he remembers

      Прогуливаясь вдоль темной аллеи, Джеймс Поттер устало вдыхает холодный воздух, пропуская его через себя. Чувствует, что действительно изголодался по кислороду за последние несколько дней, которые безвылазно просидел дома, запивая одиночество очередной бутылкой огневиски. Шум ветра успокаивал, а звезды, медленно гаснущие на пока еще темном небе, завораживали. Невольно Джеймс сравнивал себя с ними, такой же одинокий в куче остальных.       Вот только небесные огоньки зажгутся снова следующей ночью, в отличие от него самого. Джеймс Поттер погас еще месяц назад.       Вытаскивает пачку красных «Мальборо» из кармана старой кожаной куртки, когда-то подаренной Сириусом на День рождения, и ладонь тут же обдает морозным воздухом, на календаре конец ноября, но Джеймс не ощущает этого. Вместо мороза — сильное фантомное жжение. Тело все еще помнит его прикосновения. Помнит вечно ледяные руки, которыми Регулус любил зарываться под воротник домашней рубашки Поттера, помнит каждое переплетение пальцев. Парень чиркает зажигалкой, поджигая кончик сигареты, и глубоко затягивается, позволяет никотину проникнуть в легкие. Думает, что это подарит ему долгожданное успокоение. Ошибается. Воспаленный мозг лишь подкидывает свежие воспоминания о том, как Блэк ругался на Поттера, ненавидя эту его привычку, и выхватывал сигареты из рук, выкидывая те то в окно, то в мусор. Джеймс помнит, как хмурились темные брови парня, когда он злился, и так же помнит, как быстро он сдавался, стоило только Поттеру полезть к нему с влажными поцелуями, со своими чертовыми горячими губами, которые обычно выбивали у Регулуса почву из-под ног. «Идиот ты, Поттер» — именно так всегда говорил Блэк, укладывая голову на колени своему парню, а Джеймс заходился заливистым хохотом, отвечая, что все влюбленные люди — идиоты. Воспоминания — его горькая услада и его же проклятие. Джеймс даже не успел попрощаться. Регулус решил все за них двоих.       От боли, сжимающей грудную клетку, хочется реветь и кричать в небеса, которые, по несчастному совпадению, сейчас принимали цвет его глаз, кричать на весь мир: «Вернись ко мне! Неужели ты не видишь, что я не могу без тебя?» — Вернись, либо научи жить без тебя, — шепот теряется в потоках ветра, становясь практически беззвучным, — Научи любить кого-то, кроме тебя, Блэк.       Но он не может. Он не сделает ни первого, ни второго, потому что это невозможно. Теперь Джеймс Поттер может видеть Регулуса только во снах. Болезненных снах, подкинутых такой же больной фантазией. Именно поэтому парень больше не спит. Он просто не может смотреть в серые глаза и понимать, что больше никогда не увидит их наяву, не может смотреть на губы цвета зимней вишни и принимать тот факт, что больше никогда не поцелует их, не увидит, как они растягиваются в легкой расслабленной улыбке, которую на самом деле мало, кто видел.       Большинство людей считали Регулуса снобом или чопорным аристократом, но Джеймс помнил, что тот мог сидеть в три часа ночи на маленькой кухне их квартиры в одних трусах и есть пиццу, с вечера принесенную из какого-то маггловского ресторанчика Марлин и Лили.       Римус Люпин убеждал Поттера, что все наладится, что он переживет все это и будет жить дальше, забудет Регулуса. Но Джеймс не может. Больно даже пытаться. Разве возможно забыть того, кто стал для тебя всем? Регулус Блэк ворвался в его жизнь и вырвал сердце наживую, оставив истекать кровью.       Парень не замечает, что уже обошел несчастную аллею взад и вперед уже раз десять. Он не мог уснуть и решил выйти проветриться, надеялся, что морозный ветер сможет «вынести» Регулуса Блэка из закоулков памяти.       Этот месяц выдался мучительно тяжелым и долгим, но одновременно и самым быстрым в жизни Поттера. Иной раз он бросал взгляд на часы, секундная стрелка которых пропускала, кажется, все тридцать вместо положенной одной. Месяц без Блэка казался сюрреализмом, а не реальностью. Мир для Джеймса выцвел, потерял краски и всякий смысл. Бредя, словно сомнамбула, по утреннему парку, парень все еще надеялся, что это просто затянувшийся кошмар, от которого он вот-вот проснется. Надежда... Какое глупое слово.       Джеймс помнит, как Регулус обещал, что никогда его не покинет. Помнит, как шептал на ухо слова о любви и каких-то планах на будущее. Общее будущее, которого теперь не будет. Со злостью пинает какую-то палку, валяющуюся на пути, будто бы это она виновата во всех бедах, а перед глазами, как диафильм, проносятся моменты из прошлого. Джеймс помнит, как однажды летом Лили потащила всех в лес. Они с Регулусом потерялись, уйдя за хворостом, и всю ночь провалялись в поле, целуясь под звёздами. Улыбается. Это воспоминание особо отпечаталось на подкорке, ведь в тот день Джеймс впервые в открытую сказал о своих чувствах и, к его же удивлению, они оказались взаимными.       Джеймс помнит, как однажды Сириус притащил в их квартиру какую-то маггловскую штуковину, вроде как именуемую фотоаппаратом, и как увлеченно Регулус крутил ее в руках весь вечер, пытаясь разобраться, как оно работает. А когда у него все же получилось это сделать, то он фотографировал абсолютно все, что происходило вокруг. Его забавляло в ожидании трясти полароид и наблюдать за тем, как на белой бумаге проявляется картинка, и, о Мерлин, видели бы вы его лицо, когда Блэк понял, что изображение не двигается, как на колдо. В тот день у них появился первый фотоальбом.       Джеймс помнит, как злился Регулус после того, как Поттер решил прокатиться на мотоцикле Сириуса без шлема. Он тогда едва не попал в аварию, но все равно выгреб отличных пиздюлей от обоих Блэков.       По забавному стечению обстоятельств, из воспоминаний парня вырывает как раз звук мотора. Уже светает. Сколько же он проходил вот так? Джеймс ушел из дома в начале шестого, а сейчас часы на запястье показывают восемь часов утра. Надо же, Поттер настолько погрузился в себя, что даже не заметил, как сел на скамью напротив летнего кинотеатра. Когда-то они ходили сюда с Регулусом, Римусом и Сириусом. Фильм оказался настолько нудным, что ребят не хватило даже на сорок минут, и они ушли посреди сеанса, захватив с собой пару ведерок с карамельным поп-корном.       Закидывает шею назад и рассматривает сереющее небо, становящееся всё светлее с каждой минутой, и быстро плывущие по нему облака. Часто моргает, чувствуя как мороз нещадно терзает покрасневшие роговицы глаз. Джеймс Поттер плакал. Джеймс Поттер плакал, потому что ему больно. Не стесняясь плакал с той самой минуты, как пустой гроб опустили глубоко под землю. — Я люблю тебя, Регулус Блэк. — Я люблю тебя, Джеймс Поттер. Помни об этом.       И он помнит. Он все, конечно, помнит...