О главном. Ночью. В двух словах

             Осень — это просто…       Просто время года. Просто мостик между летом и зимой. Просто теплые вечера в холодной комнате, когда за окном тяжелеет свинцовое небо, а в груди бьется горячее сердце. Просто затихающий вздох ветерка в ветвях желтеющих деревьев. Просто яркая звезда, упавшая в лужицу на короткой дороге к дому.       Просто: все капли дождя — тебе, все осколки души — мне.       Просто частыми мелкими шагами по следам любви туда, где даже не ждут.       Что ни говори, осень — это просто.       Чимин не один час просидел на кровати, обернувшись тонким одеялом. Он тоскливо смотрел на пятна лунного света, падавшие через небольшое окошко на деревянный пол. Спать совсем не хотелось, поэтому он просто сидел и думал, сам не понимая, о чем. Мысли лезли в голову, но очень быстро забывались, и на их место приходили новые. Сменяли друг дружку, не успевая заинтересовать молодого человека.       Но то и дело в мыслях всплывал образ мужчины, которого он видел днем. Странника из далеких мест. Никто даже толком не знал, кто он такой, но все восхищались им, в душе опасаясь. И Чимин не мог прогнать те ощущения, которые у него вызывал мужчина и неожиданная встреча. Как жаль, что не удалось подойти к нему днем.       Как жаль, что ему, должно быть, снова показалось…       Устав от бессонных метаний в тесной клетке из собственных мыслей, он поплотнее закутался в тонкое одеяло, подобрав свисающие углы, опустил босые ноги на прохладный пол, решительно встал и посмотрел на стоявшую в углу лампу со свечой. В постоялом дворе было тихо-тихо, все постояльцы и работники давно спали, убаюканные нежной ночкой, поэтому его осторожных шагов, сопровождающихся дрожащими бликами огонька свечи в лампе, никто не заметил.       На лестнице всё так же пахло древесиной, было тихо, тепло и немного тесно. Чимин сосредоточенно считал ступеньки, будто это было самым важным занятием, делом всей его жизни. Хоть он и знал, что их ровно двадцать — ни больше, ни меньше. Остановившись на середине лестницы, молодой человек немного нагнулся, ставя лампу на ступеньку рядом с собой. Выпрямив спину, он тихонько вздохнул, задумчиво оглядываясь по сторонам.       Как собраться с силами, когда от волнения дрожат колени? Мысли сбивали с толку, не давая никаких ответов, а только принося с собой всё новые и новые вопросы, на которые так трудно было ответить… ведь дрожали колени.       Медленно вдохнув и выдохнув, он аккуратно спустился по оставшимся ступенькам, оставив лампу, провожавшую его своим вздрагивавшим ореолом теплого света, прошел через зал, встречавший уставших путников изо дня в день, и выбрался на крыльцо.       Опершись одной рукой на перила, а вторую прижав к груди, как от сильной боли, он судорожно вдохнул прохладный воздух, вовсе не успокоивший, а покрывший легкие инеем еще большего волнения. Ласковый осенний ветерок разочарованно срывал с деревьев самые красивые оранжевые листья, бросая их к ногам человека, развевал его короткие каштановые волосы и ободряюще касался разгоряченных плеч своими длинными и холодными пальцами, Чимин вздрагивал и ежился, но был благодарен даже за такую поддержку.       Он будто остался один во всем огромном мире, один со своими мыслями и осенним ветром.       — Куда это ты в таком виде собрался? — с насмешкой спросил чей-то голос за спиной.       Чимин вздрогнул, уронив и разбив вдребезги свое хрупкое мнимое спокойствие. Он оглянулся. Позади стоял мужчина, да, тот самый, о котором все говорили, тот самый, о котором он думал. Юнги. Грустные глаза лениво изучали звездное небо. Казалось, взгляд искал что-то, что способно разбудить остывшую душу, тронуть теплом сердце, которое уже покрылось тонкой ледяной коркой. Казалось, ничто не может нарушить его немого и даже безжизненного спокойствия, но…       — Сюда и собрался, — с вызовом ответил Чимин, неловко пытаясь хотя бы спрятать одну ногу за другую, но толку было мало. — Не спится, решил подышать свежим воздухом…       Юнги усмехнулся, подошел и встал рядом, беззастенчиво изучая случайного собеседника с ног до головы, ногам уделив особое внимание. Из травы слышался тихий стрекот кузнечиков, за забором громко храпел цепной пес, а где-то в лесу ухали совы. Люди же молча наслаждались «ночной природой», вернее — друг другом.       — Не думал, что вы остановились в этом трактире…       — И что с того?       Чимин покачал головой. Он и сам знал, что эта фраза ничего никому не дает, ничего не значит и никакого смысла не имеет. Но сказать ту, которую хотелось, он никак не решался.       — О вас много говорят…       — Пусть, людям всегда нужно кого-то обсуждать.       — Маг-коллекционер… — Чимин облизнул пересохшее губы и с легкой хрипотцой продолжил: — Это ведь вы. Верно? Вы коллекционируете чужие способности и силы?       Юнги долго не отвечал и смотрел на вершины елей, видневшиеся вдали.       — Допустим.       — В вашей коллекции, должно быть, уже много…              Он замолчал, не зная, как правильнее закончить фразу. Его мысли, до этого переполнявшие голову, вмиг исчезли, оставив наедине с пустотой. Да, он знал, как велика коллекция. И с ужасом вспоминал, что забрать у человека силу можно лишь одним способом — убив. Да, он знал, как пугающе велика коллекция, пропитанная кровью…       — Да, — улыбнулся Юнги, на мгновение прикрыв глаза. — Сегодня прохладно. Жара уже утомила за лето... и вот свежий воздух, даже дышать хочется. Верно?       — Верно, — ответил Чимин, готовый ухватиться за любую тему, лишь бы этот разговор не прерывался.       — Дышать и вдыхать жизнь... в чьи-то чувства, разжигая их и поддерживая. Не давая ветерку затушить слабый огонек, который помогает ночью не потеряться. Только бы не запретили.       Чимин внимательно смотрел на собственные руки, совершенно их не видя. Всё было так пусто... Осенний ветер пытался взбодрить его, лаская прохладой, чтобы не терялся. Но ничего не помогает, когда от волнения дрожат колени.       — Чимин, смотри... Луна просто белоснежная. Белый цвет — цвет надежды.       Сердце екнуло от звука имени. Может ли это быть случайностью?       — Как думаешь, у меня есть шансы, что мне позволят надеяться?..       — Я не совсем вас понимаю.       — Знаешь, моя надежда, она особенная, с кисло-сладким вкусом. И от нее во рту вяжет. Конечно, она безалкогольная, но от нее я пьянею лучше, чем от дорогого вина. Как думаешь, у меня есть еще шансы снова ощутить этот неповторимый вкус? Достанется ли мне еще хоть одна такая светлая ночь?.. Или я ее уже не увижу никогда?       — Юнги, — как сквозь сон услышал свой собственный голос молодой человек.       — Белоснежные, — вздохнул мужчина. — И безнадежные, видимо.       — Могу я задать вам вопрос?       — Задавай.       Осень — это просто повод собраться с силами и все изменить.       — Знаете, у меня тоже есть силы… были.       Юнги снова усмехнулся. Но в этот раз как-то невесело. Он перевел взгляд на молодого человека, ежившегося под порывами осеннего ветерка и сказал:       — Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Я помню тебя, Чимин. Я помню, ведь твои силы дали начало моей коллекции. Но я не могу объяснить, почему всё случилось именно так. Ты хочешь знать, почему остался жить… Я не знаю. Не могу объяснить, почему ты не умер, как все другие после тебя.       — Зато я могу.       Он выпрямился, впервые за эту ночь почувствовав какую-то уверенность. Юнги удивленно нахмурил брови.       Юнги и не мог знать. Юнги не понимал, что магию, живущую внутри, можно отдать и добровольно, подарить человеку, которого так сильно любишь. Юнги не знал, что после этого можно выжить, собраться с духом и много лет странствовать по миру, силясь найти того, кто получил твою магию, силясь найти того, кого так сильно любишь. Следовать тенью по пятам, хватаясь за шлейф слухов и ощущений, оставленный тем, кого так сильно любишь. И однажды почувствовать, заметив в толпе знакомое лицо, как от волнения дрожат колени.       Юнги умел забывать старых знакомых. Чимин же не сумел забыть единственную любовь.       — Я не дам тебе забыть эту луну, — прошептал он уверенно, — не дам... она будет с тобой вечно. Ведь никто не смеет запретить мечтать, ждать или надеяться.       Белоснежное одеяло, слабо шурша, медленно сползло на землю, как дымка-след той самой надежды... И Чимину было плевать, что уже завтра утром он, скорее всего, поймет, что его поиски можно продолжать вечно. Чимину было плевать, что новый хозяин его магии будет и дальше ускользать от него, живя своей жизнью. Главное — этой ночью, этой осенью, он сможет сказать то, от чего у него так бешено бьется сердце и дрожат колени. Главное — он объяснит Юнги, из-за чего и ради кого выжил когда-то…