Магия призвана служить людям, а не править ими. Злы и испорчены те, Кто принял дар его И обратил против детей Его. Да будут названы они Малефикары, проклятые. Да не найдут они покоя в мире И за его пределами. Песнь Преображений 1:2
Небо было серым и мрачным, тяжёлые свинцовые облака замерли над городом в ожидании, не спеша проливаться так необходимым сейчас дождём над заревом пожара. Город был охвачен пламенем и яростью, раздуваемой чёрными человеческими сердцами, которым неведомо милосердие. Солнце спрятало свой взор от ужаса, что царил на улицах города, и даже шальной проказник ветер как-то притих, не давая языкам пламени слишком быстро перекидываться на соседние здания. Однако огонь разросся так сильно, что в помощи ветра уже не нуждался, живя собственной жизнью, он то взмывал вверх оранжевыми вспышками, то стелился по земле голубым туманом, пожирая все на своем пути, оставляя за собой лишь чёрные осколки, пепел и клубы серого дыма, которым невозможно было дышать. Она стояла на коленях на площади, в городе, залитым реками крови. С высоты птичьего полета на неё осуждающе взирали безжизненные глаза статуи давно сгинувшего в вехах истории героя, серого стража, восседающего верхом на величественном грифоне. Словно в насмешку над ним в фонтане рядом лежал человек, в груди его зияла огромная дыра, кровь из которой стекала в воду, окрашивая её в красный, люди бежали мимо, не обращая на мёртвого никакого внимания. Царил полнейший хаос и суматоха, отовсюду доносились крики, стоны, ругань, плач и топот ног. Где-то тихим шепотом раздавались молитвы, но молитвы не могли никого спасти, Создатель был глух к просьбам и мольбам. Они бежали, преследуемые безумными монстрами, Одержимыми, извращенной человеческой плотью, демонами во плоти, где от мага, поддавшегося им уже не оставалось ничего человеческого. Люди спасали свои жизни. Маг закашлялась, наглотавшись дыма, она не хотела, не хотела, не хотела становиться такой же. Одержимость хуже смерти, уж лучше перерезать себе глотку, чем стать одной из них, поддаться демону, потерять себя навсегда. — Всё это безумие, всех этих смертей не должно было случиться! Всё должно было быть не так, Андрасте, что мы наделали, что Он наделал… По щекам девушки начали бежать слезы, оставляя чистые дорожки на грязном, пыльном, запачканном сажей молодом лице. Руки сжались в кулаки, ногти со всей силы впивались в ладони, оставляя ощутимые следы, однако утешения это не приносило. В голове снова возник образ Одержимого, тело девушки стало ощутимо подрагивать, страх цепкими липкими пальцами впился в спину, живот и грудь, множась и расползаясь, захватывая и подчиняя её тело себе. Маг была выжата досуха, нервы сдавали и держались буквально на волоске, мозг отказывался здраво воспринимать то, что происходило вокруг, иначе она точно уже потеряла бы рассудок. Глаза были широко распахнуты, рот приоткрыт, все казалось нереальным, подернутым дымкой и происходило словно в замедленной съемке. Дыхательные упражнения не помогали, она не могла пошевелиться. Вот, совсем рядом с ней пробежал молодой парнишка, маг знала его, видела пару раз в Круге, ей хотелось закричать и попросить его о помощи, но изо рта вырвался только едва слышимый хрип. Не успело пройти и минуты, как тут же, следом за ним появился храмовник. Мужчина был в полном снаряжение, тяжёлые доспехи бряцали при каждом его шаге, на фоне пожара отполированный до блеска знак принадлежности к Церкви на груди словно полыхал праведным огнём, казался живым и извивающимся, насмехающимся над ней. В латной перчатке был зажат меч, пламя играло бликами на его лезвии, а голову закрывал шлем со стальными крыльями, поэтому точно нельзя было сказать, видела ли она его раньше в Круге или нет. Сквозь шлем можно было видеть лишь глаза — карие, решительные, пугающие, настроенные убивать. Всё казалось произошло слишком быстро, буквально за доли секунды. Он поднял руку, занес меч для сильного и точного удара. Парень, конечно, слышал его, идущего по пятам, бежать было бесполезно и маг остановился, обернулся и попытался сделать хоть что-то, чтобы спасти свою жизнь: свел руки вместе, пытаясь быстро скастовать заклинание, но не успел. Клинок мгновенно свистнул в воздухе и оказался у шеи бедного парнишки, мгновение и его глаза остекленели, шокированные, зрачки застыли, расширенные от ужаса и осознания неминуемой гибели… Голова покатилась с плеч, мимо неё, к ногам храмовника, который даже не обратил на это внимание, из шеи брызнула кровь, окрашивая красным все вокруг, запачкивая ноги статуи и попадая на неё. Мужчина быстрым движением вытер клинок об мантию упавшего, уже безжизненного, тела и быстрыми шагами отправился дальше, не удосужив девушку даже взглядом, словно её вообще не существовало, как будто она была для него тенью, безликим призраком в обожженной мантии, окропленной свежими струями алой крови. Он только что убил человека, ни в чем не повинного юношу, спасающего свою жизнь от этого безумия, не Одержимого. Просто убил, потому что он был магом, а значит априори угрозой, независимо от обстоятельств. Это было несправедливо. Злость обуяла девушку. — И эти люди смеют что-то говорить о прощении Создателем! Они не заслуживают этого прощения! Ублюдки! Вместе с яростью, к ней вернулся и голос. Однако, сил, физических сил, чтобы подняться у девушки не было. Это было последней каплей, когда осознание всего происходящего вдруг накатило на неё волной, когда всё стало таким ясным и четким, когда пришло понимание всей ситуации, маг взвыла, из горла вырвался рык и ей оставалось сделалать только одно, обратиться к силе, к магии, живущей в ней. Внутри всё кипело, от ярости, злости, отчаяния, печали и потери, реальность стала плыть и появились голоса, до тех пор молчавшие в Тени, алчные, жадные до ее тела, голодные, тянущие свои когти демоны. Они нашептывали разные вещи, обещали силу и исполнение желаний, один из них выделялся больше всего: низкий, немного хрипловатый, злобный: — Посмотри, что они сделали! О-о-о, не отворачивай своего взгляда, дитя. Смотри, широко открыв глаза. Перед взором появились многочисленные трупы: проткнутые мечом, без конечностей, обожженные, залитые кровью, некоторые с выпотрошенными внутренностями, дети, старики, мужчины и женщины всех мастей. За их спинами вырисовались воины в латных доспехах с фанатично горящим огнём в глазах и полыхающими, слепящим пламенем символами Церкви, с занесенными мечами над головой. — Внимай. Злись. Прими эту ярость, прими меня, о дааа… я дам тебе силу отомстить, я дам тебе силу постоять за себя… ты обретешь могущество, которого ты заслуживаешь! Он тихо и вкрадчиво шептал на ухо, не останавливаясь, а перед глазами продолжали мелькать картинки всего чего она лишалась, всего, что она потеряла: свобода, свежий воздух и развивающиеся на ветру волосы, бег под дождем, заливистый смех, улыбающиеся друзья, родители, со стоящими в глазах слезами… И вот он Круг, заточение, бесконечные занятия, общие спальни, мрачные храмовники, следящие за каждым шагом, пыльные книги в обширном зале, молния, срывающаяся с рук. Новые друзья, новая семья и самое последнее, скрытое в глубине души, в самых её дебрях: образ, смазанный, расплывчатый, отдающий болью и тоскою в груди, в сердце. Образ, который не хотелось отпускать и одновременно с этим который хотелось выбросить из памяти и сжечь до угольков, до чёрной, ничего не значащей пустоты. А затем снова горящий город, бесконечные смерти, Одержимые, пробежавший парнишка, храмовник с решительными карими глазами, свист меча, кровь… Отчаяние и ярость подступили новой волной, еще более сильные, чем прежде, захлёстывая девушку с головой, принимая в свои объятия. Демон, довольный, скалился где-то рядом, предвкушая новую жертву, новое тело, поглощенная чувствами маг уже не замечала этого, он потерял значение, всё потеряло смысл. И вот уже небольшой серебристый нож с красивой гравировкой и изящной рукояткой медленно тянется к запястью: пара надрезов, небольшое количество крови и свобода, она снова будет свободна, ее больше не будут мучать кошмары, к черту правила, к черту запреты, соблазн был слишком велик… И плевать было на цену этого, плевать на риск и опасность, вся ее душа жаждала этого, вся ее душа полыхала огнем и только крошечный мизерный кусочек, тот самый, где засел образ, стертый и расплывчатый, но застывший в памяти, горел бледным печальным нежным светом. Рядом послышался мягкий, убаюкивающий, нежный голос, протягивающий к магу руки, теплые и уютные, как объятия матери: — Не сегодня, дитя… Второй голос, злой, дикий, хриплый и низкий яростно взвыл, протягивая свои чёрные острые когти. — Уйди, дух! Она моя! Не мешай мне! Казалось, сейчас должна произойти схватка, еще одно сражение, в котором сущности покромсают друг друга и оставят ее в покое, пока меч храмовника, яростного служителя Церкви, не оборвет ее жизнь, но была только тишина, мягкая и убаюкивающая, а потом была нежная бледная вспышка… светлая грусть и девушка потеряла сознание… Топот сотни ног, они мельтешили, кружили, пробегали мимо, никто не обращал внимание на лежащее тело рядом с другим, покрытое запекшейся кровью. Прошли часы и все затихло, загремел гром и свинцовые тучи наконец-то выпустили на волю благодатный ливень, тушивший оставшиеся пожары, оставляя от зданий чёрные остовы не поглощенного пламенем дерева. Тяжелые капли падали на тело, смывая кровь, грязь и пепел, однако, телу было все равно, что с ним происходит, девушка не приходила в себя и, кажется, уже не собиралась. Рядом послышались шаги, легкие, едва издающие звуки и послышались незнакомые голоса: — Еще два трупа, сэр! Молодой человек в кожаной броне и закутанный в плащ обращался к суровому мужчине, на подбородке которого красовался застаревший рубец. — Слишком много для этого дня. Уносите, в общую могилу… Он махнул свободной рукой, осматривая площадь, в другой его руке был зажат пожелтевший пергамент с сургучной красной печатью. — Есть, сэр! Юноша стал исполнять данный приказ. Мягкие ладони коснулись тела девушки, они были в перчатках, но в мягких, из кожи, не латные, как у храмовников. Она рефлекторно дернула рукой, но все еще пребывала во сне, в Тени, дыхание было настолько слабым, что почти не прослеживалось. Мужчина встрепенулся: — Сэр, тут девушка, судя по мантии маг, живая! — Ха, выжившая, вот как? Он осмотрел её с головы до ног. — Что прикажете делать? — В повозку и в лагерь, позовите лекаря, я желаю знать, что тут произошло. Зеленые глаза загорелись решимостью. — Будет исполнено! Она лежала на мягкой кровати, в чистой одежде, без сознания, в неизвестности…Часть 1
9 февраля 2021 г. в 21:01