алекситимия

у тебя весна пахнет осенью и мятой с привкусом жженого сахара. а у меня в голове только новый трек гранде и твои руки на моих. забыть тяжело, не думать — невозможно. «ты пахнешь на шестнадцать, ты - как первое свидание*»

.

у донхека звезды разбиваются на запястьях. любимые созвездия минхена. он цитирует шекспира за чашкой дешевого кофе с такими же дешевыми сливками. давится булкой из пекарни через дорогу и каким-то нечитаемым взглядом смотрит на марка. потерять тебя страшнее любой смерти — хочу с тобой на край света, — прокашливаясь, донхек ярко-ярко улыбается. мне не нужен «край света», мне достаточно пыльной коммуналки рядом с тобой, — хочется вырваться откуда-то из сердца громкое признание, но марк молчит. только рассматривает чужое лицо и удивляется, как дурак велосипеду. родинки точно космос, — думается ему, и сам себе улыбается, смывая улыбку давно остывшим кофе. — бросить курить, потому что вредно, — бурчит донхек, словно записывает в блокнот. с сигаретой меж зуб совсем некрасиво. точно не как в книгах и даже в фильмах, где люди курят почти эстетично. даже само существование донхека — становится эстетикой и не нужно чего-то еще. минхену не нравится смотреть как курит донхек, потому что как-то грязно-плохо. комната четыре на три, ее обои впитывали едкий дым. марк точно знает, что стены помнят все. их немного неуклюжие поцелуи в темноте, одна сигарета на двоих и негласные признания.

все, начиная с космических запястий до точек на бронзовых щеках — причина, почему марк _жив_