Урок

— Пора покончить с этим, — гневный взгляд Микасы прожигал дыру в переносице капитана Леви. Тот скучающе наблюдал за её судорожно сжимающимися кулаками и часто вздымающейся грудью, которые, наряду с выражением лица, с головой выдавали её эмоции, ранее надёжно скрытые за маской безразличия. Когда Эрен, скорчившись от боли у ног капитана, красноречиво уставился на сестру, как бы говоря ей, насколько безрассудно она сейчас себя ведёт, Аккерман даже ухом не повела, по-прежнему еле сдерживаясь, чтобы не вмазать начальнику как следует. Его напускная отстранённость, так и сочившаяся во всём — в позе, взгляде и душе, — порядком бесили добросовестно терпевшую его методы воспитания Микасу, так что той хотелось уже выбить всё дерьмо из Леви, без всяких слов демонстрируя свои мысли на этот счёт. — Я вызываю Вас на бой, — твердость в её голосе заставила всех окруживших парочку сильнейших воинов человечества рядовых в ужасе отшатнуться, предрекая последующую реакцию капитана. Тот, на удивление, оставался спокойным, молча следя за этим актом неслыханной дерзости. Взгляд серо-голубых глаз встретился с ответным решительным, направленным прямо ему в душу. Микаса была готова наброситься на выводящего её из себя одним лишь своим существованием разведчика в ту же секунду, но крупицы здравого смысла всё ещё удерживали её от совсем уж опрометчивых шагов. Нападение на начальство ей просто так с рук не сойдёт, а вот спарринг может послужить отличным предлогом для санкционированной мести. — Тц, — лицо Леви не выражало ровным счетом ничего, но в то же время Аккерману было даже немного интересно, насколько далеко готова зайти эта импульсивная девчонка, во многом напоминающая его самого. Он уже хотел было закатить глаза и молча покинуть полигон, оставив этих вспыльчивых рядовых самостоятельно разбираться со своими гормонами и эмоциональными всплесками, но внезапно кое-что вспомнил. Картина дерущейся Микасы возникла в голове весьма неожиданно, на секунду и заворожив, и шокировав Леви. Отточенные и грациозные движения подчиненной яркими вспышками мелькали в сознании мужчины, пробуждая в нем необъяснимое желание увидеть это вновь. Он не мог распознать ни одной причины, почему в нем зародились подобные мысли, но сил им противостоять попросту не нашлось. — Хорошо, Аккерман. Неожиданность от прозвучавшего ответа, на мгновение выбившая из колеи, ничуть не убавила запал в воспылавшей девушке, так что та немного отступила, чтобы установить должную дистанцию для рукопашного боя. Ей далось это с огромным трудом, поскольку желание вцепиться в несколько надменное лицо капитана было едва ли не сильнее её самой. В любом другом случае Леви не стал бы церемониться: пара ударов ногой мигом бы изгнала вселившегося в осмелевшего солдата беса. Сейчас всё было несколько иначе. Каждый присутствующий кожей ощущал исходящие от Микасы волны неприкрытой агрессии, которая так и норовила найти хоть какой-нибудь выход. Желательно через кулак. Леви захотел дать возможность рядовой избавиться от этого, но проигрывать он не собирался: этот исход мало того, что в принципе был маловероятен, так ещё и захлестнувшие Аккерман эмоции автоматически делали затею провалом, а капитана — победителем. Он выиграл ещё в тот момент, когда она, поддавшись своим чувствам, дерзнула предложить ему подраться явно не из спортивного интереса. Микаса думала, что ярость придаст ей сил, совершенно не предполагая, что такая стратегия заведомо отправляла её на скамейку лузеров. Он выиграл ещё в тот момент, когда её взбешённый взгляд встретился с его — холодным и равнодушным. Аккерман отказывалась наивно полагать, что за ним действительно ничего нет, кроме безразличия: люди не так просты. Но даже проницательность Микасы не могла пробиться сквозь нерушимую стену отчужденности, которую Леви выстраивал годами. Девушка вскинула кулаки, принимая боевую стойку. Внимательный взгляд Армина отметил лёгкую дрожь, охватившую всё тело Микасы. Блондин прежде ни разу не видел ничего подобного. Ему на секунду показалось, что вот она настоящая Микаса — бесстрашная и живая. Но это был лишь этап взросления её личности, который она тщательно старалась обуздать. Выходило с переменным успехом. Леви же в это время всё больше подмечал сходства между ними, вспоминая себя несколько лет назад — такого же строптивого и резкого. Мужчина даже не вынул руки из карманов, очевидно, не собираясь нападать первым. Аккерман не удержалась от фырканья, на что капитан лишь выгнул бровь. Не заставляя себя долго ждать, Микаса перешла в наступление, метя кулаком в лицо Леви, но он сделал шаг в сторону, ощущая легкое дуновение ветра от рассекшей воздух руки подчиненной. Она слепо двигалась прямо на начальника, не уставая наносить удары, так и не достигающие цели. Разведчик, особо не напрягаясь, отступал назад, иногда уворачиваясь, когда Микасе удавалось подойти к нему ближе, чем он позволял в этой схватке. Леви ошибся. Грация и точность движений девушки затерялись в поглотившем её гневе. Будь она сосредоточенней, в ход бы пошло не только размахивание кулаками. Ему надоело ждать. Идея оказалась плохой, и он уже тысячу раз пожалел, что позволил непослушной рядовой этот детский всплеск эмоций, поэтому, стоило Леви приложить немного усилий, оказываясь за спиной подчиненной и перекидывая ту через плечо прямо на холодную землю, Микаса мгновенно потерялась в пространстве, давая тем самым капитану возможность оседлать её, скрепив руки на тонкой шее. Серые глаза шокировано уставились на мужчину: Леви видел, как ярость стремительно сменяется растерянностью. — А теперь вставай и дерись нормально, — он прищурился, замечая, как остатки былой ненависти испаряются из глаз брюнетки. Леви наклонился к её уху, обдавая кожу девушки горячим дыханием, от которого табун мурашек прошёлся от кончиков пальцев до самого затылка. — Как подобает Микасе Аккерман. Азиатке показалось, будто весь воздух из легких разом выкачали. Часто вздымающаяся грудь замерла, соприкасаясь с крепкими мышцами капитана, и, когда осознание их близости молнией прошибло мозг, Леви уже встал, брезгливо отряхивая брюки. Никто не заметил, но уголки его губ слегка поползли вверх в самодовольной усмешке, однако Аккерман быстро вернул себе самообладание, умело пряча рвущуюся наружу улыбку. Он понятия не имел, что сподвигло его на подобного рода выходку, но демон внутри него притих, переставая раздирать внутренности своими когтями. Микаса медленно поднялась на ноги; желание убить начальника пропало, оставляя после себя внутри пустоту. Постепенно её заполнило смущение от недавней позы пополам со стыдом. Солдату непозволительна излишняя эмоциональность, которой Микаса разрешила захватить собственный разум. Глядя на слегка раздражённое выражение лица Леви, девушка усвоила важный урок, который ей невольно преподал Аккерман. Было бы неплохо, если бы его понял ещё и Йегер. Микаса бросила мимолетный взгляд на сводного брата, который всё это время даже не пытался удержать её от схватки. На брата, ради которого она и затеяла всю эту демонстрацию. На брата, которому это даже не было нужно. Когда она поняла, что в глазах Эрена не было ни намёка на беспокойство, плечи азиатки поникли. Ранимая женская натура совершенно не вовремя напомнила о своём существовании, зудящим чувством отзываясь в области сердца. Внезапно не хотелось больше ни драться, ни безрассудно бросаться в бой ради защиты парня, ни, о боже, ненавидеть капитана. Захотелось оказаться под защитой кого-то если не более сильного, то как минимум равного ей по силе. Хотелось самой самоотверженно защищать близких, круг которых не ограничивался одним лишь Эреном. Долг долгом, обещание обещанием, но не сдержала ли она его ещё много лет назад? Безусловно, Микаса не переосмыслила всё и сразу вот так, по щелчку пальцев. Эрен по-прежнему оставался тем человеком, которому она обязана практически всем, но... Девушка вдруг подумала, что сам он себя не считает обязанным за все те случаи, когда его задница избегала верной гибели лишь благодаря ей. Аккерман выжидающе смотрел куда-то мимо Микасы, абсолютно не заботясь о том, что сейчас за ними наблюдает весь отряд. Видя, как в глазах девушки меняется целый мир, он понял, что добился гораздо большего, чем хотел изначально. Однако вовсе не ожидал, что достучаться до разведчицы удастся не путём вечных отчётов и наказаний, а какого-то показушного спарринга, который даже полноценным боем назвать было стыдно. Микаса задумчиво посмотрела на Леви, не совсем уверенная в том, что поступает правильно. Тем не менее, сделав пару шагов назад, рядовая развернулась и ушла прочь с полигона, прямо на ходу снимая резко начавший её душить красный шарф.

***

Сидя в опустевшем темном коридоре замка, разведчица не ощущала ни холода каменного пола, ни сырости шершавых стен. Были только одиночество и целая куча сомнений. Лунный свет лился сквозь единственное окно на грязные солдатские сапоги, на состояние которых наверняка бы недовольно цыкнул капитан Леви, который сейчас занимал все мысли девушки. Она неотрывно пялилась в пол, устало расположив руки на поджатых к груди коленях. В голове вертелся один вопрос: «И что теперь?» Раньше беспокойство об Эрене затмевало что-либо ещё в этом мире, четко определяя единственную цель существования Микасы. Азиатка внезапно задумалась о себе. Чего бы она хотела от жизни? Не та солдатка, самозабвенно рискующая жизнью ради родного человека, а девушка, в глубине души способная на нежные чувства по отношению к другим людям. Она хотела по привычке уткнуться в тёплый шарф, неизменно покоившийся на её шее, но подбородок встретился лишь с прохладной тканью воротника белой форменной рубашки. На секунду Аккерман опешила. Но вместе с тем и уловила какую-то странную легкость, чувствуя прохладу, щекочущую нежную кожу. В коридоре раздался стук сапог, размеренный и тихий, но в царящей тишине показавшийся топотом титана. Незнакомец — Микаса точно знала, кто это, — опустился рядом, также молча уставившись на свои ноги. Брюнетка даже головы не повернула, лишь незаметно сжалась, ощущая, как ранее отступившее смущение возвращается вместе с появлением объекта её мыслей. Было странным сидеть вот так: в полной тишине, но без всякой неловкости. По крайней мере, пока. Прошло минут пять, прежде чем он заговорил: — Неужели до тебя дошло? — голос Леви прозвучал так, будто Микаса была для него наскучившим маленьким ребёнком, неспособным запомнить парочку элементарных вещей. По сути, всё, кроме ребёнка, было правдой. Девушка ничего не ответила. Ей хотелось что-нибудь сказать, но она не знала, что. Слова не складывались в предложения, в голове был лишь один бессвязный бред. Но она всё-таки повернулась в его сторону, чувствуя, что начинает расслабляться. Лицо капитана на этот раз не выглядело раздражённым или уставшим. Оно было... умиротворенным? Солдаты пару раз замечали нечто схожее с тем, что Микаса видела сейчас, в те редкие моменты, когда их жизни не висели на волоске. То есть, почти никогда. Возможно, наблюдай рядовые такое явление чаще, многое бы сложилось иначе. Но жизнь распорядилась так, и вот, куда она их привела. В темный узкий коридор, в котором азиатка чувствовала себя мелкой букашкой. Всё вышло так, как и должно было, и сожалениям уже не было места. Микаса вытянула вперёд одну ногу и обхватила себя руками за плечи, слегка поёжившись и вдруг осознав, что всё-таки немного замёрзла, когда тепло тела капитана создало контраст между ним и температурой воздуха. Леви почувствовал это, поэтому накинул на плечи подчинённой свой пиджак, окутывая девушку ароматом казенного мыла и чёрного чая. Та вскинула на него удивленный взгляд, не понимая, зачем он это делает. Аккерман и сам не знал. Он лишь снисходительно усмехнулся, приподнимая уголок тонких губ вверх и вгоняя Микасу в ещё больший ступор. Его улыбка была красивой. Даже слишком. И мысль об этом плотно укоренилась в голове брюнетки. Она окончательно запуталась в своих чувствах к этому человеку. — Почему? Почему позволил эту дерзость? Почему не остановил? Почему пришёл и дал свой пиджак? Почему сейчас она, нарушая комендантский час, сидит посреди тёмного коридора и, глядя на него, хочет улыбаться в ответ? Почему посеял в голове полнейший хаос? Почему? Он, не переставая улыбаться, положил руку ей на макушку, прекрасно понимая, что сейчас он полностью обнажён перед ней. Но смысла продолжать держать маску отстраненности тоже не видел. Сейчас она ненадолго распадалась по кусочкам, и склеивать её обратно было слишком поздно. Прикоснувшись своим лбом к её, Леви прикрыл глаза, ловя её участившееся дыхание. Микаса не предпринимала попыток оттолкнуть брюнета, молча ожидая его дальнейших действий. Неприязнь сменилась уважением, зачатками доверия и ещё чем-то, только-только зарождавшимся в самой глубине её души. Аккерман переместил руку ей на затылок, отодвигая шелковистые чёрные волосы. Кажется, в этот момент он сам шёл против того, что ему удалось донести до Микасы, но ведь в правилах могут быть исключения? Леви не знал, что ей ответить, потому что ему самому ещё только предстояло разобраться с тем, что настойчиво пробиралось в его сердце. Но препятствовать этому он не хотел. Он помнил, что запретил себе это много лет назад, но... Как же много «но». Поэтому он просто припал к её губам в осторожном и легком поцелуе, как бы положив начало тому прекрасному, чему разрешил снова войти в свою жизнь, но теперь уже раз и навсегда.