***
Лёд. Горы льда. Скалы льда. Долины белоснежного нетронутого снега. Вот и всё, что проносится перед лобовым стеклом «Молота», когда они высаживаются на Ватаре. С планеты поступает неясный сигнал бедствия, стоит им прибыть в систему Кайравамори туманности Омега. Гаррусу даже смотреть на всё это великолепие холодно. — Шепард, мы что-то засекли, — указывает Тали на голографическую карту радара. — Да, вижу. Возьмём севернее. — Куда уж севернее, — негромко хмыкает турианец. Шепард улыбается, не отводя взгляд от панелей управления. — Между прочим, судя по данным ВИ, тут сейчас лето. Всего-то минус тридцать один по Цельсию. На Земле во многих районах такая температура держится по паре месяцев в году. Но ты, я смотрю, ещё более привередлив, чем наш «М-44». Кому вообще пришло в голову поставить такой хлипкий движок на транспорт для исследования планет… — Очевидно, тому, кто предпочитает миры с более мягким климатом и кто не выбрался из «морозильника». Два месяца в году? Я начинаю понимать, почему люди такие живучие, — едко подмечает Вакариан. — Всего лишь напоминание. Ты мог бы сейчас сидеть в тепле главной батареи, потягивая горячий кофе, — понизив голос до доверительного шёпота, говорит капитан. — И собирать потом по кусочкам ещё и это летучее ведро болтов? Спасибо, Шепард, я помню несчастный МАКО и во что он превращался, когда меня не было рядом. При мне разбивать его полностью ты хотя бы стеснялась, — парирует Гаррус, проверяя попутно систему жизнеобеспечения брони и настраивая температуру повыше. — Да нет, просто твоей турианской задницей дорожила, — почти нараспев тянет Шепард. — Скажете, когда мне вас оставить наедине, — вставляет кварианка, от чего капитан на секунду перестаёт улыбаться, а Вакариан рад, что обе они инопланетянки и плохо разбираются в тонкостях турианской мимики. После того, как он отпускает Сидониса, а Шепард озадачивает его недвусмысленным разговором, проходит несколько недель, и ему кажется, что он до сих пор не знает, как относиться ни к тому, ни к другому. Но чёртова проницательность Тали заставляет задуматься о том, что Вакариан сам себе врёт. — Ах ты зараза! Восклицание Шепард прерывает поток нестройных мыслей турианца, и он, настораживаясь, вглядывается в приближающийся по мере их движения небольшой корабль. Остановив «Молот», капитан запускает сканирование находки. — Сигнал бедствия передаётся отсюда, но я не вижу серьёзных повреждений, — слегка прищурившись, Шепард просматривает телеметрию судна. — Вот здесь. — Обращая внимание на показатели, Тали поясняет: — Кажется, у них проблемы с системой стабилизации ядра… Слушая кваринку вполуха, Гаррус рассматривает сам корабль. Мелкая посудина, чуть больше челнока, конструкция ему хорошо знакома – батарианское производство, такие маневренные судёнышки в ходу у пиратов, работорговцев, но главным образом… — «Синие Светила», — негромко заканчивает он мысль вслух и, поймав на себе взгляды Тали и капитана, уточняет: — Эти кораблики у них на Омеге что визитная карточка. — Это имеет смысл, — соглашается Шепард, — всё скопление кишит ими. Ребята, похоже, крепко держат местный сектор Терминуса. — В любом случае, — негромко подмечает Тали, всё ещё копошась в интерфейсе сканера, — похоже, мы опоздали. На борту нет признаков жизни, Шепард. Капитан в задумчивости склоняет голову, глядя на корабль. — Странно как-то, не находите? Корабль не занесло снегом, значит, они тут недавно. Поломка технического характера, следов аварии или нападения на корабль нет. А команда будто в воздухе растворилась. Давайте-ка осмотримся, — говорит она. — Я уж думал, не предложишь, — усмехается Гаррус. — Такая у меня работа – рушить чужие надежды. Скрыв хитрый блеск глаз за стеклом шлема, Шепард садит «Молот», и Гаррус может поклясться, что Тали от души строит ему гримасы. Снег оглушительно хрустит под их ногами, и хотя такого не может быть, турианцу кажется, что он ощущает его жгучий сухой холод на коже и пластинах. Психосоматика – страшная сила. Шепард даёт команду рассредоточиться у шлюза корабля, пока Тали с её дроном обследует вход. Бегло осмотрев местность вокруг, Гаррус не может не согласиться с Шепард – что-то не складывается. Нет характерной борозды, которую оставил бы в снегу терпящий крушение корабль, значит, посадка была мягкой, пилотируемой. Ни вмятин, ни подпалин, даже краска не поцарапана. Вакариан испытывает знакомое чувство тревоги. Ловушка? Внимание привлекает отблеск справа… — Тали, что там с замком? — звучит в передатчике голос капитана. — Довольно неплохая система защиты. Судно явно не гражданское, мне нужно немного времени, — отзывается кварианка. — Ерунда какая-то, — бормочет Шепард, — подумала о ловушке, но тут явно не хотели, чтобы мы вошли. Гаррус усмехается про себя. Ну надо же… — Не хотели – не то слово… Шепард! — голос Тали звенит волнением и начинает грассировать больше обычного. — Я вот о чём вспомнила. На Мигрирующем флоте существует протокол безопасности на случай эпидемий. Если на одном из кораблей происходит вспышка опасного заболевания, капитан блокирует все шлюзы до снятия карантинных мер. Код доступа к этому протоколу есть исключительно у него. И в случае если с таким кораблем пропадает связь, коллегия адмиралов лишь спустя месяц даёт разрешение на его вскрытие. — У людей, да и других рас, насколько мне известно, таких жёстких мер нет. Но я поняла, о чём ты. Думаешь, экипаж, заразившись опасной инфекцией, мог сам себя изолировать? — Пока это единственное логическое заключение, что пришло мне на ум. И если всё так, не уверена, что нам стоит взламывать дверь. По крайней мере, сейчас. Наступает короткое молчание, за время которого Гаррус осматривается снова. И находит то, что искал… — Если Гаррус прав и это корабль «Синих Светил», едва ли они поступили бы так альтруистично, Тали, — замечает Шепард. — На Омеге в карантинной зоне они шли на любые зверства, чтобы прекратить распространение чумы, но только по отношению к мирному населению. О своих задницах они пекутся и не стали бы жертвовать собой во благо остальных. Разве что им сверху приказали… — Да живы они, здоровы, — привлекает внимание капитана и Тали турианец. — Посмотрите под ноги. В повисшей на линии передатчика тишине Гаррус слышит сбившееся дыхание обеих напарниц. — Вакариан, ты чёртов гений, — со смешком говорит Шепард, приседая на корточки и рассматривая вытоптанную у шлюза площадку, а также ведущую от неё к близлежащему леднику дорожку следов. — Вообще-то нет, потому всегда начинаю с самого простого варианта. Например, сейчас предлагаю нам перезарядить оружие. Гаррус указывает на расщелину во льду, где минуту назад скрылся выдавший себя бликом на стекле шлема человек. Шепард бросается за контейнер по соседству с Гаррусом, уходя от очередей винтовок наёмников. — Есть подозрение, капитан, что им не нужна наша помощь, — не удержавшись, комментирует Гаррус, пока меняет термозаряд в штурмовке. — Да ты сегодня просто в интеллектуальном ударе, — цедит подруга, и оба хмыкают, попутно перемещаясь к краям укрытия для атаки. — Шепард, вам нужно подкрепление?! — перекрикивая грохот стрельбы, спрашивает оставшаяся у входа с «Молотом» Тали. Расщелина в леднике оказывается недостаточно большой для их транспорта, потому капитан решает разведать обстановку пешком, оставив кварианку в карауле снаружи на всякий случай. Случай, конечно же, представляется. Небольшую, естественного происхождения ледяную пещеру ребята в бело-синей броне «Светил» перекрыли крепкой стальной дверью и оборудовали как склад для награбленного и контрабанды. Судя по перехваченным Тали переговорам, у них действительно случилась поломка на судне, но ждали они ответа на сигнал бедствия от своих с Омеги, а не от команды Шепард, потому и визиту не обрадовались от слова совсем. Однако отступать поздно – наёмники заметили их раньше и приняли решение поприветствовать незваных гостей плотным обстрелом. — Их тут не больше десятка, — отвечает Шепард, снимая батарианца на два часа от себя, — а теперь меньше. Справимся, Тали! Поднимай «Молот» в воздух, пока движок не промёрз, мы скоро. — Принято! — рапортует кварианка. — Шепард, справа! Заметив парня с гранатомётом первым, Гаррус понимает, что капитан не успеет уйти из-под удара, и, схватив её за локоть, дёргает на себя до того, как снаряд попадает в стену, осыпая всё вокруг ледяным крошевом. — Вот кусок дерьма, — сдавленно ругается Шепард. — Гаррус, порядок? Турианец приваливается к ящику, ставшему их укрытием на ближайшее время. — Да, — переведя дыхание, отвечает Вакариан. — С меня пиво. Только давай закончим здесь. Они убирают ещё четырёх бойцов прежде, чем оставшиеся начинают продвигаться к выходу. Вопреки ожиданиям, наёмники не стоят за свой товар насмерть. — Похоже, решили дать дёру, — пристрелив последнего оставшегося в банде турианца, целящегося в неё из ПП, замечает Шепард. — Будем догонять? — интересуется Гаррус и шипит – выстрел из снайперки уходит в молоко, когда боец «Синих Светил» решает воспользоваться ледяным выступом как баррикадой. На размышление у Шепард уходит не больше нескольких секунд. — Да к чёрту. Пусть сваливают. У нас с патронами не густо. И так зря время потратили. Тали! — вызывает она. — Наши приятели спасаются бегством. Пропусти… — Они уже здесь, Шепард! И открыли по «Молоту» огонь! — в передатчике грохочет от выстрелов по корпусу машины. — Боштет! У них гранатомёт! — Сами напросились, значит. Убери их! — приказывает капитан. Едва они с Гаррусом добираются до свода, ведущего из пещеры в расщелину, затихающий гул выстрелов перекрывает звук, похожий на раскат грома. Пол под ногами прошивает вибрация. — Какого… — Кила, — сипит Тали в ответ на незаданный вопрос Гарруса, — Шепард, залп «Молота» попал в ледник, спровоцировав обвал! — Мы идём, готовься нас подобрать! — орёт Шепард. Землю сотрясает ещё одна вибрация, сильнее предыдущей, такая, что им еле удаётся устоять на ногах. — Нет! — кричит Тали, и её голос перекрывают помехи. — Шепард, не ус...те! Лед схо… В ту же секунду, когда обрывается передача, расщелину наполняет нарастающий оглушительный грохот. Порыв воздуха бьёт по Гаррусу и капитану, и это красноречивее прочего гонит назад. — Бежим! Оскальзываясь, они влетают обратно в помещение пещеры, преследуемые ударными волнами. Турианец всё же теряет равновесие, валится на пол, и едва Шепард успевает активировать замок, сомкнувшиеся створки двери содрогаются от врезающихся в неё тонн ледяных обломков. Спустя бесконечно долгую минуту всё стихает. — Тали! Тали, приём! Тали! Твою мать… Гаррус садится и видит, как подруга пытается восстановить дыхание, прижавшись спиной к стене. — Лёд... — Вакариан чувствует такую же потребность отдышаться и, сделав глубокий вдох, продолжает: — Толщина сошедшего льда не пропускает радиоволны, Шепард. Это вовсе не значит, что с ней… — Да, — кивает, оборвав его, Шепард, — да… Ну и дерьмо! Женщина почти рычит, но тут же, опомнившись, подходит к турианцу и протягивает руку, чтобы помочь встать. — Кинетические барьеры «Молота» слабее, чем у МАКО, но Тали не самый плохой водитель. Отпустив его ладонь, подруга невесело усмехается. — Ладно. — Она окидывает взглядом полутёмный ледяной зал, слабо освещённый голубоватыми энергосберегающими лампами. — Нас завалило, но мы целы. Остаётся просто дожидаться помощи. Шепард активирует свой омнитул, а Гаррус чувствует то, чего вроде бы не должен. И с запозданием доходит неприятное понимание – психосоматика тут уже ни при чём. Он запускает проверку систем брони через омнитул и убеждается в подозрениях. — Так, что мы имеем? — негромко говорит Шепард, — М… Шлемы можно снять, система жизнеобеспечения здесь осуществляет только подачу кислорода, уже неплохо. Хотя тебе, наверное, не стоит, температура воздуха минус пять. Впрочем, оно и понятно: непохоже, чтобы это место было предназначено для длительного пребывания. Надо посмотреть, что тут имеется из припасов. У «Нормандии» есть наши координаты, так что в любом случае… До прибытия подмоги продержимся. — По крайней мере, один из нас, — уточняет Вакариан, свернув интерфейс своего омнитула, и тянется к застёжкам шлема. — Гаррус, в чём дело? Я же сказала, здесь холодно… Капитан тоже наскоро стягивает шлем. Её светлые волосы рассыпаются пушистым ворохом, несколько тонких прядок липнут к влажным вискам. — Да. Я чувствую, — отзывается он и еле сдерживает раздосадованный смешок. Шепард хмурится. Он видит, как замешательство на её лице сменяет тревога. Она заходит за спину Гаррусу, где в районе узла жизнеобеспечения брони красуется приличных размеров вмятина. Женщина отступает, в её глазах вспыхивает понимание. Ну да, она знает. Турианцы устойчивы к радиации, имеют крепкую хитиновую броню, защищающую даже от выстрелов из оружия мелкого калибра, быструю регенерацию тканей, а также высокий болевой порог. И полностью обделены какой-либо природной защитой от холода. Нет нужды что-либо объяснять. Прикрыв глаза, Шепард медленно выдыхает. Прежде чем Гаррус успевает сказать нечто ободряющее, вроде того, что не планирует сегодня умирать, капитан ставит шлем на ближайший ящик, и выражение её лица становится решительным. — Так. Это база «Синих Светил». Их ряды – на треть турианцы. С меня ещё одно пиво, если здесь не найдётся подходящий тебе комплект брони. Или хотя бы детали для ремонта.***
— Есть что-нибудь интересное? — кивает Гаррус на датапады в руках подруги. — Абсолютно ничего. Это накладные на имеющееся здесь добро. Просматриваю больше для того, чтобы отвлечься, — отзывается Шепард, откладывая планшеты в сторону. — Спросил, в общем-то, ради того же, — усмехается турианец. На побледневших не то от освещения, не то от холода губах капитана появляется слабая улыбка и тут же гаснет. — Уверен, что не хочешь немного подвигаться? Вроде это помогает ускорять кровообращение и не мёрзнуть. — Имело бы толк, будь здесь температура хотя бы плюс пятнадцать вместо минус пяти. А так я лучше сохраню имеющееся тепло, — отвечает Гаррус, указав когтем на слои одеял. Шепард долго всматривается в его лицо и пододвигает один из светильников вплотную к Вакариану. От электроприбора исходит слабое тепло. Его мало, чтобы согреться, но Гаррус об этом не говорит. — Кстати, с тебя второе пиво. Не забудь, когда вернёмся, — разведя мандибулы в улыбке, напоминает Вакариан, на что подруга усмехается. — Может, лучше что-то горячее? — приподняв бровь, интересуется она. — Издеваешься? Ну-ну. — Нет, если честно, сама бы сейчас не отказалась от кофе. Или чая. Огромной-преогромной кружки… Увы, из того, что могло бы подойти турианцу, на этом складе находится только декстроаминокислотная провизия. Ни брони, ни деталей к оной. Справедливости ради, брони здесь не находится вообще никакой. Да и боеприпасов, взрывчатки или чего-то в этом роде, что помогло бы им покинуть пещеру самим – тоже. Помещение кажется полупустым, что и объясняет бегство наёмников. Тут отстаивать-то было нечего. Десяток ящиков право- и лево-продовольствия, штук пять с медикаментами, четыре контейнера с деталями для дронов и летунов, небольшая партия запрещённых веществ и несколько коробок со спецодеждой для механиков, среди которых по какой-то счастливой случайности затесалась одна с дюжиной флисовых одеял. Место действительно предусмотрено исключительно как склад и перевалочная база, не рассчитанная на то, что кто-то задержится здесь надолго. Из удобств не находится даже коек или спальных мешков, один только импровизированный санузел, воткнутый в ледяную скалу крошечным помещением метр на метр, над чем Гаррус с Шепард вдоволь посмеялись. Ну хоть на том «Светилам» спасибо. Время тянется мучительно медленно. Неизвестность и беспомощность ожидаемо всё усугубляют. Омнитул уверенно показывает, что они здесь немногим более двух часов. А все темы, подходящие для разговоров в такой ситуации, уже исчерпаны. Начинает казаться, что внешнего мира за пределами этого ледяного плена просто не существует. И есть то, что сейчас беспокоит Вакариана больше отбирающего силы и здравомыслие холода. — Шепард, это не твоя вина, — негромко говорит он, стараясь не уступать желанию сомкнуть так и норовящие закрыться глаза. — Конечно, моя, — так же тихо отвечает подруга. — Ты не в ответе за всё в этом мире, — напоминает он. — Но за вас с Тали – определённо. Ты был на моём месте, Гаррус. И думаю, хорошо это понимаешь. Я должна была отказать тебе, когда ты напрашивался сюда с нами. И должна была подумать о том, что может произойти, если снаряд «Молота» попадёт в ледник. Шепард смотрит не на него – на свои сложенные на коленях руки. И Гаррус замечает серебрящийся иней на её ресницах. Это почему-то заставляет с усилием подбирать нужные для ответа слова. — Да, я понимаю. Но именно ты убедила меня, что все мы совершаем ошибки. Потому что живые. Потому что чувствуем. Но это не делает нас хуже. Мы не машины, не можем просчитать вероятность исхода событий до сотых долей. И всё же… Это совершенно точно не твоя вина, что мне с некоторых пор необходимо находиться рядом и знать, что могу прикрыть тебе спину. Руки подруги вздрагивают. Она наконец поднимает на него взгляд. Голубой свет, отражаясь от бледной лазури льда, делает оттенок её глаз нереалистично синим. А может быть, кроме языка, Гарруса уже подводит и зрение. Он не собирался говорить об этом. Точно не сейчас. Всему виной бессознательный страх смерти. Впрочем, если быть с собой откровенным до конца, то другого момента может действительно не представиться. — Моя, — спустя паузу отзывается Шепард, и голос у неё становится глухим, — ведь и мне без тебя по правую руку уже не обойтись. До ужаса неуютное чувство, будто от меня только половина. Я ведь правда без тебя бы не справилась. Не только в бою, но и вообще. К рукам и шее приливает тепло, когда женщина поднимается со своего ящика и садится вплотную к нему. Она мягко кладёт ладонь на плечо турианца, и её прямой взгляд задевает что-то внутри. — Поэтому, — тихо говорит подруга, — даже не думай замёрзнуть тут насмерть, Вакариан. Всеми богами клянусь, ты от меня так просто не отделаешься. Я заставлю Призрака раскошелиться на ещё один проект «Лазарь», и когда твою душонку с того света достанут, молись за свою задницу. Услышал меня? Холодный воздух обжигает вмиг пересохшее горло, и смех больше похож на кашель. Занемевшие пальцы почти не чувствуют мороза, когда Гаррус дотягивается ими до предплечья женщины. — Я скучал по тебе, Шепард. Чёрт… — Он думает, что ему стоит бы заткнуться, пока не наговорил глупостей, за которые по выходу из этой пещеры будет неловко. Но после того, что сказала она, молчать кажется нечестным. — Этот мир без тебя – куда более паршивое место. — Ну, — она коротко, но искренне смеется, и этот звук отзывается лёгким спазмом под рёбрами, — в данную конкретную минуту ты немного лукавишь. — Разве что самую малость. Не чувствуя сил отказать себе, он осторожно оглаживает тыльной стороной когтя побелевшую кожу на щеке Шепард, наблюдая, как улыбка сходит с ее губ. Учащающийся пульс разгоняет по телу скудное тепло, заставляет глубже вдохнуть, почувствовать едва уловимый в промёрзшем воздухе её такой знакомый запах… Женщина медленно обхватывает его запястье и наперекор разыгравшейся фантазии отводит руку турианца от себя, возвращая её под одеяло, после чего подтягивает мягкий флис так, чтобы он закрыл ему гребень. Не говоря ни слова, Шепард устраивается рядом с ним на ящиках, крепко обнимает Гарруса поперёк груди, плотнее укутывая его в одеяла, после чего кладёт голову ему на плечо и затихает. Он не согревается, но словно перестаёт чувствовать холод. Тёплое тихое дыхание Шепард у шеи отбирает последние силы бороться с сонливостью. Вакариан думает, что просто позволит себе ненадолго прикрыть глаза, и не замечает, как проваливается в темноту… «Не в ней дело. Нет, ты же знаешь…» Гаррус не может вспомнить, когда эта мысль впервые приходит к нему. За те два года, что он видит Шепард в своих кошмарах, где она падает в холодную пустоту космоса, а ему не дотянуться, не спасти её? Может быть, раньше, в ту самую минуту, когда она выбирается из-под обломков «Властелина» в башне Цитадели? В сущности, какое имеет значение, когда и как именно он заподозрил, что его собственное отношение к Шепард больше не в его власти? Важно было понять, как с этим дальше быть. Не сложно было достичь мира с собой в этом вопросе до тех пор, пока подруга была где-то там, далеко, на посту капитана и пьедестале из всеобъемлющего дружеского уважения. Но стоило Вакариану самому подобраться к ней ближе, к той сокрытой ото всех сердцевине, что хранит в себе до удивительного безоружную душу Шепард, контроль над ситуацией начал ускользать от него. Едва он осознает, что больше не она его прощупывает, что это у него как на ладонях все её существо, Гаррус в полной мере испытывает головокружительное чувство от её доверия. Открытость Шепард оказывается настоящим искушением узнать, может ли он стать ещё ближе… Ближе, чем соратником. Больше, чем другом… А после их разговоров в главной батарее бороться с этим искушением становится просто невозможно. Похоже на то, когда находишься в шаге от помешательства, отдаешь себе в этом отчет, но уже не можешь остановиться. Гаррус знает, что есть много причин не позволять себе заходить слишком далеко. Но все они не выдерживают критики, стоит мягкой пятипалой ладони коснуться его… Вот как сейчас… — Гаррус! Гаррус, не спи! Вот чёрт… Ты слышишь меня?! До него доходит, что он чувствует руки подруги на своих мандибулах по-настоящему. — Да… — голос хрипит, еле слушается. Едва он открывает глаза, наталкивается на встревоженный взгляд Шепард, но к своему удивлению Гаррус не чувствует ничего, кроме потребности снова уснуть. Желательно всё так же ощущая на себе её тёплые пальцы… Наконец его озадачивает, почему на ней нет перчаток, и это помогает соскрести в кучу остатки сил, чтобы сконцентрироваться. — Что? За нами уже пришли? Шепард отнимает ладони от его лица и поджимает губы. Но ещё до её ответа Гаррус понимает, что его надежды не оправдались. — Нет. Нет, ты просто отключился, и я подумала… — женщина с явным облегчением выдыхает. — Сколько… Сколько времени прошло? — спрашивает Вакариан, прочистив глотку. — С момента, как ты уснул, около полутора часов. Сперва я не заметила, сама задремала. Потом заговорила с тобой, а ты молчишь. Гаррус, нельзя спать, во сне все процессы организма замедляются, для тебя это сейчас верная смерть. Хочешь, поговорим, да хоть в слова поиграем, только не спи. Тут полно еды – может, тебе перекусить? — Ох, нет, — бормочет турианец, повозившись в попытке восстановить контроль над телом и головой, — только не те субпродукты, что там валяются. Попить не найдётся? Капитан почти мгновенно протягивает Гаррусу его же флягу, в которой воды ещё порядком и благодаря термоустойчивому материалу тары жидкость не замерзает. Пальцы слушаются плохо, и, заметив это, Шепард кладёт свою руку поверх его, помогая крепче держать флягу. Утолив жажду, Вакариан замечает, как у подруги слегка расширяются глаза, а взгляд застывает на его руках. Не объясняя своих действий, она тянется к нему и, проскальзывая ладонями под одеяла, ощупывает его шею. Гаррус рад, что сейчас просто не в состоянии отреагировать на такие действия должным образом. Шепард между тем забирается рукой под ворот его подбронника и, мазнув ладонью по груди, быстро убирает её. — Ты холодеешь, — почти шёпотом произносит она. А через секунду подруга встаёт с ящиков, служащих им койкой, и озадачивает Вакариана настолько, что он даже перестаёт чувствовать давящую сонливость. — Ты что… делаешь? Последнее слово его вопроса заглушают щелчки, с которыми женщина отстегивает кирасу. Пара движений, и Шепард кладёт на пол нагрудник. За ним отправляются наручи. — Греть тебя буду, что же ещё. Люди, конечно, прохладнее турианцев, но сейчас я точно теплее тебя. Гаррусу кажется, что усмешка Шепард сквозит нервозностью, когда она скидывает на пол поножи и ботинки. — О, разумно. Умирать, так вместе. Шепард, ты точно… — он не уверен в том, как хотел продолжить вопрос, а когда Шепард тянется к молнии своего подбронника, и вовсе забывает договорить. Как перед прыжком в воду, женщина задерживает дыхание, после чего расстёгивает верхнюю часть костюма. Гаррус запоздало понимает, что таращится на неё с приоткрытым ртом, пока подруга высвобождается из рукавов, оставаясь обнажённой по пояс, не считая полоски эластичной ткани на тонких лямках, закрывающей грудь. Он видит, как на её коже появляется бесцветная выпуклая сыпь, как голубой свет окрашивает её в неестественный цвет так, словно Шепард сама сделана изо льда… Приходит Вакариан в себя, лишь когда она садится на ящики, обхватывает себя руками и дрогнувшим голосом спрашивает: — Пустишь к себе? Не вполне понимая, что от него требуется, Гаррус не препятствует Шепард, когда она стягивает с него часть одеял, сноровисто взбирается к нему на колени так, что они оказываются лицом к лицу, и принимается закутывать уже их обоих. Сперва ему хочется уточнить, как это может помочь, ведь он не чувствует большой разницы, и теперь вместе с ним будет мёрзнуть и подруга. Но, закончив с созданием флисового кокона, она просовывает руку к горловине его подбронника и, найдя на ощупь застёжку молнии, проделывает с его одеждой то же, что и со своей. После чего прижимается к турианцу всем телом. Вакариан вздрагивает и коротко рычит, непроизвольно, в основном, просто от неожиданности. Ого… Обычно прохладная Шепард кажется сейчас восхитительно, просто блаженно горячей. Она обвивает руками плечи, льнёт к нему кожа к коже. Он и не представлял, что это может так работать. Разгоняющийся сердечный ритм разносит по телу благословенное тепло. Только ощутив его в кончиках озябших пальцев, Гаррус осознаёт, что она для него делает. Осторожно, чтобы не порушить конструкцию из одеял, он обнимает её. Настолько крепко, насколько это кажется возможным. В ответ Шепард кладёт голову ему между воротником и шеей, согревая кожу дыханием. Так, в тишине и долгожданном тепле, проходит какое-то время. Возможно, вечность. — Даже не думал, что так бывает, — шепчет он, задевая мандибулой пряди волос подруги. — Очень старый, но надёжный способ первой помощи при переохлаждении – лечь с пострадавшим под одно одеяло при минимуме одежды на теле. Есть некоторые плюсы в том, что я родом из «морозильника» и имею полезные навыки, согласись. Гаррус не знает, хорошо или плохо то, что она именно так понимает его слова. Зато он знает, что ему лучше просто сказать спасибо и умолкнуть. Пропорционально желанию близости Шепард – во всех значениях этого слова – растёт его опасение облажаться и здесь тоже. Однако контролировать эмоции оказывается трудной задачей, когда не только мозг, но и тело начинает реагировать на полуобнажённую женщину в его руках. — Шепард, я хотел… — он запинается, и подруга усмехается ему в шею. — О, всё что угодно, только не «поблагодарить», ладно? — Ладно, — смешок выходит натянутым, а голос надламывается, становится хриплым. И Гаррус понимает, что переохлаждение не имеет к этому никакого отношения. — Ну хоть сказать, как я рад что ты со мной, можно? Шепард поднимает голову так, чтобы посмотреть на него. Видимо, в этот раз она улавливает скрытый смысл сказанного. Их лица оказываются не больше чем в сантиметре друг от друга. И Вакариана буквально накрывает. От её взгляда, от её тепла и родного запаха. И от осознания, что другого времени, кроме как здесь и сейчас, в этих льдах, просто не будет… Он не думает о чём-то большем, когда они разделяют соприкосновение лбами. Думать вообще получается с трудом. Особенно когда она чуть касается приоткрытыми губами жвала, а затем льнёт щекой к его ладони в ответ на лёгкую ласку… Что-то неправильное, совершенно ненормальное в том, как он реагирует на малейшее прикосновение, и на нее саму… Но, Духи, ему хочется еще... Хочется больше. Следующее, за что цепляется разум Гарруса – как он глухо взрыкивает, утыкаясь в висок Шепард, пока её руки соскальзывают по груди ему на живот, а губы творят что-то невообразимое с его шеей. Не выдержав этой пытки, он одной рукой притискивает её вплотную к себе, другой обхватывает затылок, запуская пальцы в волосы. Подруга отрывается от его горла, и едва турианец это чувствует, перехватывает её за подбородок, смотрит в глаза. За такой взгляд и умереть не жалко, а жить ради него хочется как никогда… Что ж, хотя бы день и мгновение, когда он наконец уступает своему помешательству, Гаррус запомнит – сегодня, прямо сейчас. Поцелуй выходит немного скомканным, но очень горячим. Шепард позволяет ему вести, и это напрочь лишает здравомыслия. Она едва постанывает, когда Гаррус, окончательно распрощавшись с самоконтролем, скользит языком в её рот. Подрагивающие недавно от холода руки безошибочно забираются под эластичную полоску ткани. Ладонь идеально заполняет упругая плоть, упирается в чувствительную кожу твёрдой горошиной. Глотку дерёт голодным рычанием… — Шепард… Тонкие пальцы выводят замысловатые узоры на затылке. Шепард прижимается к нему всё крепче и в конце концов оказывается так близко, что Гаррус давится неразборчивым ругательством. — Согрелся? Её голос очень тихий, у самого слухового отверстия, вызывает лёгкую дрожь. Он отвечает тем, что беззастенчиво сминает пальцами её ягодицы и подаётся вперёд за поцелуем. Острота ощущений и спутанность мыслей притупляют сознание, и он не останавливает ни себя, ни её. Чувствуя, как ласка мягких ладоней спускается всё ниже по телу, Гаррус опускает голову на тёплое плечо Шепард. И совершенно не воспринимает реальность происходящего, когда мутный взгляд выхватывает из синего полумрака полосу яркого белого света…***
— То есть ты порешила всех выживших наёмников, кроме последнего, и заставила бедолагу в обмен на его жизнь бурить лазером завал? А ты, однако, стала… суровой. Глумливое замечание Гарруса даже у Шепард вызывает желание съездить ему чем-нибудь по гребню, и то, что Тали удерживается от таких действий, вызывает у неё ещё больше уважения к спасшей их жизни кварианке. — Во-первых, он сдался сам, Вакариан, и сам предложил помощь. Во-вторых, это был честный уговор, я наладила стабилизаторы ядра его посудины, чтобы он мог улететь, — с расстановкой отвечает Тали, принимаясь ковыряться в потрохах «М-44», двигатель и большая часть систем которого всё-таки пострадали от их вылазки на Ватар. — А разве ты сделала это не для того, чтобы удалось запитать лазер? — усмехается турианец. — Ну, я могла отпустить его безвозмездно, и тогда сейчас бы тебя размораживали в медотсеке. Ведь на «Нормандии» ничего подходящего для растопки льда нет, и взрывать завал было небезопасно. Мы бы потратили вдвое больше времени на решение этой проблемы, — отзывается девушка, не отрываясь от работы, после чего добавляет: — А вообще-то полезная вещь, я бы включила мощный лазер в список необходимых улучшений, если возможно. На это уже у Гарруса комментария не находится. — Наёмники при помощи лазера, как я понимаю, бурят пещеры в ледниках и расширяют имеющиеся для своих складов. Нам-то он зачем? — интересуется капитан. — У него много применений, Шепард. Учитывая нашу разностороннюю деятельность… — Тали с усилием отжимает одну из панелей «Молота», и когда та наконец поддаётся, продолжает, — было бы неплохо иметь лазер под рукой. — Твоя правда, — соглашается Шепард, — попробуем выделить на него средства, когда закончим с приобретением всего основного. Повисает короткая пауза, за которую женщина не может отделаться от собственных доставучих мыслей. Тали никак не комментирует то, что видит, когда створки двери пропускают её в пещеру. Шепард даже не уверена в том, что кварианку эту как-то смущает. Хотя она на несколько секунд зависает, глядя на них с Гаррусом в одеялах и явно подмечая детали, после чего, убедившись, что они в порядке, деликатно отворачивается. Тем не менее Шепард испытывает огромное желание объясниться. Нет, она вовсе не станет отрицать то, что Тали вполне справедливо могла заподозрить. И едва ли капитан считает, что обязана оправдываться. Просто… Просто. — Ладно, если серьёзно, я благодарен тебе за то, что вовремя нас вытащила, — выдаёт Гаррус. И Шепард по метнувшемуся в сторону турианца взгляду Тали понимает, что он, нарочно или нет, затрагивает щекотливую тему. «Твою мать, Вакариан…» — Надеюсь, — медленно произносит кварианка и, откладывая инструмент, поворачивается к капитану и Гаррусу. — Но, думаю, я должна извиниться перед вами. Теперь наступает пауза из разряда неловких. Шепард, вопреки возрасту и званию, чувствует, как начинают пылать уши. Очевидно, и до Вакариана доходит, что он ляпнул – у турианца нервно подёргиваются мандибулы. — Тали, послушай, — аккуратно начинает капитан, но та вовремя перебивает её. — Прости, Шепард, разреши договорить. Обвал случился по моей вине – я не очень меткий стрелок, а ещё абсолютно не подумала о том, что может случится, если снаряд попадёт в ледник. Я подвела вас, и мне очень жаль. Сделаю всё возможное, чтобы такого не повторилось. Женщина более чем уверена, что Гаррус по правую руку от неё едва сдерживает смешок. — Ты выполняла мой приказ, Тали, а значит, и ответственность лежит на мне, — отвечает Шепард. — Никто из нас не застрахован от осечек. К тому же ты справилась с возникшей проблемой быстро и без потерь. Мы с Гаррусом у тебя в долгу. — И, пожалуй, извиниться всё-таки стоит нам, — добавляет Вакариан. Хотя Шепард с ним в принципе согласна, отвесить турианцу всё равно хочется. — За что? — в неподдельном удивлении спрашивает кварианка. Третья пауза уже определённо неловкая вкрай. То ли по их лицам, то ли из природной проницательности Тали всё-таки догадывается, о чём речь. — Оу, — усмехается девушка и, берясь снова за мультитул, возвращается к ковырянию «Молота», — я догадалась, что вы просто грелись друг о друга, а не занимались тем, что мне показалось сначала. Шепард не знает, что вызывает у неё смех больше – невозмутимость Тали или округлившиеся на мгновение глаза Гарруса. Она очень старается не перейти на откровенный хохот. Но капитан проигрывает этот бой, когда друг язвит и ожидаемо за это получает. — Посмотрите-ка, наша малышка действительно повзрослела, — ласково замечает он и незамедлительно отхватывает от Тали промасленной ветошью прямиком в лоб. Поразительно, как при своей мимике Вакариану удаётся так искусно изобразить оскорблённую невинность, когда он демонстративно отбрасывает в сторону грязную тряпку. Даже Тали смягчается и вместо отправки в турианца ещё одного импровизированного снаряда тоже смеётся. — А говорила, с меткостью не очень, — подмечает Шепард и на испепеляющий взгляд друга пожимает плечами. — Что? Заслужил. Приподняв руки в капитуляции, Гаррус присоединяется к их веселью. Спустя ещё несколько шуток турианец отталкивается от контейнера, возле которого примостился, и встаёт. — Ну ладно, дамы. Увольте меня от посиделок. Работы полно, — заявляет он. — Калибровки? — многозначительно тянет Шепард. — Именно, — вернув женщине не менее многозначительный взгляд, Гаррус салютует обеим подругам и уходит. — Как ты только выносишь этого боштета? — беззлобно и, судя по всему, риторически вопрошает Тали, когда они остаются с капитаном в ангаре одни. Шепард, улыбнувшись, вздыхает и расслабленно облокачивается спиной на ближайший к ней ящик. — А рыцарь тот на самом деле, кто остаётся жить с тобой, поняв, что ты и есть тот самый ужасный бешеный дракон, — отзывается капитан, наблюдая за работой кварианки. — Не вполне уверена, что поняла метафору, но кажется, общий смысл в том, что вы друг другу подходите. И это правда. Шепард видит хитрый прищур за стеклом шлема. Улыбнувшись, она обхватывает руками свои колени. — Думаешь? Тали на несколько мгновений замирает, не отводя взгляд от «Молота», после чего оборачивается к капитану. — Ещё два года назад я заметила, что на высадках вы словно одно целое. А потом… Знаешь, Гаррус тяжелее всех прочих переживал твою гибель. — Кварианка опускает на пол инструмент и открученную панель, берёт ветошь, которую недавно использовала в качестве снаряда, и, обтирая руки, садится рядом с Шепард. — Он встретил меня, когда спасательные капсулы были доставлены на Цитадель… Прости, тяжело об этом говорить. — Ты не должна, если не хочешь, — отвечает женщина, осторожно кладя ладонь на предплечье подруги. — Скорее, не хочу пережить подобное снова. Я очень рада, что ты вернулась. — Голос Тали подрагивает, выдавая волнение. — А Гаррус, он… Предполагаю, уйдя на Омегу, он пытался найти смысл в этом мире без тебя. Теперь же его смысл – ты, Шепард. Женщина, усмехнувшись, поджимает губы. — Не думаешь, что переоцениваешь моё значение в его жизни? — Не думаю, — серьёзно отвечает кварианка. Шепард вдруг понимает, что её больше не смущает этот разговор. Ведь так же, как Гаррусу, только Тали она может доверять на этом корабле. Да и по жизни тоже. — Я не хотела причинять боль никому из вас, — тихо говорит женщина и, немного помолчав, продолжает: — Гаррус дорог мне, это правда. Не помню, чтобы мне для кого-то так же хотелось счастья. Всем сердцем. — Значит, вы оба будете в порядке. Она смотрит на Тали и, кажется, даже через матовое стекло её скафандра видит улыбку. Душевность момента разбивает сигнал омнитула кварианки, и та, встрепенувшись, разворачивает голографический интерфейс. А затем словно спохватывается и резко выключает устройство. — Ничего важного, — неловко поёрзав, говорит девушка. — Кэл’Ригар, значит? — улыбнувшись, спрашивает капитан. — Извини, я увидела. — Кила, Шепард, правда, ничего такого... — Однако под взглядом подруги она сдаётся. — Просто переписываемся. За время миссии на Хестроме мы сдружились, и он… Думаю, беспокоится обо мне. — Да, обычно именно так это и происходит, — подмечает Шепард. — Дело в том… — тише, чем до этого, доверительно сообщает Тали, — он уважал меня как командира, и у нас оказалось много общего. Но не уверена, что интересую его больше чем друг. — Всё ещё думаю, что симптомы налицо. Тали, как часто он тебе пишет? Если не секрет? Кварианка разводит руками. — Ну, несколько раз в день, а что? — А теперь скажи, сколько ты пишешь друзьям? Даже тем, о ком беспокоишься, — предлагает Шепард. Тали требуется некоторое время на вычисления. Из чего капитан делает вывод – она мало того, что ни с кем ещё не «оставалась без скафандра», но и вообще достаточно неопытна в таких вещах. — Не вижу ни одной причины, по которой ты не могла бы ему нравиться больше, чем друг, — заговорщически говорит капитан, чуть толкнув кварианку плечом. — Действительно так считаешь? — спрашивает Тали. — Могу быть предвзята в этом вопросе, но да. Два года назад я взяла на борт ребёнка, а теперь передо мной умная, очень храбрая и привлекательная молодая женщина. — Привлекательная? — Тали смеётся, но вполне искренне. — Шепард, ты же в курсе, что ни разу в жизни меня не видела на самом деле? — Да, — соглашается капитан, — но Кэл’Ригар тоже. — Точно. И в таком случае твоя оценка не объективна. — Вообще-то многие люди турианцев в кошмарах видят, а я к одному из них неравнодушна. Ты должна была догадаться, что понятие привлекательности для меня выходит за рамки внешности. Тали, я хреновый учитель в таких делах, но уверена в двух вещах. Первая: в тебе много притягательного, помимо фигуры и лица. Это факт. И вторая: если мне не понятна ситуация, я просто беру и спрашиваю. На этот раз они усмехаются обе, и Тали, открыв заново интерфейс омнитула, спокойно просматривает сообщение. — Пишет, что отправляется на Иллиум, сопровождает кого-то из наших на торговых переговорах. Мы ведь тоже скоро там будем. Как думаешь, предложить ему встретиться? — спрашивает кварианка. — Абсолютно да. Но только не в баре. Если тебя снова придётся откачивать, доктор Чаквас меня казнит без суда и следствия. Она убеждена, что употребление тобой алкоголя – это проявление моего тлетворного влияния. — Знаешь, а вы действительно с Вакарианом… Как это у вас, людей, звучит? Один сапог хорошо, а две головы пара? — возмущённо интересуется Тали. Помещение ангара заполняет их общий громкий смех…