Everything Stays

Дома у Лиама Зейн чувствовал себя намного лучше. Он был рад, что Лиам, предложив съехаться, имел в виду именно свой дом. В нем было тепло и безопасно — днем очень светло, потому что Пейн любил панорамные окна; ночью очень темно, потому что жил он за чертой города. В нем пахло Лиамом или, может быть, это Лиам пах своим домом, но легкий запах парфюма, который Пейн наносил перед выходом на работу, казался спокойным и уютным. Сперва Зейн побаивался, что совместный быт принесет проблемы. Вынести его общество было тяжело, даже когда Малик просто приходил к какому-нибудь другу в качестве гостя или звал кого-то из приятелей к себе поиграть в приставку, но они с Лиамом быстро настроились друг на друга. Пейн не имел ничего против музыки ночью, он не кричал, когда Малик оставлял свои вещи на полу, не закатывал глаза, когда понимал, что Зейн пил молоко прямо из пакета. Кажется, он относился к Зейну, как к коту, который облюбовал его дом и теперь метил территорию. Зейн и сам ощущал себя котом. Ему нравилось ластиться лицом о протянутую ладонь Лиама; нравилось скрести диван, когда он нервничал; нравилось бежать в кухню, когда он слышал, как Пейн засыпает хлопья в миску и заливает их соком. Еще ему нравилось лежать головой на коленях Лиама, когда они вместе смотрели телевизор, и иногда он почти урчал, когда украдкой слушал, как стучит сердце Пейна. Рядом с Лиамом темные тучи беспокоили его не так сильно, и, просыпаясь по утрам, Малик чувствовал себя не измученным и опустошенным, а просто очень тяжелым. Лиам считал Зейна очаровательным. Ему нравилось смотреть, как он воровато выходит погреться на солнышке и немедленно забегает обратно в дом, если становилось слишком светло и жарко. Малик выглядел очень милым, когда пытался найти среди покупок какие-нибудь сладости. Зейн хорошо мешал коктейли. Если он что-то проливал, то горько сокрушался и называл свои руки дырявыми, если у него получалось с первого раза Зейн нахваливал себя до тех пор, пока Лиам не говорил: «Да, ты действительно лучший бармен в целом свете». Друзья не очень-то приветствовали их отношения, но Лиам считал, что и сам знает, кто ему подходит. Зейн не казался ему таким ленивым, каким его считали, и он вовсе не был надменным и наглым, хотя хотел таким казаться. Да, у него были ужасные, иногда даже очень злые шутки, но Лиаму нравилось, как Зейн смеялся, довольный своей остротой. Может, всё у них было не как у людей, может, в их чувствах друг к другу — трепетных и очень сильных — было что-то разрушающее, Лиам не мог от этого отказаться. Не мог отказаться от Зейна. Лиам заметил не сразу. Лишь когда Зейн случайно толкнул его во сне и испуганно всхлипнул. Обычно Пейн спал очень крепко, особенно во второй половине ночи, но Малик сопел совсем рядом, и Лиам хорошо чувствовал его тревожное прерывистое дыхание. Лиам коснулся головы Зейна — она была чуть влажная. Он включил лампу над головой — Зейн лежал, скрючившись, точно креветка. Его ноги беспорядочно дергались, будто он пытался убежать. – Не надо, – пробормотал он сквозь сон и заметался. – Я не виноват... Сердце Лиама сжалось. – Зейн, – тихо проговорил Пейн, погладив его по голове. – Зейн. Это просто сон, Зейн. – Не надо, – повторил Зейн, зарываясь лицом в уголок подушки. – Это не я, пожалуйста, не надо. – Зейн, – Лиам поцеловал Зейна в макушку, и Малик резко дернулся и открыл глаза. Несколько секунд он лежал на спине и тяжело дышал, пытаясь осознать, где закончился сон и началась реальность. Присутствие Лиама немного привело его в чувство. Он оттянул футболку и вытер мокрый лоб. – Боже, – проговорил Малик и настороженно посмотрел на Пейна, нависшего над ним. – Разбудил, да? Прости. – Ничего, – покачал головой Лиам и чуть взъерошил его волосы, чтобы пропустить воздух к горячей голове Зейна. – Всё в порядке? – Д-да. Прости, – Зейн посмотрел на Лиама и стянул мокрую от пота футболку, чтобы бросить её на пол. Стало немного прохладно, и он с некоторым смущением посмотрел на Пейна. – Обнять можешь? – Могу. Он крепко стиснул Зейна в руках и прижал к себе. И хотя поза была не самой удобной для сна, Зейн вскоре отключился и до утра проспал в объятиях Лиама. Пейн и сам довольно быстро заснул, разморенный теплым дыханием в свою шею. На следующую ночь Лиам снова проснулся от того, что Зейн скулил у него под боком. Его голос звучал так надрывно - Пейн никогда не слышал, чтобы Малик издавал такие звуки. Он не знал, как разбудить его помягче, поэтому сперва вытер лицо Зейна влажными салфетками, чтобы немного остудить. Зейн открыл глаза, когда Лиам почти закончил. – Опять я тебя разбудил, – сонно произнес Зейн, цепляясь за его запястье. Сонные глаза Малика выглядели виноватыми. – Я не очень хотел спать, – ответил Лиам, целуя Зейна в лоб. Он перебирал его волосы до самого утра, и хотя Зейн периодически просыпался и просил Лиама хоть немного поспать, его сон уже не был таким беспокойным. Утром Зейн очень переживал из-за того, что Лиам был немного разбитым, но Пейн привык не высыпаться. Тем не менее, Малик всё равно собрал на диване все подушки, чтобы Пейн мог хоть немного подремать во время обеда. Ему повезло, что начались выходные. Ночью они бодрствовали достаточно долго. Лиам увлеченно рылся в шкафу, а Зейн, завернувшись в одеяло, как в кокон, с любопытством наблюдал за тем, что он делает. По воодушевленному лицу Лиама было понятно, что он возлагает на свои поиски большие надежды. Наконец, Пейн вытащил на свет укулеле в прозрачном пластиковом чехле и нежно оттер пыль рукавом. – Откуда это у тебя? – засмеялся Зейн, наблюдая за тем, как Лиам освобождает инструмент из чехла и подтягивает колки. – А вот такой я загадочный, – улыбнулся Лиам. – Устраивайся поудобнее. Я спою тебе колыбельную. Чуть обескураженный Зейн послушно завозился под одеялом. Лиам влез на кровать, сел поближе и принялся медленно перебирать струны. Зейн всегда любил его голос, но ещё ни разу не слышал, чтобы Лиам пел так тихо и протяжно. У него было такое умиротворенное лицо, что Зейн, конечно, не мог не любоваться. И, разумеется, ему нравилась песня. Он не знал, почему вдруг Лиаму взбрело в голову именно это, но стало так спокойно и тепло. – Everything stays, right where you've left it, everything stays, but it still changes, – мягко протянул Лиам. – Ever so slightly, daily and nightly in little ways, when everything stays. Зейн улыбнулся и уронил голову на руку. – Песня из Adventure Time? Почему? – поинтересовался он. – Мне просто нравится, как она звучит, – ответил Лиам, убирая укулеле на ковер, и поцеловал Зейна в лоб. – Засыпай. Зейн послушно закрыл глаза. Он попытался слукавить, но сон почему-то нагрянул спустя каких-то две минуты. Голос Лиама всё ещё звучал в его голове, пока он спал. Этой ночью Зейн больше не кричал и не просыпался.