Влюблен в человечество

— Влюбиться в человека… Как низко ты пал, Кастиэль. Рафаил возвышался над склонившим голову Кастиэлем и осуждающе смотрел на последнего, гордо подняв подбородок. — Спас ему жизнь без приказа… Ты знал, на что шел? — спросил Рафаил. — Знал, — ровным голосом подтвердил «провинившийся» ангел, не поднимая головы. Да, Кастиэль прекрасно осознавал, что делал. И он сделал бы это еще раз, если бы понадобилось. — Отец говорил нам любить человечество, а не какого-то конкретного человека. — Позволь заметить, Рафаил, определенного указа не было, — решился вставить слово Кастиэль. Рафаил поджал тонкие губы, нахмурившись. — Мы должны соблюдать наши правила. — Правила, созданные вами, а не Отцом, — сказал Кастиэль и осмелился взглянуть на херувима. — Мне надоел этот бесполезный разговор. Ты все равно знаешь, что тебя ждет. И это не самое худшее, что могло произойти с тобой, Кастиэль, — Рафаил огрызнулся, не совладав с терпением. Воцарилась гробовая тишина. Кастиэль хотел было попросить разрешения удалиться, раз вразумить Рафаил не получилось, но тут его спину пронзила резкая боль, от которой Кастиэль упал на колени, издав буквально нечеловеческий крик. Каждое перышко на его белых крыльях встрепенулось и напряглось, отдавая противной пульсацией. Боль ушла также быстро, как и пришла, оставляя Кастиэля тяжело дышать, опираясь на холодный мраморный пол ослабевшими руками. — Сказать честно, Кастиэль, ты еще легко отделался. Тебя могли лишить твоего статуса, но не сделали этого. Можешь поблагодарить за это, — Рафаил обошел лежащего ангела и у самых дверей обернулся, окидывая его крылья брезгливым взглядом. — Хотя, можно считать, что это одно и то же.

***

Ангелы то и дело шептались друг с другом, когда мимо них проходил Кастиэль. Может, они на самом деле хотели, чтобы он их не слышал, но чуткий слух ангела улавливал каждую брошенную фразу. «Позор нашего рода», «влюбился в человека», «какое убожество», «и это он славился сильным воином?», «его надо было свергнуть с Небес», — такие грязные слова вылетали из уст «чистых» созданий. Вообще, в чем-то они даже были правы. Некогда белоснежные крылья Кастиэля теперь отдавали угольной темнотой — наказание, присуще ангелам, которые полюбили человека. Но Кастиэль никак не мог понять — раз им дан наказ любить людей, то почему нельзя выделить кого-то особенного? У Кастиэля он был. Его особенный. Его Дин. Кастиэль смотрел на него с Небес и каждый раз поражался тому, сколько выдержки имеет этот человек. За его жизнью, наполненную, казалось, одними страданиями, было одновременно и больно, и интересно наблюдать. Кастиэль спрашивал Отца «почему этому человеку суждено проходить через такие испытания?», но он, конечно, не получал ответ. Кастиэль не раз хотел побороться с судьбой, предначертанной этому человеку, но в самый последний момент Дин ловко выкручивался из ситуации, пробуждая в Кастиэле чувства, доселе ему неизвестные. Когда Дин попал в Ад, Кастиэль поставил себе только одну цель — вытащить его оттуда, несмотря на то, что ему было уготовано в тот момент, когда он только подумал о спасении человека, которому суждено было умереть. Крылья, которые приобрели новый «уродливый» цвет, ничуть не волновали Кастиэля. Ему, возможно, даже симпатизировал этот черный цвет. Вообще, Кастиэль всегда был «ненормальным» ангелом, так что изменилось сейчас, когда его крылья изменили окрас? Ничего. Кастиэль чувствовал лишь удовлетворение и радость. Эмоции — то новое, что открыл для себя Кастиэль, полюбив человека. И разве это плохо — испытывать боль, радость, сожаление и любовь? Разве плохо быть похожими на людей? Разве плохо чувствовать? Устав от шагающего по пятам пренебрежения, Кастиэль шагнул в неизвестное. Шагнул к нему, произнося: «Я Кастиэль. Ангел Божий». Плевать на Рафаила, плевать на братьев и сестер, плевать на глупые законы. Он хочет быть с ним, и он будет с ним.