Пробуждение

      Что-то больно колется в левом глазу. Даже не так: ощущение, что вещь, заполнившая глазницу, теперь трескается и отколупывается от черепа. Как будто у скелета появилась кожа, но теперь кто-то отдирает ее, причиняя неописуемую боль.       Боль в глазу наконец закончилась, когда кусок камня (кажется, это был он) вывалился из глазницы, в которой сразу же зажегся желтый огонек. Огонек перемещался по всей глазнице, как зрачок. В один момент он остановился, видимо, заметив что-то, и уменьшился в размерах, при этом став ярче гореть. К тому времени камень выше откололся, и теперь была видна «бровь», похожая на лежачий полумесяц.       Перед камнем, в который и был заключен скелет, неподвижно лежало что-то, раньше бывшее человеком. Тело почти полностью сгнило, редкие куски кожи все еще покрывали грязный желтый череп, в глазницах (в которых,  соответственно, не было глазных яблок) виднелись нервы, тонкие, «сухие». Кости рук пострадали не меньше: на них также было мало мяса, некоторых частей, в которые входили или целые пальцы, или фаланги и треснувшие части, и вовсе не было. Футболка, цвет которой уже никто не узнает, с трудом прикрывала голые ребра. Внизу она была порвана, и благодаря этому можно было рассмотреть сломанные позвонки и разорванный желудок с гнившим содержимым, вывалившимся из него.        Дрим, так звали скелета, который в виде статуи был прислонен к дереву, почти выбрался из камня. Ноги все еще были заключены в старую тюрьму, поэтому ему только и оставалось, что сидеть здесь, перед трупом. Он как можно сильнее прижался к дереву, прикрывая одной рукой рот, чтобы сдержать подступающую рвоту. Однако он не мог оторвать взгляд от изуродованного тела, боясь, что стоит ему отвернуться, как оно встанет на вывернутых в неестественном положении руках и приблизится к нему, смотря пустыми глазами, из которых только и будут торчать ниточки нервов.       Кора дерева была очень твердой и врезалась в спину, рвя одежду и оставляя царапины на позвоночнике. Возможно, если он еще сильнее прижмется к стволу, то лишится нескольких отростков. Эта мысль немного пугала, но именно она помогла ему привести мысли в порядок.       Скелет наконец-то перевел «глаза» с трупа на окружающее его пространство, пытаясь определить, где он конкретно находится. Похоже, это был чей-то сад. Значит, он где-то в городе, так? Но как он сюда попал, если точно помнит, что был у Древа с…       — В… Вспомнил… — произнес тихий голос с запинкой. Дрим удивился звучанию собственного голоса, но больше его волновало другое.       Что сейчас с его братом?

***

      Это должен был быть обычный день. Найт, как всегда, остался у Древа с книгой сказок (его любимая, и все равно, что ему больше тысячи лет), а Дрим пошел помогать детям в школе. Но в какой-то момент он почувствовал сильный негатив вблизи Древа и побежал к брату. Дальше… дальше…       Дальше он увидел его с частью черепа в руках. На самом скелете брата красовалась черная жидкость, от которой веяло смертью и гневом. Эта жидкость выходила отовсюду, ломая кости, капая на одежду, уничтожая траву, на которую попадала.       — Прости… Я н-не хотел… — говорил Найт, принимаясь за новое черное яблоко.        Он знал, что, съев одно, он позволяет негативу взять над собой контроль. Знал, что теперь ничего не будет, как прежде. Знал, что умрет.       Он продолжал впитывать в себя негатив и отрицательные эмоции со всей зоны Мультивселенной. Хотели монстра? Получите, распишитесь!        — Горите же в аду, твари, — произнес не своим голосом Найтмер, почти полностью покрывшись черной жижей. Чистой осталась рука, в которой он и держал яблоко.       Примерно после этого начали появляться странные существа, которые нападали на жителей. Они разрывали им лица, вспарывали животы, откусывали головы. А что делал Дрим? Он ничего не мог поделать.       Последнее, что помнит Хранитель, это отчаяние, собственную бесполезность и разочарование в самом себе. Сковывающий его камень, прокрадывающийся под ребра, заполняющий череп. Интересно, в то время он ни о чем не мог думать, но в голове все равно что-то было.

***

      Дрим наконец встал с насиженного места, опираясь о ствол, но упал почти на труп какого-то животного. Похоже на белку, только без шерстки и мяса. Он с трудом сдерживал крики. Как никак, не каждый день пробуждаешься в окружении мертвых тел.       Он снова встал на ватных ногах. Колени дрожали так, что создавалось ощущение, что он младенец, который только учится ходить. Он поднял какую-то ветку: не самая удобная, но пойдет. Так он и подошел к забору, напоминая самому себе старика.       Город был в кишках. В прямом смысле, чуть ли не с каждого столба свисал человеческий, а иногда и животных, кишечник. Что тут говорить про бесчисленное количество трупов и праха на дороге? Омерзительно. Ужасно.       Именно это послужило Дриму точкой кипения. Он рухнул на колени, раздирая руки о колючий забор, и громко заплакал. Как он мог такое допустить? Разве не он обещал, что обязательно защитит всех? Тогда почему не смог?        Отчаяние своими тонкими руками обхватывало его золотую душу, сжимая и оставляя шрамы, которые никогда не пройдут. Оно сжимает ему горло, мешая нормально дышать, закрывая доступ магии к черепу. Заполняет обзор, не позволяя сфокусировать взгляд.       Он провалился. Он не смог. Он оказался бесполезным. Дрим даже не смог защитить единственного монстра, который был ему по-настоящему дорог. Который встречал его каждое утро готовым завтраком. Который позволял обнимать себя, а иногда даже в шутку чмокать в щечку. Который всегда успокаивал после внезапных кошмаров.       Он потерял его. Он потерял того, кто был ему всем.       И теперь Дрим не знает, что делать.