***
— Джордж… Джордж, давай скорее! Сколько можно ждать? Такой родной голос, который в данный момент звучит так тихо. Но это только в начале, пока осознание ситуации не просыпается, заставляя потихоньку выныривать на просторы реальности. И первой реакцией становится негодование, что потревожили покой, а затем приходит осознание того, кто же этому виновник. Фред стоит около кровати Джорджа и нетерпеливо оглядывается по сторонам, и Джордж прекрасно его понимает. Просто еще не до конца проснулся, чтобы полностью оценить и поддержать его состояние. Последние две недели они только и занимались нужным, по их мнению, вредительством Филча и всего с ним связанного. Джордж даже отмечал каждый день, чтобы точно знать, сколько времени займет очередная ночная вылазка в стенах родного замка. Все лишь для того, чтобы наутро можно было наблюдать за тем, как бурый от ярости Филч вычищает свой маленький кабинет от портативного болота. Но ведь это Уизли. В глазах юношей это определённо стоит того. — Да-да, сейчас. — В тусклом свете от палочки Фреда можно заметить, как что-то еще бесформенное елозит под одеялом, но очень даже быстро принимает вид младшего близнеца — еще определенно сонного, но, конечно же, готового к новым выходкам, которые будут вспоминать еще много лет после их выпуска. — Мерлинова борода, Джордж. Мы же весь вечер к этому готовились, как ты мог уснуть? — Пусть и звучит это, как упрёк, но они оба прекрасно знают, что это лишь лёгкая доля сарказма, прикрытая весёлой улыбкой на лице старшего близнеца. Фред не злится, он никогда не стал бы злиться на своего брата. И Джордж это знает, поэтому лишь с такой же озорной улыбкой закатывает глаза, а затем подносит палец к губам, чтобы никто не услышал. — Нет, ну серьезно. Это ты тише, шуршишь тут, как соплохвост в посудной лавке. Вдруг нас заметят? Смешно, Фреду просто не терпится, ведь никто на курсе не помешает им в очередной раз вызвать смех у каждого, кому посчастливится оказаться рядом с местом происшествия с утра. Именно поэтому Джордж лишь пожимает плечами и, уже полностью одетый, подходит к брату, почти что снисходительно опуская ладонь на его плечо. — Спокойнее, братец. Нам никто не помешает. Обещаю.***
Быть может, у близнецов своя магия, а может, догадка или же само обещание Джорджа спасает их от того, что их заметят. Правда, Фред упорно твердит, что без Карты Мародеров их бы уже давно застали врасплох и скормили бы им то самое болото, на что Джордж лишь звонко смеётся, уклоняясь от рук брата, который пытается его утихомирить. Старший Уизли все же успешно завершает свою попытку, когда на карте появляется имя Люпина, и быстро, но тихо запихивает брата за ближайшую колонну. — Nox, — тихо, едва слышно произносит Фред и закрывает Джорджа рукой, будто бы защищая. Старший близнец всегда был таким. Всегда ставил безопасность своего брата на первое место, даже во вред себе, если понадобится. Такой грех был и у Джорджа. Как можно позволить кому-то рисковать ради себя? Особенно своему собственному брату. Ведь они одно целое и через все должны пройти вместе. Никаких исключений. Кажется, что юноши даже дыхания задерживают, пока профессор Люпин проходит мимо. Совсем тихо Фред недовольно ворчит по поводу того, что тому не спится, а Джордж лишь с улыбкой провожает профессора. — Чтобы ты без меня делал, Джордж? А? А я тебе скажу, пил бы чай в компании Амбридж и Филча. Розовый, противный чай. — Младший близнец лишь в очередной раз закатывает глаза, совершенно не скрывая этого от Фреда, за что сразу же получает лёгкий щелчок по носу и взрыв негодования во взгляде со своей стороны. — Я бы определённо пропал без тебя. — Сначала лёгкий сарказм, а затем на мгновение лицо младшего близнеца становится серьёзным. Фред это видит, но интерпретирует по-своему и уже сам срывается на смех. Такой особенный и выразительный смех, какой может быть только у него. И младший близнец почти уверен, что их можно различить за секунды только по этим нотам. Уверен, что он не может также заразительно увлекать за собой в хорошее настроение. Но Джорджу это лишь в радость, ведь он видит в брате пример и изящество в подобных мелочах. Он всегда готов разделить весёлое настроение близнеца.***
— Готово. Последний штрих. Близнецы осторожно устанавливают последнее болото прямо у входа в кабинет, а затем быстро закрывают дверь, чтобы не спровоцировать свою вредилку раньше времени. На лицах юношей сияют до безобразия счастливые улыбки. И, кажется, как ведь мало нужно для счастья. Всего лишь портативное болото, точнее несколько «порций». И правильное время, точнее место. Вот только глаза Джорджа загораются с новой силой. По-особому, как только им двоим удается. Фред не спрашивает, уже понимает, к чему это ведёт. С интересом облокачивается спиной о стену и изредка поглядывает на карту. Младший близнец в свою очередь достает последнее болото, которое затерялось в мешке и на самом деле было лишним, ведь места в кабинете Филча немного. Особенно теперь. — А ведь одно осталось. Заглянем к нашему любимому зельевару? Фред немного хмурится, лишь самую малость. Все же не хочет испытывать судьбу. Но замечая этот особый огонёк в глазах близнеца, сам же им заряжается. Как тут устоять?***
— Джордж, нам пора. — Фред осторожно кладёт ладонь на плечо брата, будто бы намекая на то, что всему свое время. Его глаза светятся под блеском луны и словно проникают в душу. Вот только Джордж ещё не готов. Он уверенно задирает голову и встречается взглядом со своим близнецом. — Подожди, еще немного. Есть еще одно место. Давай просто немного отдохнем? И Фред не спорит. Возможно, понимает. Каждой проделке нужен лимит. Их настал сейчас, а вот отдыха им никогда не будет достаточно. Особенно, когда они вместе. По пути они прячутся за колонну, наблюдая за Дамблдором, который вальяжно расхаживает перед Выручай-комнатой и что-то совсем тихо бормочет себе под нос. Это забавно, правда не настолько, чтобы стоять здесь вечность, поэтому тихо-тихо они покидают свое укрытие по пути к астрономической башне. Старший близнец немного отстаёт, вглядываясь в эту несчастную карту, и лишь немного хмурится, оглядываясь по сторонам. Джордж улыбается и берет близнеца за руку, чтобы отвлечь. На секунду он прикрывает глаза, сжимая ладонь брата в своей, а затем уверенно идет в назначенное место, утаскивая юношу за собой. На улице прохладно, вот только парни этого очевидно не замечают. Их это просто не заботит. Пусть на улице и бродит холодок, но свежий воздух всегда имеет привкус свободы. И тишина не кажется странной или чужой, она умиротворяет до момента, пока Фред не задаёт вечный роковой вопрос. — Ты вновь это делаешь, да? Джордж жмурится и немного открывает рот, будто бы собирается что-то сказать, но лишь тихо вздыхает. Он знал, что это придет. Всегда приходит. Некоторое время они просто молчат. Фред смотрит на близнеца, а тот в ответ рассматривает небо, будто бы желая оттянуть момент. Но ведь убежать нельзя, и Джордж это понимает. Слишком хорошо. — Что выдало меня на этот раз? Фред грустно улыбается, подтверждая свою теорию, а затем проходит к маленькому балкону и опирается руками на перила, оглядываясь во тьму. Он не смотрит в определённую точку, его взгляд бегает туда-сюда. Будто бы ему еще сложно понять. — Карта. Там нет имен, они появляются по пути. Как по заказу. Младший близнец тихо хмыкает и повторяет движения старшего. Вроде даже смотрит в ту же точку, что и Фред, под конец, когда тот успокаивается. Конечно, как по заказу. Как обычно. Как он захочет. — Помнишь нашу последнюю ночь? — Я помню все, что ты дашь мне помнить. — Слишком механически, и даже родное лицо не спасает от этого холодного ощущения. Джордж резко выдыхает от подобного ответа и сжимает пальцами металл. Да, он в курсе. — Мы также стояли здесь, наблюдали. Помнишь предвкушение? Не повторяй свой ответ. Мне нужно ощущение того, что все это реально. Помнишь? Осознание того, что осталось еще совсем немного. Часы, минуты, мгновения до счастья и свободы? Я все помню, Фред. Я помню каждое мгновение. Я помню, как стоял здесь с тобой, ожидая, что скоро у нас будет то, о чем мы всегда мечтали. Я помню, как слезы матери срывались на крик, пока отец пытался закрыть ее лицо от этой картины. От того, что ты лежишь там, где не должен. Где просто не мог быть. Но ты был там. Лежал среди падших. Мерлин, какое глупое слово — падшие… — Уизли облизнул дрогнувшие губы, на секунду поморщившись, будто буквы оказались противно-горькими на вкус. — Я всегда думаю о падении. Но ведь ты должен подняться, если упал. Мы всегда поднимались вместе. Но… Может это и имеет смысл, в ту ночь я пал вместе с тобой. Я до сих пор не смог подняться. Младший близнец плотно закрывает глаза, чтобы сдержать совершенно непрошенные слезы и тихо шепчет под нос свое желание. И вот этот момент, где настолько похожие близнецы уже различимы. У Джорджа уже не те рыжие волосы. Черные пряди выглядят так нелепо, так неправильно. Будто бы забирают все, что делало Джорджа — Джорджем. Или же это случилось задолго до покраски волос. Всего лишь последствие. Фред молчит, конечно… Что он может сказать? Все, что придет в голову Джорджа, ведь это его сценарий. Все здесь — его сценарий. Поэтому сейчас Фред молчит, не смотрит на него в ужасе. Смотрит с пониманием и тоской. Такой знакомой самому Джорджу. После смерти брата он не стал прежним. Не бегал с забавами, как ребенок, не находил радость, где всегда видел ее ранее. Война меняет всех. Смерть меняет всех. Вот только младший близнец испытал на себе все стадии изменения. Это необратимо. От этого нет лекарства. Так говорят все. Но Джордж нашел. — Ты слышал про шифтинг? — Джордж… Я знаю все, что знаешь ты. — Очередной лёгкий удар, но младший близнец игнорирует. Упрямо сжимает на секунду губы, а затем все же продолжает, будто бы ничего и не случилось. — Шифтинг — это урезанная версия техник для практики осознанных сновидений. Конечно, ты знаешь. Если я пущу тебя дальше, то ты сможешь рассказать мне все, чего сам видеть не мог. Но… дело ведь не в том, что ты здесь из-за этого. Фред, ты здесь. Вот в чем дело. Ты спрашиваешь, делаю ли я это вновь. И я знаю, что спрашиваешь не ты, а мое подсознание. Понимаю, что это неправильно — возвращаться каждую ночь к своему мертвому брату, чтобы хоть на мгновение почувствовать радость, которая погибла вместе с тобой. Я не глупец. Но это лучше, чем существовать. Не жить, а именно существовать. Иногда мне кажется, что я мертв. Что моя жизнь оборвалась 2 мая 1998 года. И знаешь… — Джордж, не надо. Предостережение подсознания, подпитанное знакомым голосом. Подло. Нет, не подло. Честно, но Джорджу сейчас все равно. Ему не нужен здравый смысл и эта бесконечная тоска с одиночеством в глазах Фреда. Ему нужно выговориться. Нужно быть услышанным. — Я думаю, что так было бы лучше. Часть меня мертва, вторая часть там с тобой. Так почему же я здесь? Фред ничего не отвечает — а что здесь ответить? Пусть это все нереально, но младшему близнецу этого хватает ровно настолько, чтобы продолжать существовать ради всех остальных. И хоть на несколько часов, но вновь испытывать это чувство свободы. Счастья. Он прижимает брата к себе и просто держит его в объятиях, чувствуя, как его руки также крепко обнимают в ответ. Вот что правильно. Просто он живет в неправильном мире. Джордж почти не дрожит, он старается просто урвать каждый момент. И можно было просто стереть этот разговор, сделать так, чтобы они шутили. Но никто не понимает, кроме Фреда. Фред всегда поймет, и младшему нужна эта пощечина трезвости и эти разговоры, чтобы просто не сломаться в реальности. — Мне не хватает тебя. — Мне не хватает тебя. И кажется на мгновение, что это не его заслуга. Что Фред правда здесь и правда говорит это. И что вот она — реальность, а все остальное было лишь страшным кошмаром.***
— Джордж, тебе пора. — Я вернусь, — уверенно, даже слишком. Он не готов отпустить. Джордж просто не готов еще закончить. И про себя понимает, что никогда не сможет. — Завтра… Завтра наш день рождения. Я буду здесь, хорошо? Дождись меня, я обещаю, что все будет иначе. Я дам нам тот праздник, который мы заслуживаем. Фред тихо смеется, прижимая младшего брата к себе. Джордж всегда пользуется этим моментом, вдыхая запах его парфюма. Еще одно отличие, но, повторяя это каждую ночь, он заставляет себя сохранять это в памяти, чтобы ни за что не потерять эту часть. — Вот скажи мне, Джордж, куда же я отсюда денусь? И в каком-то больном понятии этого слова, это кажется смешным. И боль вновь уходит, давая еще пару мгновений, чтобы насладиться тем, что не каждый ценит так, как должен. Каждый сон заканчивается на одной ноте. Они рядом, смеются и держат друг друга близко. Как чудо, которое может исчезнуть в любой момент. Джордж постепенно приходит в себя, начинает шутить, придумывать новые варианты событий их жизни. Фред поддерживает его и дает время восстановиться. Перед очередным падением. Каждую ночь. И в этот момент мир не кажется таким черным и тусклым. В этот момент Джордж Уизли живет. И каждый раз он смотрит в глаза брата, как в последний, а затем произносит: — Фред проснулся. Мне пора возвращаться к нему. И на этом он всегда уходит. Оставляя своего брата в мире, который нужен ему. Возвращаясь к сыну в мир, где нужен он.