***
Азирафаэль услышал грохот едва только переступил порог своего дома. Он судорожным движением подхватил полы светлой выходной тоги и бросился к источнику шума. Трое солдат с трудом удерживали стоящего на коленях рыжеволосого мужчину. Азирафаэль пораженно застыл на пороге, не в силах сдвинуться с места. Кельт выглядел словно дикий зверь, пойманный в силки. Каждая мышца сильного тела была напряжена, а сам кельт разъяренно скалился, стараясь скинуть с себя навалившегося на него солдата. Рыжие волосы падали на красивое, породистое лицо и пачкались в крови, которая тонким ручейком текла из рассеченной брови. Римская стража тоже была в не лучшем состоянии. Будь у кельта оружие, у легионеров не было бы и шанса. — Что здесь происходит?! — испуганно выдохнул Азирафаэль, когда один из стражников, рыча ругательства, с трудом перехватил сильную руку варвара, но, не справившись с задачей, шлепнулся на пол, бренча доспехами. Азирафаэль несмело сделал пару шагов вперёд, не понимая даже, кому хочет помочь. Кельту, которого судя по всему избивали, или солдатам, которых сейчас изобьют. Неосторожное движение стало роковой ошибкой. Кельт разъяренно вскинулся, вырубая одного стражника мощным ударом локтем. Второй, получив сильный удар в челюсть, упал навзничь. Третий стражник попытался было достать оружие, но отправился на пол, вслед за своими товарищами. Варвар коротко рыкнул и кинулся на застывшего в ужасе Азирафаэля. Он успел только придушенно пискнуть, когда чужие руки схватили его за горло, впечатывая с силой в резную колонну за спиной. Кельт, угрожающе скалясь, навис сверху, глядя совсем сумасшедшим взглядом в испуганные голубые глаза напротив. Длинные, грубые пальцы крепко сжимали нежную шею, грозясь оставить на ней отвратительные сиреневые разводы синяков. Азирафаэль засипел, впиваясь аккуратными пальцами в чужие жилистые запястья и силясь ослабить железную хватку на своём горле. Он не мог оторвать взгляда от чужих желтых глаз, горящих диким огнём. Почему-то очень красивых глаз. Азирафаэль усилием воли заставил себя не впиваться ногтями в чужую кожу, чтобы не провоцировать мужчину сильнее, и мягко провел пальцами по удерживающим его ладоням в надежде, что это отрезвит кельта. Железная хватка разжалась и Азирафаэль судорожно вздохнул, смаргивая хрустальные капельки выступивших слезинок с влажных длинных ресниц. Кельт продолжал держать его за горло, не сильно, но крепко, словно обозначая свою власть. Золотые глаза смотрели внимательно и цепко, удивлённо разглядывая чужое румяное лицо. Темная ярость как-то незаметно отступила. Кроули хищно щурился, рассматривая римлянина перед собой. Мужчина был удивительно красив. Светлые, шелковистые даже на вид кудри, каких не водилось у людей его народа, большие льдисто-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц, аккуратный вздернутый носик и пухлые, маняще приоткрытые влажные губы. Воистину, даже самые красивые из кельтских женщин не обладали такой чистой красотой. И Кроули растерялся, когда понял, как грубо удерживает такое хрупкое сокровище в руках. Мягкие прикосновения нежных пальцев к запястьям заставили отступить слепящую ярость и успокоили бушующий в крови огонь. Волшебное создание смотрело так открыто и испуганно, так маняще дышало через приоткрытые влажные губы, что Кроули почувствовал, как сердце в его груди забилось быстрее. Кельт совсем ослабил хватку, мягко проводя грубоватой ладонью по нежной шее и чувствуя, как загнанной птичкой быстро бьется пульс под пальцами. Он ни на секунду не отрывал восхищенного взгляда от голубых, уже не испуганных, а растерянных глаз. Даже когда пара солдат наконец пришла в себя и с криками навалилась на кельта со спины, он продолжал смотреть. Когда его отцепили от римлянина и снова опустили на колени, он все еще смотрел. Когда ему связывали запястья грубой толстой веревкой, он не отрывал взгляда от застывшего мужчины. Только сильный удар по лицу заставил Кроли отвести взгляд. Пришедший в себя кельт дернулся было в сторону, но снова застыл, услышав чужой голос. — Прекратите! — хрипло приказал Азирафаэль, наконец-то вставая прямо. К нему сразу же подскочил солдат, удостоверяясь, что с господином все в порядке. — Что здесь происходит?! — Господин Азирафаэль, — высокий стражник прижал руку к груди в почтительном жесте. — Мы привели вашего раба. Центурион приказал привести кельта Кроули в ваш дом и держать его здесь до вашего прибытия. Где вы будете его держать? Мы сопроводим его в камеру и выставим охрану. — Какую ещё камеру? — непонимающе нахмурился Азирафаэль. Он вырвал этого человека из лап римских палачей не для того, чтобы держать на привязи, как цепного пса. — Он будет жить тут. Я выделил ему эти покои. — В доме?! Но господин, этот варвар опасен! — солдат злобно скосил глаза в сторону спокойно стоящего на коленях Кроули. — Его надо посадить на цепь! — Я сказал, что он будет жить в этих покоях — холодно проговорил Азирафаэль, глядя зарвавшемуся стражнику в глаза. — Выставьте охрану у комнаты и у дома. Мне надо его учить, именно для этого он здесь. А делать этого в камере я не смогу. — Как прикажете, — солдат неприязненно скривился и отдал приказ другим стражникам. Они легко вздернули на ноги несопротивляющегося кельта и подтолкнули к низкой, усыпанной мягкими подушками, лавке. Кроули без ложного стеснения уселся на предложенное место, вытянув длинные ноги. Связанные за спиной руки мешали расположиться с комфортом, и он просто откинулся на резной подлокотник, насмешливо щуря золотые глаза. Это все было довольно… интересно. Этот Азирафаэль точно стоил того, чтобы поиграть немного роль смиренного пленника. Интересно, зачем ему понадобился раб-кельт? Ради развлечений? Неужели, так захотелось экзотики в постели? Кроули хищно прищурился, разглядывая римлянина, так опрометчиво повернувшегося к нему спиной. Простые белые одеяния прятали аппетитную фигуру от горящих желтых глаз и только подстегивали жадное любопытство. О, он определенно стоил того, чтобы задержаться ненадолго в Риме. А римлянин, тем временем, продолжал о чем-то говорить с солдатами. — Господин, он опасен! Вы не можете остаться с ним тут один на один. — Я буду делать то, что считаю нужным. Оставьте стражу под дверью, — раздраженно щебетал блондин. — Мне нужно, чтобы он мне доверял. И поэтому, нам надо поговорить наедине. — Но он даже не знает языка! — отчаянно выплюнул солдат, пытаясь вразумить патриция. Азирафаэль с сомнением кинул взгляд на сидящего кельта и тут же смущенно отвел глаза, наткнувшись на насмешливый и бесстыдный золотой взгляд. Он почему-то очень сомневался, что Кроули их не понимает. Слишком спокойно и раскованно он держался для человека, который не знает, о чем все вокруг говорят. — Так или иначе, мне надо с ним поговорить, — упрямо отрубил Азирафаэль, взглядом давая понять, что разговор окончен. Солдаты, тихо переговариваясь, вышли из покоев, а следом за ними в дверь осторожно просунулась молодая служанка. — Господин, я принесла, что вы просили. — Спасибо, дорогая, — Азирафаэль аккуратно забрал из худеньких девичьих рук чашку с водой и стопочку лоскутов белоснежной ткани. Глубоко вздохнув, римлянин развернулся на пятках к своему «гостю», нервно улыбаясь. Он очень надеялся, что не совершил роковую ошибку, отослав солдат из комнаты. Кельт все так же продолжал прожигать его взглядом. Он сидел, широко раскинув длинные ноги, так, что если бы не длина простой черной туники, которая удачно собралась между ног, Азирафаэль лицезрел бы довольно… волнующую картину. Устыдившись собственных мыслей, он судорожно взмахнул рукой, едва не расплескав всю воду. — Я… — мужчина не представлял, как начать разговор. А молчаливый воин не собирался, очевидно, ему помогать. — Я хочу помочь. Надеюсь, ты не против, — тихо пробормотал он под нос, делая неуверенные шаги к кушетке, на которой расположился кельт. В отличие от римлянина, Кроули ни капли не нервничал и, даже со связанными руками, чувствовал себя полноправным хозяином положения. Горящими глазами он следил за тем, как заметно нервничающий светловолосый мужчина аккуратно уселся на другой край кушетки, как обмакнул аккуратно полоску ткани в воду и неуверенно повернулся к нему. — Я не враг. Я хочу тебе помочь, — успокаивающе ворковал Азирафаэль, придвигаясь ближе с тряпочкой наперевес. Ощущения были, словно он забрёл в логово большого опасного зверя и сам целенаправленно лез к нему в пасть. Азирафаэль судорожно отогнал непрошеную мысль и тихо выдохнул: — Надо промыть твои раны. Могу я?.. Кроули завороженно проследил за тем, как его чудесное видение неуверенно поднимает руку и тянется к его лицу, застенчиво прикусив губу. Он понял, что почти не дышит, когда влажная ткань аккуратно прикоснулась к скуле, стирая с неё грязь и кровь. Затем, скользнула по щеке вниз, к подбородку, и снова вернулась наверх. Азирафаэль выглядел очень сосредоточенно, то и дело промакивая тонкую ткань в воде. Он старательно избегал смотреть кельту в глаза, и только порозовевшие полные щечки выдавали его волнение. — Я… кхм… — Азирафаэль смущенно кашлянул, услышав свой хриплый голос. — Цезарь разрешил мне забрать тебя у Гавриила, если я буду учить тебя нашему языку и мироустройству. Ему стало интересно, смогу ли я сделать из тебя римлянина. Кроули внимательно смотрел на тихо говорящего мужчину перед собой. Конечно, все римляне думали, что кельты — грязные варвары, не умеющие писать и вообще говорить на чужих языках, кроме своего. Забавно, что Азирафаэль собирался учить его тому, что он уже узнал много лет назад. В его деревне все говорили на латыни и греческом, как на родном языке. А с другой стороны, Цезарь был умён — пытать раба, который будет знать язык и сможет рассказать все, что знает, несомненно удобнее. — Он обещал, что так ты избежишь палачей, — Кроули наконец поймал грустный взгляд больших голубых глаз. Похоже, он действительно верил в то, что говорил. И это было удивительно. Он правда хотел помочь. — Я сделаю, все, что смогу! И надеюсь, что ты мне поможешь. Азирафаэль не знал, понимает ли его кельт, но продолжал говорить. Он потянулся свободной рукой к огненным волосам, спадающим на лицо, и аккуратно заправил их назад, открывая себе доступ к неглубокой ранке на лбу. Сосредоточенно закусив губу, он ласково стирал потеки алой крови над выразительной бровью и не замечал растерянного золотого взгляда, скользящего по его лицу. Кроули едва не вздрогнул, когда почувствовал, как бережно Азирафаэль перебирает его волосы. Чужие руки оказались такими нежными и мягкими, что Кроули опешил, почувствовав легкие прикосновения к своей коже. Он никогда не встречал людей с кожей - словно шелком. Даже самые искусные в искусстве любви женщины и юноши не дарили ему таких сладких и ласковых прикосновений. Самое время было пугаться того, как быстро Азирафаэль смог его обезоружить. Его маленький эльф был так близко, что Кроули стоило только немного податься вперед, и так маняще приоткрытые губы оказались бы у него в плену. Но он боялся спугнуть это чудо. Азирафаэль ещё раз провёл тканью по чистой уже коже. — Ну вот и все, — робко улыбнулся он, но тут же вздрогнул, потому что Кроули усмехнулся и резко извернулся, оставляя на нежном запястье легкий, но горячий поцелуй. Римлянин, тихо пискнув, одернул руку, покраснев до кончиков волос. Кроули же напротив, выглядел до неприличия довольно, и легкая полуулыбка играла на тонких губах, делая мужчину еще привлекательнее. — Очень… хм, — смущение все никак не желало отступать, и Азирафаэль не мог связать двух слов. — Очень интересная благодарность. У вас так принято, да? Мужчина неловко поднялся на ноги, все ещё прижимая ладошку к груди. Потянулся было к миске с водой, но встревоженно обернулся. — Я совсем забыл, извини. Давай я развяжу твои руки, — Азирафаэль неловко изобразил руками развязывание узла, а затем повторил по слогам, — ру-ки, ве-рёв-ка. Кельт весело хмыкнул и неожиданно повёл плечами, разводя сильные руки в стороны. Он гибко потянулся, разминая затёкшее тело, больше даже красуясь перед римлянином, и протянул ему развязанную веревку, вредно ухмыляясь. Азирафаэль удивлённо хлопнул ресницами, машинально забирая веревку. Все это время кельт был свободен? — С-спасибо, — мужчина старался не смотреть на красивые сильные руки, оголенные до локтя. И не вспоминать крепкую хватку на своём горле. Крепкую, властную и такую великолепную хва… Азирафаэль испуганно округлил глаза, стараясь отогнать непотребные мысли. Да и к кому?! К опасному и дикому варвару, который час назад хотел его придушить! А потом так нежно поцеловал... — Начнем занятия завтра, — Азирафаэль, совершенно красный и смущённый, неловко потоптался на месте, развернулся на пятках и быстро пошёл к выходу. — Я отправлю служанку со всем необходимым. Он смог перевести дух только за дверью своей спальни. Ночь Азирафаэль провёл в раздумьях. Ему необходимо было как можно скорее научить Кроули языку и придумать, как спасти его от палачей Гавриила. Может, если кельт сам поговорит с Цезарем, повелитель смилуется и дарует ему жизнь? Азирафаэль всегда старался спасти пленных солдат. Но до этого раза ему не удавалось вытащить пленника из цепких лап центуриона. В его руках была чужая жизнь и он обязан за неё бороться! О том что у его подопечного были яркие огненные волосы до плеч, широкие плечи и наглые глаза цвета дикого меда мужчина старался не думать.***
— Доброе утро, — Азирафаэль застенчиво улыбнулся, проходя в залитую солнцем комнату. В руках римлянин нёс несколько больших и тяжелых потрёпанных книг. — Надеюсь, тебе хорошо спалось. Кроули, вальяжно сидящий на низкой кушетке, хищно развернулся в сторону Азирафаэля, расслышав шаги. Обольстительно усмехнулся, но тут же недовольно заломил бровь. Почему его нежный эльф носит такие тяжести? Кельт гибко поднялся и в два шага оказался перед вздрогнувшим от неожиданности римлянином. Он аккуратно забрал у не сопротивляющегося мужчины тяжелые книги, не забыв при этом невзначай огладить нежные руки. Азирафаэль удивленно хлопнул ресницами глядя на кельта, который деловито разложил книги на низком столике и снова уселся на своё место. Он выжидательно щурил глаза, не отрывая внимательного взгляда от белокурого мужчины. — Ох, спасибо большое! — отмер Азирафаэль, ласково улыбаясь. Он аккуратно умостился на скамеечке напротив Кроули, так, что теперь их разделял низкий стол. — Было ужасно грубо с моей стороны, что я не представился сразу. Я - Азирафаэль, — мужчина повторил своё имя, показывая на себя указательным пальцем. — Азирафаэль, — неожиданно хриплый и низкий голос едва не заставил римлянина испуганно выпрыгнуть из своих сандалий. Кельт говорил с мягким бархатным акцентом, словно пробовал его имя на вкус. — Правильно, — Азирафаэль ободряюще улыбнулся. — Очень хорошее произношение. — Кроули, — кельт, копируя жест Азирафаэля, ткнул себя в грудь пальцем. Это было до ужаса забавно. Римлянин выглядел так воодушевленно, что Кроули даже не хотелось разочаровывать его своим знанием языка. Ну что ж, пусть это будет маленькой игрой. Может, Азирафаэля заводят неотесанные дикие варвары. — Приятно познакомиться, Кроули, — Азирафаэль с наслаждении покатал чужое непривычное имя на языке. — Я принёс книги, по которым мы учим детей. Начнём, пожалуй, с букв… Время неспешно потекло. Кроули послушно, словно прилежный ученик, повторял за римлянином буквы и делал вид, что читает, а не пялится нагло на милое доброе лицо. Азирафаэль радовался, словно дитя, когда кельт выговаривал коротенькие слова практически без акцента, и улыбался так лучисто, что Кроули каждый раз замирал, пораженный светлой красотой. Он, один из сильнейших кельтских воинов, яростный берсерк, сидит и учит буквы словно ребенок, для того, чтобы порадовать римлянина и насладиться его улыбкой. Он смотрел и не мог насытиться. Азирафаэль был таким великолепным и красивым, с чистыми голубыми глазами и вьющимися волосами. Он нежно и подбадривающе улыбался, искренне желая помочь, и именно это ранило кельта в самое сердце. Римлянин, который ценой своего положения, своей репутации, помогает кельту, спасая его от клинка палача. Разве может простой человек быть таким благородным? Кроули витал в своих мыслях, щуря задумчиво глаза, и наслаждался мелодичным голосом мужчины напротив. Азирафаэль что-то увлечённо щебетал об устройстве мира, приводя в пример греческих ученых. С каким удовольствием кельт бы вступил с ним в горячий спор, оспаривая некоторые положения. А потом, если Азирафаэль обидится или расстроится, долго и сладко бы извинялся, задабривая своё нежное сокровище. Но ещё слишком рано для того, чтобы открыться. Было ясно, что римлянин не знает, понимает ли его мужчина или нет, но он все равно говорил и говорил, надеясь, что кельт сможет запоминать их язык на слух. — Думаю, на сегодня достаточно, — жизнерадостно пропел Азирафаэль пару часов спустя. Он сладко потянулся, не замечая внимательного взгляда, огладившего все его тело. Внезапно пухленький живот Азирафаэля решил известить всех, что его хозяин не ел с самого раннего утра, и громко заурчал на всю комнату. Мягкие щёчки залила краска смущения, а Кроули ласково фыркнул, не сдержавшись. — Ты не против пообедать со мной? — робко улыбнулся Азирафаэль, отводя взгляд. Не то, чтобы он ждал ответа, но было бы невежливо не поинтересоваться. Кельт на его слова только едва заметно улыбался, заставляя мужчину краснеть ещё больше. Азирафаэль поспешно вскочил на ноги и суетливо вышел за дверь в поисках служанки. Кельт тихо усмехнулся себе под нос. Слишком очаровательным созданием оказался его новый знакомый. Может, у него в роду есть лесные феи, обладающие даром влюблять и соблазнять уставших путников у себя на пути? По крайней мере, одного уставшего кельта он уже влюбил и соблазнил. Приятные мысли прервал скрип отворяемой двери. В комнату вплыл Азирафаэль с небольшом деревянным подносом в руках. Он решил не обременять служанку и принести еду самому. Бедняжка до ужаса боялась грозного варвара и отказывалась заходить в комнату. — Я принёс нам немного вина, — римлянин деловито разложил на подносе миски и тарелки с овощами, лепешками и сыром. Тихо звякнул глиняным кувшином с отменным вином и двумя резными стаканами. Кельт смотрел на тарелку, выгнув красиво широкую бровь. Он привык видеть на столе свежее мясо или, на худой конец, рыбу. Зелёное и сырное безобразие не вызывало у него особого аппетита. — Наверное ты не привык к такой еде, — Азирафаэль виновато улыбнулся. — Я редко ем мясо, поэтому дома его совсем не бывает. Но я заказал у лавочника для тебя лучшие куски. Давай я покажу тебе, как это есть. Азирафаэль аккуратно подхватил кончиками пальцев небольшой ломтик сыра, политый оливковым маслом, и положил сверху кусочек томата с пряными травами. — Вот, попробуй, — мужчина протянул маленькую закуску кельту. — Это очень вкусно. Кроули посмотрел на предложенное угощение. Тонкие губы растянула коварная усмешка, и кельт змеиным движением подался вперёд, обхватывая еду, а заодно и кончики ухоженных пальцев своим ртом. Азирафаэль крупно вздрогнул на резкое движение и едва не выронил сыр из рук. Горячие губы сомкнулись вокруг его пальцев и он едва не пискнул испуганно, поспешно отнимая руку. Щеки и уши горели, и Азирафаэль не знал куда отвести взгляд. Кельт отстранился и облизнул нижнюю губу, в упор глядя на смущенного до предела мужчину. — Вкусно, — с грубым акцентом проронил Кроули, подхватывая следующий кусочек сыра и закидывая себе в рот. Он откинулся на подушки, не отрывая довольного взгляда от Азирафаэля. Римлянин неуверенно улыбнулся и потянулся за кувшином, разливая по стаканам вино, — д-да… Наверное. У вас так принято, да? Кроули в ответ только улыбнулся, отпивая рубиновой жидкости из предложенного бокала. Позже, уже у себя в постели, Азирафаэль с трепетом вспоминал чужой хриплый голос и прикосновения сухих губ к своим пальцам. И даже не догадывался, что на другом конце дома, в темной спальне, рыжеволосый кельт проводит ночь с мыслями о его мягких руках и бездонных голубых глазах.***
— Кроули, ты жульничаешь! — Азирафаэль возмущённо скрестил руки на груди, глядя на спокойного кельта. — Я не знаю как, но жульничаешь! Кроули усмехнулся себе под нос и переставил деревянную фигурку на соседнюю клетку, отрезая белому королю пути для отступления. — Да, снова шах и мат, — римлянин со вздохом положил свою фигуру плашмя, признавая поражение. — Вот уж не думал, что ты умеешь играть в шахматы. Да ещё и так умело. Сколько же ещё в тебе скрытых талантов? Азирафаэль подпер мягкую щеку кулаком, задумчиво глядя на кельта. С их знаменательного знакомства прошёл почти месяц. Все это время Азирафаэль каждый день приходил к Кроули и разговаривал с ним, стараясь научить языку. Кельт внимательно слушал, улыбался, повторял буквы и слова, называл его по имени, но в основном молчал. Иногда, после пары стаканов вина, он садился рядом с ним и хрипло говорил что-то на своём кельтском наречии. Азирафаэль не знал, о чем он говорил. Может, он рассказывал о своей жизни, может, говорил о чем-то важном или просто рассказывал ему кельтские сказки. Азирафаэль не знал, но эти вечера были его любимыми. Кроули был расслабленным и домашним. Перетекал со стаканом в руке на ложе Азирафаэля и вытягивал свои длинные ноги, опираясь на колонну за спиной. Однажды римлянин уснул, убаюканный чужим хриплым голосом, а когда проснулся, обнаружил рыжую голову у себя на коленях. Кроули безмятежно спал на его мягких бёдрах, уткнувшись носом в пухленький живот. В тот вечер Азирафаэль, не сдержавшись, вплёл руку в алые волосы и понял, что Кроули стал для него чем-то большим, чем просто пленным кельтом. Страшно было осознавать свою запретную привязанность и жить, словно под острием меча. Но рыжеволосый кельт с невозможной острой улыбкой стоил того, чтобы бороться за него до конца. Из мыслей Азирафаэля вывел тихий перестук. Кроули расставлял на доске фигуры, намекая на ещё одну игру. — Ох, прости, — Азирафаэль грустно улыбнулся, приходя в себя. — Я немного задумался. Давай сыграем ещё раз. Сейчас я точно поставлю тебе мат… Внезапно в дверь опочивальни тихо постучали. Римлянин недоуменно нахмурился, вставая. Всем слугам в доме было сказано не отвлекать их во время занятий. Дверь тихонько приоткрылась и в проеме появилось бледное личико служанки. — Простите, Господин Азирафаэль, — тихо пролепетала она. — Тут центурион Гавриил. Мы говорили, что вас нельзя беспокоить, но он… настаивает. Азирафаэль спешно поднялся, одергивая светлую тунику. За ним гибко поднялся Кроули, На плечо вздрогнувшей от испуга девушки легла широкая ладонь. — Дальше я сам, — дверь открылась шире, и в комнату, потеснив девушку, втиснулся Гавриил. — Здравствуй, Азирафаэль. — Здравствуй, Гавриил, — Азирафаэль неосознанно шагнул вперёд, закрывая собой Кроули. — Чем мой дом заслужил такую честь? Центурион неприятно оскалился, проходя в покои. Взглядом отыскал неприметную лежанку и бесцеремонно на неё плюхнулся, не отрывая взгляда от Азирафаэля. — Решил проведать старого друга, — Гавриил скучающе подпер голову кулаком. — О тебе ходит много слухов. Тут уже неприятно оскалился Кроули. Он гибко поднялся и отошёл к колонне, поближе к Азирафаэлю, чтобы в случае чего его защитить. Гавриил перевёл острый взгляд на кельта, дергая агрессивно верхней губой. — Слухи ходят всегда, — Азирафаэль нервно переплел аккуратные пальцы. Напряжение в воздухе казалось можно было резать ножом. И римлянину это очень не нравилось. Как не нравилось и то, как Гавриил смотрел на Кроули. — Не думаю, что они стоят моего внимания. — Вижу, твое варварское отродье уже научилось приличиям, — центурион усмехнулся, склоняя голову. — Уже не показывает клыки как раньше? — Гавриил, я бы попросил… — Азирафаэль возмущенно поджал губы. Да как смеет это чудовище говорить так о его дорогом Кроули? — Ну и как тебе кельтский член, Азирафаэль? — внезапный вопрос выбил у римлянина весь воздух из легких. Гавриил снисходительно ухмылялся, словно наслаждаясь чужим смущением. - Успел объездить этого жеребца? — Ч-что ты такое говоришь?! — мужчина округлил голубые глаза, заливаясь краской до самых кончиков ушей. Как он мог… Как он посмел говорить ему такие бесстыдные вещи! Кроули за его плечом, казалось, окаменел, буквально излучая недовольство и ярость, словно почувствовав, что Гавриил посмел его оскорбить. — Да ладно тебе, — мужчина склонил голову к плечу. — Не верю, что ты действительно взял его для обучения. Можешь говорить другим все, что захочешь, но я знаю, что тебе просто хотелось, чтобы тебя хорошенько оттрахали. На такую животную страсть способны только эти поганые варвары. Каково это быть кельтской подстилкой, а, Азирафаэль? Кроули со спокойным видом оттолкнулся от колонны. Но прищур золотых глаз выдавал весь бушующий внутри огонь. Обычно, в таком состоянии он был способен сражаться и побеждать десятки римских солдат и кельтских воинов. Этот паршивый центурион оскорбил его Азирафаэля, и кельт готов быть выпотрошить его голыми руками. Он сделал пару шагов вперёд, закрывая тяжело дышащего Азирафаэля своим плечом. Остро улыбнулся центуриону, и сжал кулаки, готовый вот-вот наброситься на мужчину. Внезапное прикосновение мягкой руки к его предплечью мигом остудило горячий пыл. Азирафаэль аккуратно обернул дрожащие пальцы вокруг сильной напряженной руки, стараясь удержать кельта на месте. — Пошёл вон, Гавриил, — холодно проронил римлянин, сам удивляясь тому, что способен на такой тон. Кроули рядом с ним был напряжен до предела, но вроде бы не собирался набрасываться на центуриона. — Как невежливо, Азирафаэль, — Гавриил хохотнул, слитным движением поднимаясь на ноги. — Может, хотя бы проводишь меня? Азирафаэль успокаивающе погладил сильную жилистую руку, вышел вперёд, проходя за центурионом до двери. Кроули шёл в двух шагах позади, не отрывая взгляда от блондинистой макушки. У дверей Гавриил остановился, оборачиваясь к Азирафаэлю. Внезапно он склонился к нему и выдохнул шепотом на ухо. — Цезарь отдал кельта мне, — с этими словами центурион отстранился, победно усмехнулся и вышел за дверь, оставляя испуганного мужчину осмысливать свои слова. Римлянин пару раз моргнул, тяжело выдохнул и бросился за Гавриилом, хватая его за край алого плаща. Кроули остался в комнате, остановленный нервным жестом Азирафаэля. Кельт решил не мешать, но все равно наблюдал за разговором, ненавязчиво облокотившись об дверной косяк. — Ч-что ты такое говоришь?! — римлянин испуганно заглядывал в холодные глаза напротив. — Отвечай мне! — Цезарь отдал его мне для допроса, — жесткая ухмылка заиграла на тонких губах. — Я смог убедить его, что это необходимо. В моих руках начинали говорить даже немые. После этого он вернётся к тебе. Точнее то, что от него останется. Гавриил с силой отодрал от своего плаща чужую дрожащую руку и толкнул дверь, выходя на улицу как ни в чем не бывало. Как во сне Азирафаэль повернулся и пошёл по коридору. Прошёл мимо стоящего в дверях кельта, который стоял слишком далеко, чтобы расслышать их разговор. К горлу подступал противный комок, мешающий нормально дышать. Мужчина застыл посреди комнаты и повернулся к Кроули. Голубые глаза были полны слез. — Кроули, я… — Азирафаэль тихо всхлипнул, не сдержавшись. — Я обещал, что защищу… Я обещал тебе. Мужчину слегка потряхивало, и он обхватил себя руками, стараясь успокоиться. Холодные слова центуриона никак не шли у него из головы и ложились на плечи тяжелой мраморной плитой, пригибая его к полу. Его Кроули. Его чудесный, милый Кроули не заслуживал всего этого. У него есть два дня. Два дня, чтобы любой ценой спасти кельта, или погибнуть самому. Эти мысли пронеслись в голове за секунду, и Азирафаэль поднял покрасневшие глаза, чтобы озвучить их Кроули, но коротко вздрогнул, когда вокруг его плеч сомкнулись сильные руки. Кельт нависал сверху и смотрел так обеспокоенно, что сердце Азирафаэля сжалось в очередной раз за этот вечер. Даже если его любовь не взаимна, он спасёт его! — Кроули, я… — Азирафаэль прервался, — Он тебя обидел? — серьезный вопрос, заданный на чистой латыни, заставил Азирафаэля удивлённо распахнуть глаза. Кроули аккуратно потряс его за плечи, все так же обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Нельзя было отпускать тебя с ним. Азирафаэль, что произошло? — Ты… — римлянин возмущённо приоткрыл рот от удивления. — Ты знал язык? Все это время?! — Да, — просто согласился кельт, поджав недовольно тонкие губы. Ему очень не нравилось, что Азирафаэль пришёл к нему на грани слез. — Азирафаэль, скажи мне, кто посмел тебя обидеть? — Они сказали, что заберут тебя, — Азирафаэль, не сдержавшись, уткнулся носом в чужую крепкую грудь, обнимая кельта за талию. — Гавриил сказал, что Повелитель разрешил забрать тебя для допроса. Цезарь пренебрег своим обещанием. — Это не стоит твоих слез, Азирафаэль, — тихо выдохнул Кроули в светлые кудряшки, поглаживая успокаивающе покатые плечи. Азирафаэль пах умопомрачительно приятно, и кельту было сложно сосредотачиваться на его словах и не прижимать римлянина к себе сильнее, чем положено. — Ты не понимаешь, — римлянин грустно нахмурился. — Из подземелий никто не возвращается прежним. Я не допущу того, чтобы они тебя забрали! Я… Я пойду к Цезарю!.. — Азирафаэль… — Я напомню ему о его словах! А если это не поможет, я пойду в сенат! — римлянин решительно хмурился в чужую чёрную тогу. Ни он ни кельт не спешили разрывать долгожданных для обоих объятий. — Они не имеют права тебя забирать. Ты мой! Азирафаэль сказал это, и сразу же смущенно заалел щеками. Слишком компрометирующе прозвучала последняя фраза, словно все его потаённые мысли и желания прорвались наружу. Но как же хотелось называть Кроули своим. Своим возлюбленным, своим сердцем. Держать его за руку и целовать, когда захочется. Чувствовать широкие ладони на своем теле и задыхаться от любви. И чтобы он называл его своим, страстно рычал в ухо и любил так сильно, как только может любить человек. — Какой храбрый маленький эльф, — Азирафаэль вздрогнул, выныривая их своих мыслей. Кроули ласково фыркнул, укладывая острый подбородок на светлую макушку. Наглые ладони соскользнули с покатых плеч и обхватили пухлую талию, прижимая тихо вздохнувшего римлянина ближе. — Ты знаешь, кто я? — Что? — Азирафаэль немного отстранился, заглядывая недоуменно снизу вверх в красивое лицо. — Ты - Кроули. Пленный кельт с островов. Большего о тебе никто здесь не знает. — Я - Черный Змей, — Кроули усмехнулся, наслаждаясь выражением шока на милом лице. — Тот самый, который разбил ваш легион при… — Тихо, — Азирафаэль испуганно зажал рот опешившему кельту своими ладошками, не давая ему продолжить. — Тебя ищет вся Римская Республика, а ты тут кричишь на весь дом! Что нам делать?! Азирафаэль был в ужасе. Если кто-нибудь узнает Кроули, то им конец! Нужно что-нибудь придумать! Скорее! — Ты сбежишь, — мысли лихорадочно носились в светлой голове. — Я помогу. Если я отвлеку стражу, ты сможешь вывести лошадь из конюшен и бежать за стены. Тебя никто не остановит, если ты будешь в моем плаще. Но как же мне отвлечь стражу… — Азирафаэль, успокойся, — Кроули с трудом оторвал чужие ладони от своего лица и аккуратно перехватил нежные запястья. — Посмотри на меня. Кельт завел чужие руки себе за спину, привлекая Азирафаэля в крепкие объятия. Когда мужчина перестал наконец суетиться, Кроули тихо заговорил, склонившись к аккуратному ушку. — Я тот, кто разбивал Римские отряды и защищал всю Галлию во времена римских набегов. Я до сих пор держу ваших центурионов в страхе. Никто не смеет даже близко подходить к нашим деревням, — Кроули почувствовал, что Азирафаэль вздрогнул, и, переходя грань приличий, сильнее прижал мужчину к себе. — Солдаты за окнами мне не ровня. Я бы мог перерезать их одного за другим так быстро, что они бы меня даже не заметили. Я мог сбежать в любой момент, Азирафаэль. Сбежать, прихватив с собой несколько римских жизней. И это не ложная бравада. — Но почему… — мужчина дрожал в сильных объятиях, неосознанно сильно сжимая пальцами черную ткань. — Почему ты не сбежал? Почему признаешься мне сейчас? Почему молчал до этого? — Потому что я не хочу видеть твоих слез Азирафаэль, — просто ответил кельт. Он аккуратно обнял чужое лицо ладонями, вынуждая Азирафаэля поднять на него растерянный взгляд. — Я оставался тут ради тебя. Ты тот, кто спас мою жизнь, когда я был слаб. Ты украл мое сердце еще в нашу первую встречу. — Кроули… — римлянин прерывисто выдохнул, не в силах оторвать взгляда от серьезных глаз напротив. Все это время Кроули… любил его? С самого первого взгляда? Азирафаэль не спал ночами, стараясь отогнать горячее чувство, теплящееся в груди, боясь, что это не взаимно. Что он для кельта - всего лишь развлечение. Но Кроули раскрылся перед ним, буквально вручил ему в руки свою жизнь, так безоглядно, безрассудно и доверчиво, что сердце Азирафаэля сжималось от накатывающей нежности. Кроули любит его! Азирафаэль несмело поднял руку вверх, касаясь чужой впалой щеки. Ласково погладил высокую скулу и обнял красивое лицо ладонями в ответ, глядя на Кроули так открыто, что ему казалось, что еще немного, и кельт может увидеть его душу. Кроули дышал глубоко и громко. Так, что его тяжело вздымающаяся крепкая грудь ходила ходуном. Если Азирафаэль будет продолжать смотреть так открыто и нежно, он не выдержит и просто набросится на мужчину с голодными поцелуями. Кельт старался держать себя в руках, но лёгкие ласковые прикосновения к лицу совсем не помогали. Он не мог оторвать взгляда от чужих пухлых губ, таких желанных и мягких даже на вид. Кроули свистяще выдохнул сквозь зубы, когда ласковая ладошка зарылась ему в волосы, массируя кожу головы.. — Азирафаэль, — страстно прорычал Кроули, резко прижимая ахнувшего Азирафаэля к себе, так, чтобы он своим великолепным бедром почувствовал, что натворил своими ласковыми прикосновениями. — Да, дорогой, — Азирафаэль покраснел до кончиков ушей, почувствовав чужое, каменно-твёрдое, возбуждение. Мужчина был так смущён, что не заметил по началу вспыхнувших огнём глаз. «Дорогой» прошлось по позвоночнику россыпью ярких искр. Кроули тихо зашипел, впиваясь длинными пальцами в пухлую талию и едва не кончая от одного ласкового слова. Азирафаэль испуганно пискнул, подпрыгивая, когда Кроули, коротко рыкнув, опустил широкие ладони ему на задницу, с наслаждением сжимая мягкую плоть. — Будь моим, Азирафаэль, — хриплая просьба заставила Азирафаэля широко распахнуть глаза. Кельт смотрел на него так голодно и восхищенно, что у Азирафаэля едва не подкосились колени от нахлынувшего возбуждения. Он будет принадлежать Кроули, в этот вечер, в эту ночь. Один раз насладится сиянием яркого солнца, а потом расстанется с ним навсегда, отправив кельта за городские стены. Домой. Горечь промелькнула в светлом взгляде, но тут же спряталась за накатившей страстью, когда Кроули снова прижался теснее, словно намереваясь лишить его воздуха. — Я твой, кельт, — тихо выдохнул Азирафаэль, как заворожённый наблюдая за тем, как Кроули хищно облизнул нижнюю губу, не отрывая от него горячего взгляда. Кроули длинно выдохнул и подался вперёд, прижимаясь наконец к вожделенным губам. Голову сносило от того, каким желанным, податливым и сладким был его Азирафаэль. Он так трогательно неумело отвечал на поцелуй, неловко двигая губами, что Кроули боялся, как бы его быстро бьющееся сердце не проломило решётку тонких рёбер. Кельт властно вплёл пальцы в светлые шелковистые кудри и прижался к мягким губам сильнее, не давая передышки. Он гибко провёл длинным бесстыжим языком по сладким губам и удовлетворенно усмехнулся в чужой рот, расслышав тихий стон. Римлянин крупно вздрогнул и приоткрыл губы, впуская чужой наглый язык внутрь. Кельт целовал так напористо и бесстыдно, что Азирафаэль терялся, не в силах поспеть за сумасшедшей страстью. Когда Кроули протолкнул свой язык глубже, с нажимом оглаживая язык Азирафаэля, мужчина позорно всхлипнул, цепляясь отчаянно за сильные плечи. Колени совсем ослабели и отказывались держать своего хозяина. Кельт отстранился с ужасно непристойным звуком, тягуче слизывая ниточку слюны с нижней губы. Оглядел довольно раскрасневшегося Азирафаэля, совершенно растерянного и возбужденного, и развязно ухмыльнулся. — Ты такой прекрасный, Азирафаэль, — Кроули гибко лизнул мягкую покрасневшую щечку, а затем игриво ее прикусил, довольно урча. — Самый красивый и нежный. — Кроули, — римлянин смущённо зажмурился, несмело оглаживая чужую напряженную спину и плечи. — Ты меня… ах! Смущаешь… Кельт улыбнулся и прижался горячим поцелуем к нежной шее, вылизывая ее языком. Азирафаэль сдавленно застонал, запрокидывая голову. Он и не думал, что его шея такая чувствительная. Когда Кроули несдержанно прикусил нежно местечко над кадыком, римлянин и вовсе громко всхлипнул, оседая в сильных руках безвольной кучкой. Член стоял крепко, почти болезненно. — Такой с-сладкий и аппетитный, — Кроули уже терял связь с реальностью, зарываясь носом в нежную шею. Руками он безостановочно гладил пухлое тело, иногда слишком сильно впиваясь пальцами в плоть. — С-сочный и мягкий. Азирафаэлю было безумно стыдно. Эти неприличные слова смущали и… заводили. Кроули, казалось, был везде. Вылизывал губы, шею и открытое им самим же плечо, гладил талию, бёдра, крепко хватал за задницу. И целовал. Очень нежно и страстно. Словно не в силах оторваться от его губ. Словно это было то, о чем он так давно мечтал. Азирафаэль застенчиво прикусил губу и обвил руками сильную шею. Пора было бы и ему поучаствовать в соблазнении. Он нежно зарылся пальцами в рыжие пряди на затылке и слегка оттянул буйную голову, тут же оставляя невесомый поцелуй на напряжённой шее. Кроули низко зарычал, когда Азирафаэль прошёлся короткими поцелуями по линии челюсти и внезапно коварно прикусил беззащитное ухо. Кельт крупно вздрогнул, ошалело глядя в хитро блестящие голубые глаза. Это прорвало последнюю плотину. Кроули хищно оскалился, впиваясь в полные губы поцелуем- укусом. Азирафаэль пораженно застонал, когда почувствовал как сильные руки буквально разорвали на нем верх тоги, оставляя плечи и молочно-белую грудь неприлично обнаженными. Азирафаэль в отместку дернул медную брошь на плече у кельта, и чёрные одеяния поползли вниз, оголяя сильный мускулистый торс, испещренный тонкими паутинками заживших шрамов. Мужчина пылко прижался к сильному телу, пробегаясь игривыми ладошками по рельефному прессу. Кроули выгнуло дугой - от ласковых ладоней на своём теле, от мягкой, шелковистой кожи, касающейся его обнаженной груди и от распаленного Азирафаэля в руках . Он снова несдержанно перехватил светлые волосы ладонью, отводя настойчиво чужую голову назад. — На кровать, — прошипел кельт, вгрызаясь поцелуем в беззащитную шею и заставляя Азирафаэля практически закричать от удовольствия. — Иначе я возьму тебя прямо на полу. Не то, чтобы Азирафаэль был против, но Кроули уже настойчиво подталкивал его к своей низкой кровати, спрятанной в небольшой стенной нише. Кельт не переставал его целовать, жадно вылизывая его рот длинным языком. Римлянин охнул, когда его опрокинули на спину на светлое покрывало и гибко прижались сверху. — Ты очень… ах! — Азирафаэль вздрогнул, почувствовав ещё один сладкий укус на шее. — Настойчив. — Ты просто сводишь меня с ума, — прошептал кельт между поцелуями. Тело Азирафаэля было таким восхитительно мягким и аппетитным, что хотелось вылизать развратно каждый его кусочек, чтобы римлянин дрожал и сладко стонал, раздвигая свои пухлые ножки шире. Кроули спустился влажными поцелуями ниже и накрыл наконец губами затвердевший сосок, удовлетворенно замычав. Азирафаэль сдавленно застонал, спрятав покрасневшее лицо в сгибе локтя. Кельт сладко вылизывал и пощипывал его грудь, и Азирафаэль елозил, не находя себе места на сбившемся покрывале. Это было слишком… слишком хорошо. Он сладко выгнулся дугой, когда Кроули сжал его грудь руками и внезапно громко вскрикнул, почувствовав острый укус на нежной коже. — Прости, прости, — влюблённо забормотал Кроули, быстро зализывая место укуса. Он почти раскаивался за свою несдержанность. — Я буду нежным, солнце… — Нет, — внезапно возмущённо пискнул Азирафаэль. Он прижался к кельту теснее и серьезно выдохнул в чужие губы. — Я не хочу, чтобы ты был нежным. Я хочу, чтобы ты был собой, настоящим. Не бойся быть грубым со мной, Кроули. Я принимаю тебя любым. С этими словами мужчина, стыдливо зажмурившись, перехватил жилистое запястье и положил чужую ладонь себе на горло. Золотой взгляд горячо блеснул. Кроули обвил пальцы вокруг белоснежной шеи, сжимая несильно, и с восторгом проследил за тем, как закатились от удовольствия голубые глаза. Азирафаэль тихо всхлипнул, почувствовав долгожданную властную хватку на своём горле. Другой рукой Кроули плавно скользнул вниз по мягкому животику, стягивая наконец мешающую белую тогу до конца и обнажая вожделенное тело полностью. С довольным вздохом кельт наконец потянулся дразнящим движением к чужому паху и пораженно распахнул глаза, наткнувшись на бархатную гладкость. Небольшой ровный член крепко стоял, прижимаясь к животу, а вся промежность и лобок были абсолютно гладкими. Кельт гулко сглотнул, не в силах перестать пялиться и гладить нежную шелковистую кожу. — Я убираю… Мне так удобнее, — словно в оправдание пролепетал Азирафаэль, стыдливо поджимая колени. Кельт, ничего на это не ответив, быстро склонился над чужим пахом, жадно проводя языком по дёрнувшемуся члену. С наслаждением вслушиваясь в громкий стон, он нежно поцеловал поджавшиеся яички и перехватил нежный член, властно сжимая его пальцами. Двинул рукой до открывшейся головки и обратно, наслаждаясь бархатной кожей под пальцами. — Я хочу попробовать тебя на вкус, — кельт развратно облизнулся, склоняясь над чужим возбуждением, и длинно лизнул чувствительную головку. — Кроули! — Азирафаэль взвыл, комкая в руках сбившееся покрывало. Кроули размеренно двигал головой, трахая его своим горячим ртом. Гибкий язык юрко кружил над беззащитной головкой, то надавливая, то совсем ее не касаясь. Он помогал себе рукой, иногда крепко перехватывая нежные яички ладонью. — Встань на четвереньки, — тихо прошипел Кроули, выпуская Азирафаэля изо рта. — Давай, мое солнце, порадуй меня. Азирафаэль тихо всхлипнул, подчиняясь, за что получил легкий поцелуй в уголок губ от потянувшегося наверх кельта. Он неловко встал на дрожащие колени и опустился на согнутые локти, разводя ноги шире. — Самый лучший вид в моей жизни, — прошептал хрипло кельт себе под нос, надавливая легонько на чужую поясницу и вынуждая Азирафаэль сильнее отставить аппетитную задницу. Римлянин едва не плакал от нахлынувшего сладкого стыда и возбуждения. Никогда и никто не видел его таким открытым и развратным. Не касался так восхищенно и бесстыдно, словно он был величайшей ценностью на свете. Грубоватые широкие ладони легли ему на задницу, жадно стискивая мягкую плоть. Кроули мял пухлые половинки с нескрываемым удовольствием, урча, как довольный зверь. Азирафаэль так хорошо дрожал в его руках, что ему не хотелось останавливаться. Кельт развёл в стороны пышные ягодицы, открывая вид на маленький розовый вход. Он развратно облизнул нижнюю губу, лаская взглядом поджавшиеся яички. — Кроули, что ты там… ох! — Азирафаэль сдавленно застонал, почувствовав влажное прикосновение в самом сокровенном месте. Длинный язык несколько раз быстро прошёлся по ложбинке, покружил вокруг сжавшегося входа и немного протолкнулся внутрь, растягивая в жаркой глубине. Азирафаэль уткнулся лбом в покрывало, пряча пылающее лицо в складках ткани. Сил сдерживаться уже не было, и он стонал в голос, едва не подмахивая задницей в такт движениям чужого языка. Промелькнула мысль, что он, возможно, слишком громкий, но она тут же испарилась, когда Кроули снова перехватил его член у основания, грубовато двигая рукой. На длинных пальцах осталась прозрачная смазка. — Такой влажный для меня, — прошипел с придыханием кельт, кусая пухлую ягодицу. — И такой громкий. Развратный. Я хочу, чтобы ты кричал громче. Хочу, чтобы весь Рим слышал, что ты мой. Кельт остервенело дернул свою тогу, обнажаясь наконец до конца, и прижался с наслаждением к Азирафаэлю кожа к коже. Римлянин, пересиливая смущение, потерся задницей о чужой пах и едва не поперхнулся воздухом, почувствовав каменно-твёрдую плоть, упирающуюся ему между ягодиц. — Азирафаэль, — прохрипел Кроули в ответ на чужие телодвижения. Самообладание трещало по швам, и кельт, не сдержавшись, коротко занёс ладонь, хлестко шлепая мягкую задницу. Азирафаэль тонко пискнул, содрогаясь всем телом. Почему ему… понравилось?! Он неосознанно приглашающе двинул задницей и сладко застонал, почувствовав новый сильный шлёпок. — Да! — сорвалось с пухлых зацелованных губ. — Кроули, пожалуйста! И Кроули не смог отказать. С оттяжкой шлепнул широкой ладонью сильнее, а когда Азирафаэль выгнулся в наслаждении назад, обвил длинными пальцами нежную шею, заставляя мужчину застыть в неудобной позе. Он сжал ладонь плотнее, и голубые глаза закатились от удовольствия. — Какой же ты… — с восхищением прошептал кельт в порозовевшее ушко, аккуратно прикусывая хрящик. Азирафаэль тихо всхлипывал, с трудом вздыхая, и плавился от удовольствия в сильных и властных руках. Когда Кроули потянулся свободной рукой к его губам, он безропотно открыл рот, несмело высовывая наружу маленький розовый язычок. Длинные пальцы плавно скользнули в горячую глубину, и Азирафаэль, зажмурившись, робко их лизнул, пересиливая смущение. Кроули плавно двигал кистью, словно трахая мужчину своими пальцами. — В следующий раз я займу твой великолепный рот кое-чем другим, — страстно прорычал кельт, сжимая ладонь на чужом горле плотнее. Азирафаэль на это лишь сдавленно застонал, прикрывая глаза. Пальцы выскользнули из влажной глубины, мазнув напоследок по пухлым губам. Кроули потянулся рукой к мягкой заднице, слегка оглаживая пальцами сжавшийся вход. Азирафаэль свистяще выдохнул, стараясь расслабить мышцы. — Дорогой, там на столе масло, — мужчина прикусил губу, когда смазанный в его собственной слюне палец слегка надавил на анус. — Так будет удобнее. — Хорошо, — Кроули длинно лизнул покатое плечо и гибко поднялся с кровати. Полюбовался на покорно стоящего с разведёнными ножками Азирафаэля и властно бросил, — стой так. Азирафаэль тихо всхлипнул, подчиняясь. Ноги дрожали от удовольствия, а член ныл, требуя прикосновений властной руки. Мужчина слышал, как кельт легко спрыгнул с кровати, прошёл босыми ногами к столу и щёлкнул крышкой небольшого кувшинчика с оливковым маслом, которое Азирафаэль обычно использовал для рук. Римлянин выдохнул, когда кровать снова прогнулась под чужим весом. Горячая ладонь жарко легла на его поясницу, и Азирафаэль прогнулся в спине, отставляя аппетитные ягодицы сильнее. — Умница, — тихо выдохнул кельт, тоненькой струйкой выливая масло на чужой копчик и с восторгом наблюдая за тем, как блестящая жидкость заструилась по мягким ягодицам и ложбинке между ними. Азирафаэль сдавленно застонал, почувствовав влажную прохладу. Масло тягуче струилось, капая на покрывало. Когда прохладные ручейки коснулись его поджавшихся яичек, Азирафаэль вздрогнул, уткнувшись лбом в сгиб своего локтя. — Пожалуйста, Кроули, — он едва не всхлипнул позорно, раздвигая ноги шире и укладываясь грудью на кровать. Кельт коротко выдохнул, и потянулся к своему члену, больновато сжимая его у основания. Азирафаэль был преступно великолепным, и он намеревался подарить ему столько удовольствия, сколько он заслуживает. Кроули с восторгом опустил ладони на пухлые ягодицы, размазывая блестящее масло. Потянулся смазанными пальцами к расслабленному входу и слегка надавил, легко проскальзывая внутрь. — Расслабься, звезда моя, — Кроули гибко прижался грудью к чужой спине, осторожно двигая пальцами внутри. Азирафаэль мелко дрожал, кусая полные губы. Кроули растягивал его осторожно и неторопливо, так, что неприятные ощущения почти сразу же сменились на нетерпеливое зудение. Кельт шептал ему на ухо разные глупости и нетерпеливо целовал его покатые плечи, называя своим солнцем. Внезапно, Кроули как-то слишком хорошо двинул пальцами и Азирафаэля прогнуло в спине. Кельт коварно повторил движение, и римлянин сдавленно застонал, подаваясь назад и глубже насаживаясь на длинные пальцы. — К… Кро… — Азирафаэль не мог связазать двух слов, потому что кельт начал двигать пальцами быстрее, точно попадая в то место, заставляющее Азирафаэля видеть цветные круги. Римлянин тихо всхлипывал, закатывая глаза. Хорошо, но нужно больше. — Да, да… сейчас, — тихо пробормотал кельт, раздвигая пальцы внутри своего Азирафаэля. Он не хотел сделать ему больно. Собственный член стоял так крепко, что Кроули приходилось оттягивать свободной рукой потяжелевшие яички, чтобы немного прийти в себя и не наброситься на сладкое податливое тело перед собой. — Больше не могу, — Кроули сипло выругался на своём языке, доставая влажные пальцы из хныкающего Азирафаэля. — Ты готов? Римлянин на это только досадливо застонал, подмахивая задницей. Внутри сразу стало неприятно пусто и прохладно, и он нетерпеливо закусил губу, — быстрее, Кроули! — Нетерпеливый, — кельт развратно усмехнулся, шлепая мужчину по влажному бедру. Перехватил свой член и приставил крупную красную головку к растянутому входу. — Приготовься. Азирафаэль длинно вздохнул, но тут же поперхнулся воздухом, когда Кроули коротко толкнулся, медленно входя в его тело. Мужчина громко всхлипнул, с трудом удерживая себя на коленях. Кельт двигался медленно и осторожно, одной рукой придерживая его за талию, а другой невесомо лаская отяжелевший член. Тугие стенки постепенно раздвигались сильнее, и Кроули стал двигаться свободнее, подбирая нужный угол. Длинный член скользил в смазанном отверстии и Азирафаэль жмурился стыдливо от непристойных звуков. Внезапно Кроули снова попал по заветной точке и Азирафаэль прогнулся в пояснице, неосознанно насаживаясь на чужой член почти до конца. — Азирафаэль, — Кроули страстно прорычал, прикрывая глаза. Он крепче перехватил пухлую талию ладонями, грубо толкаясь и заставляя мужчину под собой практически закричать от удовольствия. Сил осторожничать больше не осталось, и Кроули задвигал бёдрами сильнее, вбиваясь в сладко вскрикивающего Азирафаэля. Голубые глаза закатывались от нарастающего удовольствия. Внезапно Кроули выскользнул из него и дернул вбок, роняя мужчину на спину. Гибко прижался сверху, разводя ладонями пухлые бёдра в стороны и вынуждая мужчину согнуть ножки в коленях. — Хочу видеть, как ты кончаешь, — Кроули снова толкнулся, заполняя Азирафаэля до конца. Худые бёдра двигались слишком быстро, слишком хорошо. Азирафаэль словно плавился в сильных руках, неосознанно подавался вперёд при каждом толчке, насаживаясь на горячий член. — К-Кроули, — жалобно хныкнул мужчина на особенно глубокий толчок. Молочно-белые бёдра дрожали, а сам Азирафаэль взмок, цепляясь отчаянно за сильные плечи. Внезапно вокруг его горла сомкнулись горячие пальцы, и римлянин поперхнулся, с трудом глядя на своего любовника. Кроули агрессивно скалился, не отрывая от его лица дикого взгляда. Смуглые бёдра задвигались в бешеном темпе, втрахивая заскулившего Азирафаэля в кровать, а длинные пальцы сомкнулись на чужой шее сильнее. Азирафаэль бесконтрольно задергал бёдрами, почувствовав властную крепкую хватку. Неосознанно впился короткими ногтями в чужую спину, царапая, и выгнулся в сильных объятиях дугой. Кроули едва успел перехватить своего любовника за талию, как он забился в сладких судорогах, кончая себе на живот и бёдра с протяжным стоном. Кельт громко застонал, почувствовав, как сильно Азирафаэль сжал его в горячей глубине, толкнулся крепко и замер, впившись зубами в белоснежное покатое плечо. Горячая сперма заполонила судорожно сокращающуюся дырочку, и Кроули осторожно достал свой член, давая ей вытечь наружу. Азирафаэль тяжело дышал, стараясь прийти в себя, и все-ещё непроизвольно вздрагивая от горячих касаний. — Такой красивый, — Кроули нежно поцеловал уголок припухших приоткрытых губ. Спустился ниже и вылизал начисто подрагивающий живот. Кельт уткнулся носом в пухлую мягкость и сыто улыбнулся. Наконец-то Азирафаэль принадлежит ему! Теперь он увезёт свою любовь далеко отсюда, туда, где они будут счастливы. Кроули довольно замычал, когда в его волосы вплелись ласковые пальчики пришедшего в себя Азирафаэля. — Это было потрясающе, — смущённо выдохнул римлянин, довольно зарумянившись. — Мхм, — невнятно пробурчал Кроули в ответ, растекаясь от того, как нежно мужчина перебирал его волосы. Азирафаэль ласково улыбнулся, но тут же горько нахмурился. — Так, — голос предательски сел, и ему пришлось слегка откашляться, убрая неуверенную хрипотцу. — Так когда ты уйдёшь? Кроули недоуменно нахмурился, напрягаясь. Поднял лицо к Азирафаэлю, не переставая обнимать его поперек талии. — Ты хотел сказать «мы»? — кельт изящно вскинул темную бровь. — Ты… ты возьмёшь меня с собой? — Азирафаэль поднял на кельта большие грустные глаза. — Азирафаэль, я не уеду отсюда без тебя, — кельт возмущённо нахмурился, подтягиваясь наверх и обнимая милое лицо ладонями . — Я увезу тебя к себе на Родину и сделаю своим мужем. Я люблю тебя, звезда моя. У тебя в руках моя жизнь и мое сердце. Делай с ними все, что захочешь. — Кроули… — Азирафаэль отвёл глаза, стараясь сдержаться, но маленькая хрустальная капелька все-таки скатилась по мягкой щеке. — Я так люблю тебя… Кельт ласково улыбнулся, стирая слезинку большим пальцем, и склонился к приоткрытым сладким губам, шепча признания в любви.***
два месяца спустя — Хастур, а мы можем обойтись как-нибудь без этого?— Азирафаэль нервничал. И нервничал очень сильно, комкая в руках полы белоснежной рубахи. — Ну может вы просто меня отдадите? Зачем нужно… Я имею ввиду, зачем нужна эта драка? Ты же его знаешь, он сейчас войдёт в азарт и все. Все тут разнесёт. — Во-первых, что за настрой? — длинный палец обличающе ткнулся в мягкое плечо, и Азирафаэль недовольно охнул, морща аккуратный носик. Хастур выглядел очень воинственно, прищуривая болотно-зелёные глаза. — Ты должен быть весел и свеж, как лесная дриада на прогулке. Во-вторых, мы должны защищать тебя любой ценой. Это дело чести. И в-третьих, я очень хочу надрать задницу этому рыжему засранцу. — Я конечно понимаю, что у вас весьма специфичные понятия о дружбе, но, может, стоило взять деревянные мечи, а не эти тесаки?! — Азирафаэль был на грани некрасивой истерики. Он и так безумно нервничал с утра, а тут ещё и Кроули, без объяснений, без предупреждений, спустя неделю разлуки, сунул ему в руки большой тяжелый меч, и вручил его весело скалящемуся Хастуру. А ведь Азирафаэль просил его рассказать обо всех обычаях и ритуалах, но нет, загадочно швырнуть его в самую гущу событий было намного веселее. А теперь они сидят на какой-то лесной поляне, в окружении десятка вооруженных мужчин и ждут непонятно чего. Хотя почему не понятно? Они ждут Кроули. — Да брось, Азирафаэль, — Хастур широко зевнул, с размаха опуская руку римлянину на плечо. Азирафаэль снова тихо охнул, приседая под чужим весом. — Зато как романтично! Представь, Кроули на коне, с развевающимися рыжими патлами, может даже приедет без рубашки. Весь светящийся и до отвращения радостный. И все для тебя одного. Какая перчинка! Считай это длинной прелюдией. — Хастур, избавь меня от своих… фантазий! — порозовевший Азирафаэль устало закатил глаза. Хастур, названный брат Кроули, не затыкался с того самого момента, как их познакомили. — Я хотел, чтобы все прошло тихо и без всего вот этого! — Кроули и «тихо»? — Хастур громко захохотал. — Скажи спасибо, что он не позвал сегодня самого Цезаря. Привыкай к тому, что все, где замешан этот рыжий засранец, проходит с огромным шумом и размахом. — Тихо, — высокий мужчина, имени которого Азирафаэль так и не запомнил, шикнул на них и принюхался к воздуху. — Они близко. Хастур сразу подобрался, вытаскивая меч из ножен, — Ну, сейчас повеселимся. Азирафаэль его энтузиазма не разделял. Вдалеке послышался дробный топот копыт. Пара минут, и на поляне появился необыкновенной красоты конь. Высокий - таких огромных Азирафаэль никогда не видел, чёрный, как самая темная ночь, и с длинной гривой, украшенной цветными бусами и лентами. Верхом на жеребце сидел Кроули, как и предсказывал Хастур, без рубашки, с расписанным рунами и письменами торсом. Длинные алые волосы падали на оголенные сильные плечи, но в простой прическе затерялись тонкие косички, перевитые цветными лентами. Кроули обворожительно улыбнулся, глядя на одного только Азирафаэля, и одним сильным движением спрыгнул на землю. — Любовь моя, — кельт широко раскинул руки в стороны, — я приехал за тобой! — Держи карман шире, — вредно пропел Хастур, закрывая покрасневшего Азирафаэля спиной. — С какой это стати мы должны отдавать наше сокровище такому рыжему, плешивому и драному коту? — По праву сильнейшего, — Кроули усмехнулся так же вредно и золотые глаза блеснули неприкрытым азартом. — А ты докажи, — остаток фразы потонул в громком боевом кличе и гиканье. Из леса с воинственными криками посыпались другие кельты с оголенными мечами и набросились на сопровождающих. Азирафаэль громко вскрикнул, когда ему под ноги плюхнулся клубок из мужчин, отчаянно колотящих друг друга кулаками, но, почему-то при этом громко смеющихся. Он в панике вскинул глаза, не понимая что ему делать, и наткнулся взглядом на красивое сражение. Кроули и Хастур кружили вокруг друг друга как две диких кошки. Взмах, выпад, лязг железа. Мечи отскакивали друг от друга, не причиняя вреда своим хозяевам. Кроули умело крутил в руке стальную рукоятку, но внезапно подался вперёд, проходя зло чертыхнувшемуся Хастуру под ноги и едва не напарываясь на его меч. — Ты совсем ополоумел?! — Хастур хрипел под чужим весом, пытаясь столкнуть с себя тяжелого мужчину. — А если бы я не успел убрать меч?! — Мне просто не терпится забрать свою фею, — безбашенно усмехнулся Кроули, боднув чужой живот своей головой. Он поднялся с противника, шуточно упираясь острием клинка ему в грудь. — Я победил! Невеста теперь моя! Драка почти сразу же остановилась. Мужчины счастливо хохотали, утирая разбитые носы и помогая своим товарищам подняться. Азирафаэль стоял в центре этого бедлама и начинал злиться. Когда рыжеволосый кельт счастливо улыбнулся, снова раскидывая руки для объятий, голубые глаза опасно сузились. Этот засранец мало того, что ничего ему не объяснил, так ещё и устроил ему такую нервотрепку! Азирафаэль вскинул свой меч, указывая им на Кроули. — А ты попробуй забери, — мелодично пропел римлянин. Хастур сказал, что он может вызвать своего жениха на шуточный бой, и Азирафаэль решил не упускать возможности поддеть наглого зазанайку. Мужчины вокруг смешливо заулюлюкали, а Хастур с «отрядом» встали позади Азирафаэля, готовые продолжить сражение за «невесту». — Любовь моя… — золотые глаза распахнулись в восхищении. Азирафаэль был злым, взъерошенным и удивительно решительным в своём желании сразиться с ним. Строптивый огонёк в голубых глазах безумно разжигал и так горячую кровь. Кроули весело усмехнулся, приподняв свой меч. — Ты злишься? — Конечно я злюсь! — Азирафаэль едва не задохнулся от возмущения. — Я просил тебя хотя бы в день нашей свадьбы объяснить мне все нормально, засранец! Кроули заливисто захохотал, а Азирафаэль насупился, понимая, что перестаёт злиться на этого рыжего оболтуса. Но отступать было поздно. Кроули уже незаметно подходил ближе, стараясь усыпить его бдительность. — Ты наверное не знал, дорогой, — Азирафаэль намерено использовал ласковое обращение. После «дорогой» и «милый» Кроули всегда растекался влюблённой лужицей и едва не мурчал, как большой рыжий кот. — Я умею обращаться с мечом. И довольно неплохо. Так что ещё не известно, кто тут кого увезёт. — О-хо-хо! — Хастур уважительно поиграл бровями под громкое улюлюканье толпы. — Ты точно не ошибся с выбором, Кроули. Золото, а не жених. — Знаю, — тихо выдохнул кельт перед тем как броситься на выжидающего Азирафаэля. Римлянин выставил меч и послышался лязг железа. Азирафаэль и правда умел обращаться с мечом, хоть и не так искусно, как кельт. Кроули аккуратно теснил его на край поляны, и оба даже не думали сражаться всерьёз. Азирафаэль сделал обманный выпад и Кроули молниеносно выбил меч из расслабленного запястья, подпрыгивая к своему жениху. Азирафаэль испуганно охнул, когда вокруг его талии сомкнулись сильные ладони, и Кроули подхватил его на руки, счастливо скалясь. — Победил, — выдохнул он горячо. — Победил, — согласно шепнул Азирафаэль в чужие тонкие губы. И кельт был обезоружен. Кроули целовал страстно и горячо, словно стараясь своим поцелуем сказать: «Ты мой!» Гибко вылизывал своим языком чужие пухлые губы, и Азирафаэль чувствовал, как кружится его голова от переполняющих чувств. Воздуха стало катастрофически не хватать и римлянин отстранился с тихим вздохом. — Кажется, нам пора, дорогой, — Азирафаэль ласково погладил чужую впалую щеку. Кроули не удержавшись, снова быстро поцеловал сладкие губы и громко свистнул, залихватски улыбаясь. На свист, откуда ни возьмись, перед ними появился конь, угрожающе потрясая своей чёрной гривой. — Я на него не полезу, — Азирафаэль в ужасе уставился на чёрную огромную зверюгу. Конь хитро косил на него карим глазом и насмешливо всхрапывал, перебирая копытами. — Конечно полезешь, — фыркнул Кроули, подхватывая громко взвизгнувшего Азирафаэля под колени и буквально закидывая его на коня. Сам запрыгнул следом, крепко прижимая пыхтящего мужчину к своей груди одной рукой, а другой перехватывая поводья. — Пошёл! Конь красиво встал на дыбы и, под писк Азирафаэля, помчался по поляне. — Невесту крадут! — неистово завопил Хастур, потрясая мечом. — В погоню! Кроули снова громко захохотал, и это был лучший звук, что Азирафаэль слышал в своей жизни. Он так хорошо прижимал его к своей сильной груди и щекотно выдыхал на ухо, что римлянин вздрагивал каждый раз, когда длинный нос зарывался в его кудри. Все его существо заполняло чистое счастье и Азирафаэль улыбался так широко, что казалось еще немного, и он позорно расплачется у Кроули на плече. Кельт и сам с трудом держал себя в руках. Хотелось прижать Азирафаэля к себе сильно-сильно, целовать, пока не закончится воздух, и любить во всех возможных позах. Тяжело было сдержаться, и Кроули извернулся, оставляя на нежной шее горячий поцелуй. — Кроули! — мужчина щекотно вздрогнул от мокрого прикосновения. — Смотри на дорогу! — Как я могу смотреть на дорогу, когда у меня перед глазами такое сокровище, — еще один легкий укус. — Может, остановимся где-нибудь на полянке… — Даже не думай, — фыркнул Азирафаэль уворачиваясь от щекотных поцелуев. — До свадьбы ничего не получишь. — Какой жестокий маленький эльф,— улыбнулся кельт, сильнее стискивая своего нареченного в объятиях. Уже издалека послышалась веселая музыка. Дробный стук барабанов, нежные звуки флейты и залихватские мотивы губной гармошки - все сливалось в яркую мелодию, которая словно приветствовала новобрачных. Кроули проехал по всей деревне, словно давая круг почета, и не слушая тихих смущенных возмущений своего возлюбленного. Он хотел, чтобы каждый видел как прекрасен его жених. Все жители радостно приветствовали пару. Отовсюду слышались пожелания на разных языках. Детишки сновали вокруг небольшой процессии, с интересом заглядываясь на красивую пару, а старики кидали под копыта коню медные монетки, шепча под нос добрые слова. — Видишь, любовь моя, тебе здесь все рады, — Кроули ласково поцеловал взъерошенные от быстрой езды светлые кудряшки. — А ты не верил. Переживал. Все тут полюбили тебя, Азирафаэль. Ты теперь часть нашего мира. Азирафаэль и сам это видел. И едва не светился от переполняющего его счастья. Когда он только приехал, все относились к нему с опаской, даже друзья Кроули остерегались впускать римлянина в свой круг. Но после того, как Кроули объявил о помолвке и сказал, что хочет связать с Азирафаэлем свою жизнь, все поменялось. Люди приняли его и, кажется, разглядели в нем то же, что и Кроули. Неделю до свадьбы он жил у Хастура и его семьи, потому что по обычаям ему нельзя было встречаться с нареченным до свадьбы. Он узнал и искренне полюбил этих открытых, честных людей с горячими сердцами и понял, что решение сбежать из золотой римской клетки было самым верным за всю его жизнь. Здесь - его Кроули, а значит здесь - его сердце. А дальше все завертелось безумным хороводом. Азирафаэля снова забрали в дом, где его переодели в новую нарядную рубашку, а молодые незамужние девушки вплели ему в волосы венок из ярких голубых цветов. За окном слышалась громкая перебранка, и мужчина улыбался, различая насмешливый хриплый голос своего любимого, отгадывающего загадки, чтобы ему позволили войти в дом. Азирафаэль тихо фыркнул, когда услышал веселые вопли Хастура, который называл Кроули мокрой курицей и не разрешал зайти во двор без выкупа. Наконец, все тихонько вышли из комнаты, оставив взвинченного до предела мужчину одного. Шум за окном постепенно затих. Азирафаэль нервно прикусил губу в ожидании. Послышался тихий скрип половиц, и дверь в комнату медленно отворилась. В проеме стоял Кроули, в широкой черной рубашке и с собранными в косу волосами. Он пораженно застыл, глядя на своего жениха. Азирафаэль был великолепен. Такой светлый и чистый, с цветами в волосах и бесконечной любовью в глазах. Весь - только его. Золотые глаза смотрели с таким восхищением, что светловолосый мужчина смущенно зарделся, отводя взгляд. Кроули медленно подошел ближе, не отрывая взгляда от своей феи. Трепетно обнял чужое лицо ладонями, вынуждая Азирафаэля смотреть ему в глаза. -Ты прекрасен, любовь моя, - голос слишком хриплый от переполняющих чувств. - Мое сердце, моя душа и моя жизнь в твоих руках. Я - твой. -Кроули... - в голубых глазах застыли хрустальные капли. Азирафаэль потянулся за поцелуем. - Я так тебя люблю… Они целовали друг друга трепетно и невесомо, словно узнавали друг друга заново. Кроули гладил милое лицо ладонями, не смея все еще поверить в свое счастье. Казалось, стоило ему моргнуть и счастливое видение исчезнет, как игривый путевой огонек. Но Азирафаэль был настоящим. Нежным, мягким и сладким. Любящим и любимым. Кельт мягко отстранился, прижимаясь лбом ко лбу Азирафаэля. Дыхание смешивалось с чужими вздохами, а глаза светились, словно две самые прекрасные звезды на ночном небосклоне — Пойдем, — тихо шепнул Кроули в приоткрытые губы. — Я хочу, чтобы ты стал моим перед всеми богами этого мира. Он нежно перехватил чужую вздрогнувшую ладонь и уверенно повел Азирафаэля к выходу. Римлянин, казалось, светился от переполняющего его счастья и выглядел как маленькое теплое солнышко, спустившееся с небес. За дверями дома их встретили оглушающим шумом. Дети усыпали порог цветами и стояли с большими корзинами на перевес, готовясь осыпать путь новобрачных лепестками тех же цветов. Женщины наперебой голосили пронзительным традиционным кличем. Хастур не отставал от них, счастливо скалясь и выкрикивая поздравления. Азирафаэль рассмеялся, сильнее стискивая чужую ладонь в своей. Кроули повел его по дорожке, усыпанной цветами, к алтарю под деревянной аркой, перевитой омелой. Там их уже ждал высокий седовласый друид, держащий в руках длинный посох с завязанной на нем красной веревкой. Мужчины встали друг напротив друга и от сильного волнения даже дышали через раз. — Дети мои, — едва старец начал, все почтительно замолчали, внимая его словам. — Сегодня боги спустились на землю с небес, вышли из лесов и речных глубин, чтобы благословить новый союз. Два любящих сердца бьются в унисон, и небо, ветер и земля тому свидетели. Так закрепим же их души нитью жизни, и пусть священная омела благословит этих детей. Друид отвязал от посоха ритуальную веревку, читая заклинания под длинный нос. Кроули аккуратно перехватил запястья Азирафаэля, притягивая его ближе. Мужчина мелко дрожал, то ли от волнения, то ли от счастья. Кроули успокаивающе погладил нежные руки и ласково улыбнулся на чужую мягкую улыбку. Он крепко сжал ладони Азирафаэля в своих и быстро бьющееся сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда друид крепко обвязал сначала их правые ладони, а затем и левые ритуальным узлом, связывая не только их тела, но их бессмертные души. — В лунном и подлунном мире отныне вы едины, — закончил старец с улыбкой. Азирафаэль практически не дышал, глядя широко раскрытыми глазами на своего теперь уже мужа. Кроули отвечал ему таким же диким, не верящим взглядом, все сильнее стискивая его ладошки в своих. Кельт свистяще выдохнул и шагнул ближе, склоняясь над любовью всей своей жизни. — Ну вот и все, — прошептал он в чужие губы. — Навсегда? — Навсегда, — выдохнул Азирафаэль счастливо.