пока что не буду говорить родителям, что мы вместе. Скажем тогда, когда ты будешь готова. И еще, — нахмурился он, — ты собираешься общаться с этим своим блонди? Если да, то познакомь нас, я хочу понимать, можно ли ему доверять. — Расслабься, — она рассмеялась и погладила его ладонь большим пальцем руки, от чего Стэн менее напряженным не стал, но хмуриться прекратил. — Я однолюб. Если я смотрю на тебя, я вижу только тебя. — Я могу снова прислать тебе цветы? — спросил он неуверенно. — Или это будет не слишком хорошо? — Лучше приходи сам, — улыбнулась она. — Звони или пиши, если не можешь прийти, это будет лучше, чем цветы. — Кстати, может, сходим в кино? Завтра на ночной сеанс, — предложил Себ, откусывая от пончика изрядный кусок. — Днем я занят, и позже, если ты не против, мы можем развеяться. — Хорошо, — легко согласилась Мэй, улыбаясь. Они сидели в кафе и не торопясь ели пончики, запивая их кофе и тихо смеясь друг над другом, как и раньше обсуждая все и ничего сразу. Мэй потихоньку отпускали все сомнения и на их место пришла простая удовлетворенность: она понимала, что надолго паиньки Себастиана не хватит и вскоре он снова будет таким же злым и властным, как раньше, но теперь она была практически уверена в том, что он ее не обидит и размажет любого, кто ее расстроит. Когда он мягко ей улыбался и прикасался к ее коже, она ощущала себя какой-то особенной, и это усиливалось, когда он позволял ей делать то же самое. Но Мэй старалась быть осторожной, ибо помнила признание Себа о том, что ему тяжело это терпеть, а они решили не торопиться. Себастиан был просто ей благодарен за то, что она дала ему сотый шанс. Он надеялся на это и очень хотел, чтобы это сбылось, потому что иначе он не представлял, что ему делать дальше. Он знал, что Мэй бывает слишком доброй к близким людям, что они оба еще ни раз перессорятся, что он сто тысяч раз ее расстроит своей несдержанностью, но также понимал, что она будет его прощать раз за разом, потому что любит. А Себастиан в свою очередь поклялся сам себе, что она больше не будет реветь из-за него, по крайней мере, не от горечи боли разочарования, что он будет стараться стать лучше ради нее. Это было с ним впервые. Перекусив и выпив кофе, который так и не успел остыть, они неторопливо оделись, обсуждая уже последние новинки сериалов, и вышли из заведения, оставив позади все обиды и негатив, который был между ними в прошлом. Себастиан взял Мэй за руку и переплел их пальцы, когда они вдвоем не торопясь уходили пешком из Центра Нью-Йорка навстречу новой жизни и приближающимся новогодним праздникам.