***
Дверь с тихим шипением закрылась, и Ферел яростно ударил вблизи стоящую тумбочку. Снова ничего. Снова поражение. Нет, он не ждал какого-нибудь чуда, но надежда с каждым днём издавала всё более и более громкие, предсмертные вздохи. Надежда найти ЕГО. Ни на мгновение юный ситх не верил в то, что так упорно говорил Владыка. Тот, кто всегда был рядом. Тот, кто обучал его с пелёнок. ТОТ, кто был роднее и ближе всех. Ферел не верил в предательство своего учителя. Это просто невозможно. Но иногда, в моменты ярости, приходили жуткие мысли. Учитель бросил меня. Учитель счёл меня не достойным. Он ушёл. Он предал. От этих слов ярость начинала охватывать разум, давя на грудь удушающей петлёй. Если быть честным, Ферел боялся этой ярости. Учитель говорил, что в порыве ярости можно сотворить невозвратимое… И Ферел верил. Каждому слову, каждой мысли. Учение Владыки или отца были полезны, и забрак ими пользовался, но в мыслях навсегда останется лишь привычный мотив. «Контролируй свою ярость.» «Врага не победить одной только силой, работать надо и умом.» «Всегда помни — боятся все. Не боятся только дураки и мертвые.»***
Он сжал кулаки и до скрипа стиснул зубы. Вновь, вновь и вновь он смотрел короткую запись. Лицо стоящего перед ним «человека» показывает настоящую печаль. Грусть, которую он никогда не видел в жизни. Вернее, лишь раз. После тренировки кожа чуть покалывает от перевозбуждения и адреналина, и Ферел чуть ведёт плечом. Он позволил себе лёгкую улыбку, потирая ушибленную руку. Учитель, заметив шипевшего от боли ученика, мгновенно остановил тренировку. И пока мужчина не уверился в полной сохранности парня, тренировка была "заморожена". Как бы юный ситх не пытался подавить в себе непонятное нечто, в груди всё равно перекатывалось чувство некой… эйфории. Чужая забота всегда льстила Ферелу, и временами уже сам Азура замечал излишнюю горделивость, которую любыми способами пытался пресечь. Но из раза в раз ничего не срасталось. Скорее всего, все эти «не лучшие» качества у забрака были врождёнными. По крайней мере, так думал Азура. Когда он проходил мимо Феникса, фигура мужчины была замечена не сразу. Уставший, будто опечаленный человек склонил голову, ладонью растирая лоб. До Ферела донесся тяжелый вздох. Что случилось? Он хочет задать вопрос, но видя изморённое лицо лишь замирает. Мозолистые кисти трут лицо, словно хотят снять содрать унылую маску. Глаза закрыты. Разве он не должен быть на летучке? Мужчина напрягается, плечи в миг расправляются, ладони открывают Ферелу вид на уставшую улыбку. — Ферел? — голос чуть хриплый, и в нём слышится удивление. — Что-то случилось? Встав с ящика, наставник подходит к нему. — Нет, учитель, — отвечает забрак. — А у… кхм… А у Вас? — И у нас, — он пытается шутить? Теперь парень уверен — что-то случилось. Ферел вдруг понимает, что абсолютно не знает, о чём поговорить. Он всю жизнь прожил под крылом этого человека. Он знал Азуру. И знал, что больше всего на свете человек по имени Азура не любил жалости к себе. Вопросы о самочувствие. Вечные мамины «Как дела?». Это, конечно, не любил и сам ученик, но иногда знать захотелось до безумия. После миссий хотелось спросить «всё ли хорошо?» и «всё в порядке?», но парень каждый раз прикусывал язык. Раздражать мастера он не хотел больше всего на свете. — Куда Вы сейчас… — К Саксону, — более бодрым голосом отвечает учитель. — Нужно обсудить миссию. — Могу я… — Да, конечно, — мастер даже не дослушивает его до конца. — Только в этот раз ты не летишь. — Почему? — разочарование накатывает «как из ведра» (подобные, и по мнению Ферела, забавные поговорки все слышат каждый день). — Так распорядился Владыка. — вот оно что. Сколько же яда слышится в одном слове. Опресс видит, как натянутая улыбка исчезает. Снова что-то с Владыкой. В последнее время Азура довольно часто высказывал Ферелу своё недовольство лидером Багрового Рассвета. Забраку казалось, что между учителем и «дядей» всё шире и шире становится пропасть. Пересекающиеся холодные взгляды он замечает на каждом собрании. — Да и тебе стоит дать передышку. Ферел лишь согласно кивает, уходя в свои мысли.***
Глубокий вдох. И выдох. Как говорил мастер. Это очень редко успокаивает его, и чаще он просто делал вид, что «умиротворён, и похож на моего зеленоглазого друга». Кто этот «друг», где он сейчас, знакомы ли они, Ферел никогда не спрашивал. Как-то не приходило в голову. Он не понимал, почему вспомнил об этом именно сейчас, сидя рядом с Шеной. Шена была безответственной, строптивой, капризной и очень, очень глупой. Как и Ахади. Его сёстры. Они раздражали забрака одними своими именами, и каждая мысль о них приносила отвращение. Эти две малявки не уважали никого, кроме себя, и этот факт сильно нервировал Ферела. Особенно, когда две оторвы устраивали «весёлые штучки» для его учителя. Шеана каждый раз громко смеялась, слыша недовольные жалобы Азуры, но, однако, ничего не предпринимала. Не поддерживала их, и не мешала. А вот сам забрак, когда удавалось, уничтожал такие «приколы». И всегда чувствовал злость, видя, как безмятежно над его мастером смеётся Саксон. Настоящие чувство теплоты в нём вызывал лишь его мастер. Ни «отец», ни, тем более, «сёстры» не могли выдавить хоть каплю «любви» из своего родственника. Привязанность к учителю была для Опресса чем-то дорогим, чем-то таким, что нельзя было видеть никому. И он видел эту привязанность в сине-жёлтых глазах. Его взгляд почти всегда был нежным, добрым, чуть снисходительным, что ни капли не злило. Такой человек не мог предать. У его мастера была причина уйти. И он её найдёт.***
Ферел устал. По-настоящему устал, поскольку признавался лишь себе в слабости, да и то, дойдя до пика. Владыка снова был раздражён. С тех пор, как ушёл учитель, это происходило всё чаще. Ферел почти был уверен в том, что его мастера и Владыку связывала… некая… дружба? В присутствие одного лишь Азуры, Владыка давал себе опустить планку… Ровно настолько, насколько это позволял его статус. Младший Опресс стал свидетелем этого однажды. Очередная миссия проходит без по-грехов. Оставив рапорт, Ферел выходит из храма. Почти все солдаты уже вышли, и лишь несколько плетутся позади, о чём-то бурно споря. Опресс оглядывается в поисках своего учителя. Взгляд находит синеволосую фигуру быстро. Мужчина стоит вместе с Владыкой в огромном помещении, что-то обсуждая. Лицо Владыки мрачное, Ферел видит даже отсюда. Азура, будто в попытке донести смысл, хватается за плечо забрака и явно повышает тон. Ферел разбирает лишь: «Одумайся!». Учитель явно убеждает Владыку в своей правоте, то повышая тон, то встряхивая его плечо. На удивление, Владыка меняется в лице. Забрак медленно убирает со своего плеча руку Азуры что-то говоря. Человек сразу стушёвывается, махая рукой в противоположную от Ферела сторону. Владыка кивает, и две фигуры удаляются. Ферел не знал, что точно он видел, но, вероятно, его учитель имел влияние на Владыку, поскольку прислушивался забрак только к нему, Саважжу и Матери.***
Его постепенно душили. Солдаты, поставщики, сестры, Саважж и Шеана, Владыка… Они все постепенно душили Ферела. Он не имел возможности вдохнуть. Сил больше не оставалось. Они все убивали его. Вокруг всё вызывало лишь ненависть. И Ферел боялся этого. Боялся, что забудет тепло чувство к учителю… что гнев охватит его, и имя Азура станет ненавистным.***
Он не имел здесь выбора. Наверное, впервые ему захотелось свободы. Настоящей, без черно-красной брони, без уважительных преклонений, без всего этого… Он скучал. Он тосковал по Азуре, о котором так и не смог ничего найти. Почему-то, сейчас он и не мог представить учителя. Его образ. Ферел задался вопросом, а знал ли он этого человека? Хоть немного? Чем жил, чем он дышал… И всё же, главный вопрос как раз вытекал из всех других.Почему он ушёл?
***
Ферел вспомнил. Вспомнил ту фразу. «Упав в объятия Багрового Рассвета, из них уже не выбраться.» Удивительная фраза, пропитанная ложью. Как и всё, что говорил Восс. Да, раньше он тоже был в этом уверен, но… Но ощутив тиски объятий Багрового Рассвета, Ферел мог с уверенностью сказать — это была жалкая, самоуверенно жалкая ложь. Это была ложь, ведь он знал одного человека, которому это удалось. Азуре удалось вырваться из Багровых объятий.