coming to a sticky end

Парни устало передвигали ноги по выжженной земле, июньское солнце сильно пекло, из-за чего дорога казалась все невыносимее. Во рту пересохло, но воды не было. Она закончилась ещё день назад, а никаких водоемов по пути не встретилось. Душный воздух не давал глубоко вдохнуть. Все вокруг пропахло смертью, гарью и кровью. Место, которое они проходили, явно было заброшено ещё в начале катастрофы. Да не похоже, что здесь можно встретить хоть одно живое или даже мёртвое, но при этом ходячее существо, в радиусе мили. Кай постукивал ручкой о поверхность стола из светлого дерева. Время урока тянулось нестерпимо медленно и казалось бесконечным. Учительница рассказывала что-то, мало заинтересованному в ее предмете, классу. География. Хаверц бы отдал сейчас все, чтобы снова оказаться за партой в прохладном кабинете и слушать размеренную речь старушки о формах рельефа или развитой промышленности в Германии, написал бы хоть двадцать самостоятельных и контрольных работ, лишь бы не брести сейчас по пустынным улицам какого-то сгоревшего посёлка. Иногда, засыпая, он разглядывал будь то ночное небо, испачканная грязью и кровью крыша машины или же белый потолок с чудной формы люстрой, и мысленно прокручивал «день, когда все пошло не так». Думал он об этом и сейчас, уже изнывая от жары и усталости. Сначала раздались громкие крики с улицы. Скорее не так. Даже вопли. Вопли о помощи. Истошные, душераздирающие, такие, от которых холодеет на душе и кровь стынет в жилах. Учительница, хоть и сама насторожилась, безуспешно пыталась вновь усадить за парты, повскакивавших со своих мест и прильнувших к окнам, учеников. Она убеждала их в том, что ничего страшного не произошло и произойти точно не могло, но всем, конечно же, было на неё плевать. Затем включилась сирена. Оглушающая. Пронзительная. Все коридоры вмиг заполнились до смерти напуганными учениками, подгоняемыми нервными преподавателями, которые тщетно пытались загнать их в просторный актовый зал. Эдакое «безопасное место», как они думали. В суматохе кто-то схватил парня за рукав. Тот попытался вырваться, но державший оказался сильнее. Вскоре, как пробка из бутылки шампанского, Кай вылетел из потока и впечатался спиной в холодную дверцу школьного шкафчика темно-синего цвета. На него взволнованно смотрел миловидный блондин из параллельного класса. — Здесь нельзя оставаться, — покачал головой последний. — Идём, — кивнул в сторону столовой. Хаверцу было страшно. Очень страшно. Голова затуманена, перед глазами будто пелена, а в ушах гудело. Потому он, недолго думая, сделал в точности так, как сказал малознакомый мальчишка — пошёл следом. В столовой было пусто. Несколько стульев валялись на полу, рюкзаки брошены здесь же. Кай молча стоял, как парализованный, рассматривая впопыхах брошенные вещи, в то время, как Брандт поспешно складывал в не особо большой школьный рюкзак содержимое холодильников. — Эй, не стой столбом! Поищи, вдруг найдёшь в сумках что-то полезное. Но Кай продолжал смотреть на парня рассеянным, пустым взглядом: — Но как я могу взять чужое? Это кража, ты так не думаешь? — Я вот не пойму, — Юлиан закусив губу, саркастично улыбнулся, и бросив своё занятие приблизился к Каю, — Ты действительно не понимаешь, что тут происходит? В ответ на что, Хаверц лишь отрицательно покачал головой. — Сейчас времени нет, объясню позже. Пока просто положись на меня и обещаю, до заката ты доживешь. После этих слов Брандт сам опустился на корточки и начал бесцеремонно копаться в оставленных вещах: что-то он отбрасывал в сторону, что-то раскладывал по карманам. — Вот это да! Возьми, — юноша протянул Каю перочинный ножик. — Если нам придётся защищаться. — Но от кого? — Боже… — юноша закатил глаза, — Зомби, ходячие мертвецы… Ни за что не поверю, что ни разу о них не слышал. — Но ведь это невозможно… Их не существует! — Оглядись вокруг. Что напоминает? Да это же чёртов зомби-апокалипсис! Осознание пришло к Хаверцу не сразу, такой нереальный казалась ему разгадка происходящего. Но времени на раздумья не было, теперь он это понимал все яснее. Последний раз окинув взглядом столовую родной школы, Кай повернулся к Юлиану, манящему его за собой, к окну, на улицу и поспешил следом. «Добро пожаловать в новый мир», — буркнул он себе под нос, перелезая через невысокий школьный забор. — Ты действительно думал, что они выживут? — удивленно подняв бровь, спросил вечером того же дня доселе незнакомый Хаверцу спаситель, грея над, потрескивающим костром, руки. — Спасибо, — лишь тихо вымолвил Хаверц. Это было первым словом, сказанным им. — Что спас меня утром, — добавил он. — Я, кстати, Кай, — протянул парень руку, глядя на лицо спутника, слабо освещаемое пламенем, и с интересом рассматривая его. — Знаю. Я Юлиан, — пожал протягиваемую руку с длинными тощими пальцами последний. В реальность Хаверца вернул хрипящий звук, издаваемый Брандтом, которого юноша уже почти нёс на спине. У него был жар. Сильный. Очень сильный жар. — Я не могу, — проговорил он лишь одними пересохшими губами. Сердце Кая забилось в бешеном ритме. Он приложил дрожащую руку ко лбу спутника и тотчас же отдёрнул, почувствовав насколько горячим тот был. — Оставь меня… — эти слова стоили Июлю не только физических, но и моральных усилий. — Нет! Нет! Нет! — умоляющие затараторил Кай со слезами на глазах. — Ты ведь знаешь, — он усадил Юлиана под обгоревшее дерево, ласково проводя по его раскалённой щеке. — Я не брошу тебя. Никогда-никогда, — слёзы отчаяния выступили на его глазах. Хаверц был скорее реалистом, а потому понимал, что не стоит надеяться на волшебное исцеление. Друга не спасти. Рана на голени болела нестерпимо, и ткань темно-серой футболки, которой Кай в спешке перевязал укус, была почти полностью пропитана кровью. — Нет… Нет… Нет… Не может быть, — старался он сам поверить в свои слова. — Прошу, не покидай меня, — неконтролируемый поток слез лился из его глаз. Юлиан постарался улыбнуться, но вышло, честно говоря, плохо. Больше походило на, если бы его лицо свела судорога. Поморщившись от боли, пронизывающей каждую клетку его тела, он указал на, украшавший его широкую шею, кулон в виде небольшого шмеленка. Парень будто хотел сказать «забери себе», но не смог даже и рта открыть. Выполнив эту немую просьбу, Кай снял серебряную цепочку и крепко зажал в кулаке. — Я всегда буду с тобой. Всегда, — выдавил из себя раненый, закашлявшись в конце речи и обхватывая ладони друга. Было понятно, эта фраза стоила Брандту огромных усилий. — Я люблю тебя, Юлиан! Очень сильно люблю. Сердце болезненно сжималось и, казалось, готово было разорваться на миллионы маленьких кусочков. Возможно, такой исход вполне устроил бы Хаверца. Может быть, так он снова смог бы быть вместе с этим улыбчивым, заботливым парнем, которым так дорожил и которого так и не смог уберечь. — И я тебя, — легонько коснулся Юлиан губ любимого. — Пообещай мне выжить, пожалуйста… Парни были знакомы всего ничего, но этого времени хватило, чтобы между ними зародилась не только прочная дружба, но и нечто большее. Казалось, что эти двое знали друг друга всю жизнь. — Обещаю, — поклялся в ответ он, задыхаясь от горючих слез. А как иначе? Парень не мог не выполнить последнюю просьбу любимого. — Ты помнишь, о чем мы договаривались? — Юлиан из последних сил дёрнул его за рукав футболки. Кай помнил. Очень хорошо помнил. Ведь это было его предложением, на которое друг, недолго думая, ответил согласием. «Если одного из нас укусят, второй должен будет закончить его мучения. Быстро. Безболезненно» Вздрагивая всем телом, так называемый, исполнитель смертного приговора без права на апелляцию, достал из походного рюкзака тяжелый пистолет. Вес его приумножался в сотню раз лишь от мысли, что вскоре это оружие придётся направить на возлюбленного. Это оружие Юлиан нашёл пару дней назад в заброшенном и полуразрушенном супермаркете. И решив, что нечто подобное может оказаться полезным — взял, долго не раздумывая. — Заряжен? Черт возьми, как же сердцу хотелось, чтобы это оказалось не так! Но разум, говоривший, что это лучший из исходов, ожидающих Юлиана, все же взял верх. Юноша сглотнул, будучи абсолютно уверенным, что сегодня явно не его день. — Да, — кивнул в ответ молодой человек. — Полная обойма. — Прости меня, Кай. Прости… — За что? — Я не должен был оставлять тебя одного в этом ужасном мире! Не должен был бросать в этом Аду! — последнее слово вышло хриплым и совсем тихим, Юлиан схватился за саднящее горло. Он будто пытался откашляться, но не выходило. — Виноват не ты, а обстоятельства, — парень попытался успокоить друга, облегчить его страдания. Руки Юлиана прошибла мелкая дрожь, она становилась все сильнее, но вот, вновь безвольно упала на сухую землю, как ни в чем ни бывало. — Сделай это… Сделай! Кай! — парню не хватало воздуха, поэтому он судорожно хватал его ртом, как аквариумная рыбка. — Прощай… Металлическое дуло коснулось горячей кожи. Кай зажмурился и… «Не нужно колебаться. Особенно не сейчас! Юлиан в таком состоянии, что может обратиться в любую минуту», — Хаверц попытался унять дрожь в руке, но безуспешно. Открыв глаза, он взглянул на друга: тот измученно улыбнулся и прикрыл тяжёлые веки. «Неужто умер?», — промелькнуло в мыслях юноши. Первым порывом было крепко обнять и, бросившись на широкую грудь, пуститься в плач. Но нет. Живот Брандта то и дело, слегка вздымался — дыхание было. Кай вытер слёзы тыльной стороной ладони и сжал пистолет крепче, заметив, что рука, в которой он держал оружие, уже сильно вспотела. «Сейчас или никогда», — закусил губу парень и нажал на спусковой крючок. Громкий звук выстрела разрезал тишину, до этого прерываемую лишь громкими всхлипываниями Хаверца. Последний с ужасом уставился на бездыханное тело, а позже на свои руки — все в брызгах от крови возлюбленного. Но это почему-то не вызывало у подростка омерзения. В этот момент его сердце, будто плотно сжали в кулак, блокируя все эмоции кроме невыносимой боли: мучительной, безжалостной. Ему захотелось закричать во все горло, но было нельзя. Конечно, нельзя. Иначе Кай сильно упростит ходячим тварям задачу, созывая их тем самым на ужин. Он вновь устремил полные слез глаза на Юлиана: на его светлые, мокрые от пота пряди, прилипшие ко лбу, на небесно-голубые глаза и мешочки под ними. Нет, последние нисколько не уродовали парня. Наоборот, придавали ему некоторый шарм. Да, конечно Хаверц понимал, что все сделал правильно, но на душе скреблись кошки. «А что если можно было поступить иначе? А если есть лекарство?» Нет. Он прекрасно знал ответ на свои вопросы. другого выхода не было. Кай упал на колени перед другом. Быстрая смерть. Раз и все. Что с его душой теперь? Обрела ли она наконец покой? Хаверц сильно сжал крупные пальцы Брандта, стараясь не поднимать взгляд выше — на пробитый пулей череп. Он не мог поверить, что этого солнечного человечка больше с ним нет… Не мог! Не хотел! — Очнись же! Очнись! — юноша все не переставал кричать: душераздирающе, срывая голос. Слёзы, срываясь с кончика носа, капали на окровавленное лицо Юлиана. Вдали послышался хриплый рёв — приближались ходячие. — Ну вот и все. Мне пора, — Кай последний раз нежно провёл рукой по щеке любимого и пустился бежать: так быстро, как только мог, не оглядываясь назад. Смутно знакомая мелодия из, найденного на чьем-то чердаке граммофона, громкий хохот возлюбленного, вселяющий в Кая уверенность. Рядом с ним Хаверц чувствовал себя защищённым. Рядом с ним он терял счёт времени, готовый вечно разглядывать эти озорные глаза, румяные щёки, пухлые губы… Готов был вечно слушать этот заливистый смех. Теперь он больше никогда его не услышит. Никогда. — Закрой глаза и вытяни руки вперёд, — лукаво прошептал Юле. Недоверчиво на него покосившись, Кай все-таки сделал так, как просил друг. Подушечками пальцев он нащупал что-то мягкое, будто пушистое и рассмеялся. — Рр, — зарычал Юлиан, щекоча Хаверца и, протягивая ему мягкую игрушку — льва. Кай достал плюшевое животное из рюкзака и крепко обнял. Так, как хотел бы сейчас обнять Юлиана. Но больше он никогда не сможет это сделать. Никогда. Крик. Громкий. Оглушающий. Разрезающий тишину, словно ножом. Юлиан рванулся туда, откуда он доносился. — Помоги, — скрипя зубами от напряжения, бросил зовущий, уже с трудом удерживающий длинную железную трубу между зубов ходячего. Тогда парням впервые довелось увидеть одного из них так близко: одежда мертвеца была изорвана, кожа невероятно бледная, потрескивающаяся, черные зубы, губы с застывшей на них кровью. Но главное запах! Мерзкий, тошнотворно-сладкий. Кай уже почти выбился из сил, когда раздался выстрел. Пуля попала точно в затылок ходячего. Хаверц с омерзением откинул от себя трубу вместе с трупом, с благодарностью посмотрев на своего спасителя и, уж было кинувшись к нему, чтобы заключить в объятиях. Но последний его остановил, прислушиваясь: — Эй, ты слышишь это? — Что? — навострил уши в свою очередь Кай. Его глаза в ту же секунду округлились, точно два блюдца: — Черт! Бежим! Пара пулей выскочила из заброшенной кофейни в стиле девяностых, заворачивая за угол. Но вот незадача! Здесь возвышалось металлическое ограждение: не очень высокое, с мелкой решеткой. Пути назад не было. Навстречу, содрогаясь в конвульсиях и что-то рыча, надвигалось полчище мертвецов. — Дьявол! — выругался Юлиан. — Полезай, я прикрою. Хаверц всегда верил каждому слову Брандта. Всегда полагался на этого моментами забавного и легкомысленного, а иногда очень серьёзного и собранного молодого человека. Так что, и на этот раз не стал перечить, карабкаясь наверх. Это было не так уж легко, ноги начинали соскальзывать, все усугубляли нервы, но Кай сумел. Выстрел. Один ходячий повалился на землю, словно тяжёлый мешок с мукой, увлекая за собой ещё двоих. Выстрел в грудь. Четвёртый пошатнулся, но продолжил преследование. К нему присоединилась ещё дюжина, наверняка услышавшая громкий звук. Когда Юлиан находился уже достаточно высоко над землей, готовый вот-вот спрыгнуть к Каю, невыносимая боль вдруг свела голень. Инстинктивно пнув мертвеца ногой, отцепляя, Брандт повалился на холодную твёрдую землю, судорожно дёргая вверх неподдающуюся штанину. Ласково убирая его пальцы, Хаверц, дрожащими руками, сделал это сам, с ужасом рассматривая след от зубов на светлой коже друга. В тот день Юлиан впервые столкнулся с ходячими лицом к лицу. Но больше ему это не предстоит. Никогда.