Ты мое - начало

Он пришел, когда я был на краю. Пришел, когда я раскрошился на части и заново собрал. Он пришел, когда я решил все остановить, пришел в тот момент, когда у меня и в мыслях не было что-либо начинать. Он стал моим началом. *** — Если собираешься спрыгнуть отсюда, то всего лишь сломаешь себе кости и ничего больше. Тут всего 4 этажа, может лучше вон то здание? — слышу я мужской голос сзади себя и оборачиваюсь: — Что, извини? — говорю я ему: —Тебе-то какое дело до меня? — Абсолютно никакого. Наверняка ты в курсе что это здание больницы и уж поверь, я видел стольких людей которые прыгали отсюда, а затем лежали на больничной койке со сломанными конечностями, лишь единицам удалось умереть.—произносит он выверенным, чётким тоном, будто всю жизнь делает что отговаривает отчаявшихся, кажется что ему все нормально и настолько привычное, даже в его голосе я не чувствую нотку беспокойство: — И ты думаешь, что я не стану одним из тех счастливчиков? — У тебя, я вижу, крепкое тело и место куда ты упадешь…— он смотрит через ограждение крыши — там глина, а не бетонное покрытие — усмехается — даже серьёзных переломов не будет. — опять смеется. — То есть, ты не собираешься убеждать меня в распрекрасности этой жизни? — в недоумении смотрю я на этого парня, который уже переодевается в белый халат. Однако, для доктора он выглядит слишком молодым. Интерн? Практикант? — Зачем мне это? Наоборот, хочу чтобы ты спрыгнул, а у меня появится пациент и работа. — Ого, а ты смелый, я смотрю— спускаюсь с края ближе к нему, на несколько мгновений на его лице отразилось облегчение. — Ты говорил с той крыши вероятность смерти будет выше? — его выражение лица тут же меняется, весь налёт лёгкости тут же уходит и теперь он смотрит на меня серьезным взглядом. — Блять, парень. — голос глубокий и встревоженный — Не надо этого делать. Я сейчас не буду тут стоять и читать тебе нотации о ценности жизни, но не надо лишать себя её, лучше порви ту страницу жизни по которой ты принял это решение и начни новую. Подумай о своих родных, попробуй отпустить все плохие моменты и воспоминания, которые омрачают твою жизнь, посмотри с другого ракурса…Я понимаю, что будет звучать банально, но начни все сначала и ты сам удивишься, как мир откроется тебе с других сторон. Начни. Все. Сначала. Эти слова пронеслись эхом над моими ушами. Все сначала. Возможно ли это? После всего дерьма что случилось? — Я не уверен.. — говорю я ему, я не знаю почему мне захотелось открыть душу именно ему, ведь я даже не знаю его имени, вообще кто он? — Я Чон Чонгук. И я тоже не уверен про завтрашний день, наступит ли оно? Не наступит ли мрак во всем мире, нельзя быть уверенным в чем-то, нужно и важно быть уверенным только в себе... — Чимин, я Пак Чимин. Хирург, сегодня не смог спасти одну жизнь, маленькую жизнь, болезнь взяла ее, а я стоял и слышал лишь писк аппарата, понимаешь? — глаза заполнились слезами, моргну и будет заметно что я плачу, но он уже практически знает обо мне все, не надо чтобы увидел что я заплакал. — Чимин.... хён. В жизни случается всякое, и это не твоя вина, значит так решила судьба и случилось то, что никак не зависело от тебя. А кто мы такие чтобы перечить ей? — смотрит в мою сторону, как будто читая меня. Вглядывается, изучает. «Красивый» подметил я про себя. Стоп, что? *** Неизвестно точно, когда именно это случилось: в самую первую нашу встречу, или после многочисленных совместных сыгранных матчей, или «случайных» встреч в столовой, в библиотеке, или наш первый поход в кино, магазины, долгие прогулки — но наша дружба перешла в нечто большее. Начались невесомые, якобы случайные касания, смущенные улыбки и пылкие взгляды друг на друга исподтишка. Границы личного пространства незаметно стирались, пока однажды трепетный первый поцелуй не разрушил нас, сразу же построив вместе окончательно с чувственным шепотом в губы: «Ты мне нравишься, Чонгук». Конечно, нам было страшно. Мы боялись своих чувств, боялись того, что подумают окружающие, боялись быть непонятыми и отвергнутыми всем миром. Но с каждым днём этот страх уходил на задний план, ведь на переднем была наша пылкая влюбленность, переросшая в настоящую любовь. Нам не нужен был весь мир и его одобрение, только бы мы всегда держались за руки и чувствовали друг друга рядом. После долгого времени раздумий, мы всё же решили снимать вместе маленькую, но уютную квартирку. Уютную, потому что там жили только мы вдвоём. Вечерами гуляли по горящему тысячью огнями городу, держась за руки, делясь теплом друг с другом. По утрам нежились в ласковых объятиях, а в течение дня обменивались сообщениями. Даже после трёх лет отношений, любовь оставалась всё такой же трепетной и нежной, прямо как в день, когда мы официально стали парой. Любой бы позавидовал тому, как я бережно накрываю своего малыша одеялом, лишь бы он не замёрз ночью, и прижимаю к себе. Любой бы захотел, чтобы на него смотрели так же, как Чонгук ласково смотрит на меня и называет «любимый», когда я готовлю ему завтрак и что-то с энтузиазмом рассказываю. — Люблю тебя. — шепчет он мне на уши, сразу проснувшись и целует. — Знаешь, мне приснился сон где мы были во Вьетнаме, в городе Хойан... — Хойан? Не уж то ты все запомнил? — Ну…получается да, и я уже купил билеты туда — опять смотрит изучающим взглядом, читает меня. — Я даже не слышал про такой город, еще в феврале Чонгук ты уверен? — В этом месяце, каждый год в Хойан, проходит фестиваль фонарей, мне бы хотелось увидеть с тобой. — Чонгук. — он попытался аккуратно развернуться, чтобы не получить отказ от меня, но уже встретился с парой глаз, полных любви. Я лишь поудобнее устроился, сплетаясь конечностями с Чоном, чьи руки стали ласково водить по спине и пояснице. Мы ничего друг другу не говорили: а смысл? Мы чувствовали всё сами, видя в глазах друг друга это вечное «люблю» и «нужен». *** 20 февраля мы в Вьетнаме. Мы сразу же решили посмотреть на фонарей. Когда мы наконец завернули за последний угол, Чонгук потерял дар речи. Открывшийся перед нами вид напоминал какую-то картину из фильма студии Гибли. Шёлковые фонари, которые весь день украшали улицы, были зажжены, сотни ярких огней пронзали собой тёмное небо, отбрасывая тёплый свет на всё вокруг них и отражаясь от поверхности реки. Повсюду были люди: некоторые наполняли свои животы уличной едой, другие качались под музыку с бутылками алкоголя, болтающимися у них в руках. Все магазины были закрыты, а их место заняли временные магазинчики, где продавались фонарики, которые можно было пустить по реке.       — Вау, — затаив дыхание, сказал я, и Чонгук согласно кивнул, хотя тот даже не смотрел на меня. — Очень красиво. Спасибо что ты рядом со мной, ты открыл мне целую жизнь радостей в настоящем, не изменив ничего в моей жизни, ничего не прибавив, кроме себя...— Малыш, — слишком мягонько выдохнул Чонгук, вглядываясь в глаза , и у меня сердце трепетал, — ты выйдешь за меня? Я сначала округлил глаза, а после расплылся в такой искренней, сияющей улыбке, что мои глазки стали походить на полумесяцы, в уголках которых скапливались самые чистые слёзы счастья. — Прости, я планировал сделать это более романтично, но… — Ну хватит, более романтично я не видел— усмехнулся я, уводя своего будущего мужа в чувственный поцелуй, оторвавшись лишь на мгновение, чтобы в губы ответить, — да, — чмокнул — люблю тебя, спасибо что спас мою жизнь, спасибо за тебя в ней. Я это - Ты. — А Ты это Я. — закончил за меня предложение. « Нашу любовь не видишь, она как ветер её чувствуешь. Пусть у вас всегда будет смелости доверится в любовь, она вас спасет и возродить опять в жизнь. Любовь самая прекрасное что может случится в вашей жизни.» отметив этот часть красной пастой, устало выдохнул, часы показывали 2 часа ночи, умывшись присел на краю кровати, смотрел на мило сопящего парня который ждал меня, но не дождался и уснул. Мягко убрав его руки с моей подушки, прилег рядом и смотрел на него, он кажется почувствовал что я пришел и притянул у себе крепко обнял, поцелавав в лоб, сонным голосом говорит: — Спокойной ночи, любимый. И как после этого ночь может быть беспокойной?