После пар

      Сан считает, что это нечестно по отношению к нему. И вообще судьба как-то нехорошо распорядилась его жизнью. Он поступил на первый курс института и даже не подозревал, что симпатичный практикант потом устроится официально работать преподавателем. Сан на третьем курсе и он откровенно залипает и провоцирует своего преподавателя, который почему-то ему подыгрывает или это так кажется?       Когда Чхве поступал в институт на учёбу, он себе чётко сказал, что будет только учиться и ничего кроме этого. Никаких развлечений, никаких отношений, потому что усвоил ещё в школе — нельзя бросать то, что поможет в будущем. Сан видит себя в будущем актёром, у него есть к этому стремление и есть потенциал, но так как родители были против, пришлось делать то, что нужно им. Как итог: выпустился с красным дипломом и из школы, и из колледжа (да, родители настояли на том, чтобы их сын прошёл через сложный путь, хотя вполне можно было обойтись одним колледжем.) И соответственно, наряду со строгими нравами и правилами в семье, Сану хотелось нарушать эти правила и идти против родителей. Он, не сказать чтобы часто, но всё же прогуливал занятия, тусовался где-то класса с седьмого вместе с друзьями в заброшках и откровенно игнорировал наказания и крики отца, когда являлся домой к двенадцати, порой с синяками на лице и теле.       Сану не нравилось такое отношение к себе. Он не видел свободы в своих словах, действиях, он не мог делать выбор в сторону того, в чём был заинтересован. Он мог лишь мстить, однако облегчения это не приносило. Как только парень переступал порог и оказывался дома, всё возвращалось на круги своя. Макияж приходилось стирать, перегар заменялся флаконами одеколонов, а злость притуплялась учебниками. Сан мог так зубрить ночами напролёт, чтобы потом, во время зачётов, контрольных и экзаменов показать себя во всей красе и нагло, с высоко вздёрнутым носом, смотреть на родителей, которые его однажды прозвали не самым хорошим словом.       Когда Чхве поступил без проблем в институт, он, наверное, даже первое время был благодарен родителям. Они заставили его злиться, и сделали так, чтобы эта злость пошла на пользу. Однако теперь парню абсолютно всё равно. Ну прогуливал, ну ссорился, и что дальше. Главное, что он смог однажды дать отпор и теперь занимается тем, что ему действительно по душе, правда не актёрская деятельность, но и програмист это тоже ничего, довольно интересно разбираться в программах, выискивать ошибки и устранять их. Странно вышло. Актёр и вот это.       — Здравствуйте, господа студенты, — в аудиторию проходит ещё недавно вступивший на должность молодой преподаватель, чем привлекает всё внимание учащихся на себя. Он вешает пакет со всем необходимым на стул и присаживается, тут же открывая журнал.       Почему именно «вот это»? Всё очень легко. Однажды на первом курсе… Звучит, как начало какой-нибудь сказки, но нет, это, скорее, рассказ, который детям маленьким читать противопоказано. Так вот однажды на первом курсе, когда Сан топтался в коридоре и воодушевлённо спорил со своим другом — Уёном — по поводу, кто во вселенной Марвел топ, он встретил практиканта. Довольно симпатичного практиканта. И несмотря на то, что он вполне мог слиться с толпой студентов, отличить от них же этого смешного и лохматого парня было не сложно. Смешного, потому что он вечно бегал по коридорам с пакетом, в котором определённо что-то лежало. Чхве ещё три года назад не задумывался о том, что такой красивый парень будет преподавать, мозг почему-то напрочь отказывался это принимать.       Но когда этот же человек спустя год обучения Сана стал мелькать перед глазами слишком часто, а в журнале группы появилось его имя и фамилия, Чхве стало как-то не совсем до смеха и веселья. Проблему усложнило ещё и то, что этот самый Хан Джисон — препод по програмированию, а это, вообще-то, основной у Сана предмет, который пропускать ну никак нельзя.       Так же нельзя срывать пары и болтать на отвлечённые темы. И Сану ой как не нравится это. Он за три года стал чуточку смелее и своевольней, забыл, каким был слабохарактерным в прошлом, и понял, что надо давать отпор, если к тебе относятся не так, как нужно. Как было бы правильно. А то, чем он занимался тогда — лишь выпендрёж.       Молодой преподаватель поправляет очки, что успели сползти по носу вниз во время сервировки рабочего места, и за движениями пальцев внимательно следит Сан, что так удачно сидит чуть ли не перед старшим. Хотя на сколько он его вообще старше? Года на четыре? Вроде бы. В любом случае это не так важно. Самое важное, что Джисон Сану интересен и за ним прикольно наблюдать. И его прикольно выводить из себя. Пару раз Чхве оказывался у психолога, с которым в итоге парень просто целый час болтал и ржал, ведь Джисон не знал, что его студент передружился чуть ли не со всеми в институте.       Хан как был чудаковатым, лохматым и наивным парнем, вечно ходящим с пакетом, так им и остаётся. Его привычки и речь тоже кажутся довольно забавными, за этим человеком Чхве весело наблюдать. Однако наблюдать — это малая часть того, что он делает. Думать о своём преподавателе не в том ключе — вот это уже серьёзно. А хотеть прикоснуться и рассмотреть на более близком расстоянии — это так вообще, что-то с чем-то. Сан никогда раньше не задумывался о том, кто ему может нравиться, как-то не до этого было. Но в последние два года приходится…       — Пробежимся по списку, отметим отсутствующих. — Как можно громко и чётко сообщает Хан, скользя взглядом по именам своих студентов. На несколько лишних секунд задерживается на одном и после снова продолжает медленно ползти вниз. — Староста!       — Его нет, — Сан со своего места слишком громко отвечает, практически перебивая учителя, а звонкий голос больно давит на ушные перепонки своей чистотой. Джисон морщится, уши затыкая пальцами и покрутив ими внутри. Закон подлости какой-то, чёрт возьми. Проснулся, упав в кровати, ушиб бедро при соприкосновении с полом, умудрился врезаться мизинцем о ножку несчастной кровати, будь она неладна; позавтракал подгоревшей яичницей и еле успел на автобус. Суперское утро! А, ещё чуть рубашку не порвал, пока её надевал.       — Договоришься ведь, Чхве. — Джисон устало трёт виски, в надежде не хотя бы снять напряжение после трёх мучительных пар, а хотя бы ради лёгкого массажа. — Вставай и выполняй свои обязанности. — Сегодня парню не хочется подыгрывать наглому студенту, у которого, видимо, шило в заднице, желе вместо мозгов и червяк заместо языка. Тратить на этого индивида свои нервные клетки — уж извольте. Хан планирует отстреляться эту последнюю пару, заполнить ведомость и уйти спокойно домой. Заботы классного руководителя он благополучно спихнёт как раз-таки на старосту, что сидит сейчас перед самым носом и настолько нагло ухмыляется, что хочется зарычать от негодования.       Первый год в этом заведении был ещё божеским, даже проверки других преподавателей казались так — лёгкой разминкой. А вот потом… Потом его назначили классным руководителем одной из самых успеваемых групп, специализирующихся на его же профессии. Это самое тяжёлое, что можно придумать, потому что во-первых: ты отвечаешь за успеваемость как никогда; во-вторых, ты — главный авторитет; в-третьих, ты с группой дольше всего и именно ты даёшь своим студентам тот багаж знаний, который им пригодится по жизни. Это не какие-то там левые специальности, где можно вкратце разжевать и плюнуть в ладошки, что Хан регулярно делает. В его ситуации как раз сложно.       Сан сглатывает на слове «обязанности» и закусывает губу. Для него в этот момент данное слово приобрело совершенно иной оттенок и единственное, что крутилось в голове: «я хочу выполнить всё…что он мне скажет» Только вот за спиной всё ещё сидят одногруппники, и Чхве как-то неловко будет. Парень сверлит взаимно чужие глаза острым лисьим взглядом, а потом в голове щёлкает гениальная, но рисковая идея. Довести красивого преподавателя до белого каления и заставить его оставить после пар. Сан планирует составить ему компанию в лаборантской, как только прозвенит последний за сегодняшний день звонок. Осталось совсем ничего. Главное — потянуть время.       — А можно вы поставите кого-нибудь другого на пост старосты? — Гнёт своё студент, наконец поднимаясь, чтобы учитель смог лицезреть его почти в полный рост, однако следом он делает то, из-за чего все остальные таращатся с немым вопросом в глазах: парень пятернёй зачёсывает назад розовые волосы, принимает максимально дерзкий вид и движется в сторону учительского стола, в любимой манере покачивая бёдрами. Обычно на девчонок это срабатывает безотказно. С парнями Сан не проверял, но над учителем можно поставить парочку экспериментов.       По аудитории проходит волна перешёптываний мужской половины и хихикания женской, когда их лидер, достигнув жертвы, склоняется над столом. Сан идёт на этот риск не абы ради чего, а ради внимания. Зачем скрывать, Хан Джисон ему очень понравился. Было бы глупо — упустить такую замечательную возможность и сделать решающий удар по самолюбию и броне старшего. Не зря же целых два года мозги ему прессует своими выходками и намёками. Странно это осознавать. Почему-то другие люди, пусть очень красивые, умные и яркие — не могут выделиться среди общей массы так, как это выходит у Джисона. Да, для Сана он не хён и им не будет никогда. Просто потому что видит ответную заинтересованность, пускай и практически невидимую, только-только зарождающуюся.       Джисон же хочет удавиться, желательно прямо здесь и сейчас, потому что сколько уже можно? Его студент своим поведением переходит все рамки дозволенного и нарушает личное пространство. Как в таком поганом характере может умещаться творческая и способная личность. Джисон крайне не понимает бога, когда тот создаёт что-то вроде «этого». Если уж быть говном, то будь говном. Если уж ты пай-мальчик, то будь им. Но нет, случился, видимо, вселенский выкидыш и на свет появилось чудо, именуемое Саном.       Младший чуть ли не ложиться грудью на руку преподавателя, но чётко понимает, что скоро выведет его из себя. По шумному, тяжёлому дыханию через нос, словно разозлённый бык, Чхве примерно знает, когда стоит заканчивать спектакль. Парень ухмыляется и принимается «за дело». Он незаметно и еле ощутимо пробегается пальцами по руке старшего и только после этого тычет пальцем в журнал.       — Ким Ныерин сегодня не будет присутствовать на последней паре. Она по заявлению и все в курсе. Ну, это если вы вдруг не изучали мою докладную, — Студент шкодливо ухмыльнулся, продолжая говорить, кого нет и по какой причине, при этом постоянно облизывая губы и подцепляя нижнюю зубами.       Хан, конечно, примерно знал, что реакция на него среди обучающихся будет такой, но он никак не ожидал, что станет мишенью для пыток своей же группы. Как преподавателя его любили и уважали, несмотря на возраст, но вот в определённые моменты любовь и уважение перетекали в открытые издевательства и подколы. К первому Джисон относит постоянные срывы пар, а ко-второму неудачные шутки и приколы с кнопками на кресле. Старые методы и детские, однако это нисколько не мешает шумным и смелым студентам продолжать в том же духе. Хан, правда, иногда мстит, устраивая внеплановые зачёты или давая на дом такие темы, которые хрен сделаешь с помощью интернета, так что многим приходится в библиотеке ошиваться до вечера. Факт того, что парень может хоть как-то повлиять на свою группу, немного успокаивает. Значит, всё не безнадёжно и он вполне может выпустить их из института не с пустой головой. И ещё Джисон откровенно не понимает, почему эта группа — по успеваемости стоит на первом месте. Тут из отличников только Сан, та самая Ныерин и ещё пару человек. Остальные либо лентяи, способные на большее, но не желающие развиваться, либо открытые забивалы, пресекающие любые попытки на них повлиять и заставить хоть что-то учить. Как-то раньше Хану было наплевать, но недавно он понял, что в этой группе всё решают деньги.       И говоря о приколах студентов над ним, Хан имеет ввиду лишь некоторых, но в основном инициатором серьёзных бесед после пар становится Чхве Сан. Делает он это специально — определённо. С какой целью — остаётся загадкой. Тут вариантов много: желание побесить, привлечение внимания, или попытки поставить на место и дать понять, кто вообще здесь главный. Как бы смешно, учитывая, что Джисон преподаватель и вообще классный руководитель, но Сан ведёт себя слишком формально, чтобы Хан мог считать по-своему. Ему, конечно же, известно о репутации этого несносного мальчишки. Популярный парень, состоящий в клубе хореографии и иногда посещающий кружок баскетбола, а также активист и в целом очень способный студент с явно хорошим будущем. Поэтому неудивительно, что эго у него немного завышено. Интересно, каким он был в школьные годы.       — А вот Им Ёнин сказал, что не хочет с вами в одной аудитории сидеть, — внезапно выдаёт студент, моментально данной фразой выводя старшего из глубоких размышлений. Хан удивлённо уставился на старосту, повернув голову и совершенно забыв о и так маленьком расстоянии между их лицами. Как это не хочет? Что значит не хочет?! Да что за проблемные студенты! А Сан, видимо, прочитав это всё по глазам преподавателя, пожал острыми плечами, мол, ну что поделать. — Мне вот нравится…проводить с вами больше времени, Джисон. — Парень мысленно усмехается разнобокости общения.       — Для тебя я господин Хан, Чхве Сан. — Джисон сдерживает порыв сжать кулаки, оставаясь непоколебимым в лице и лишь вновь очки поправляя. С детства зрение не очень, хотя он мог бы носить линзы, но с ними геморрой больно, да и затратно каждые две недели покупать их.       — А можно просто «господин»? — Студент наглеет в край, когда укладывает ладонь на чужое бедро и ощутимо сжимает, в то время как Сон хочет запищать. От боли из-за давления на синяк. Мысли практически все улетучиваются, кроме двух — боль и стыд.       Сан почему-то вдруг так близко и, прости господи, с каких пор он не просто красивый, а дьявольски хорош собой? Это, к слову, совершенно два разных понятия по мнению Хана, и второе явно лидирует сейчас.       Джисону, как бы то не правильно ни было, — его студент правда симпатичен, да и как тут не засмотреться на такое создание, созданное словно из самого прекрасного камня. У Чхве есть всё и сразу и он умеет этим пользоваться мастерски. За два года Хан ни разу не увидел, чтобы младший одевал что-то, что скрывало бы его стройной фигуры, и при этом одежда не оказывалась типичной, в которой ходит большинство учащихся. Это был особый официальный стиль с нотками чего-то своего. С нотками Чхве Сана. К примеру, цепочка на брюках или рубашке, часы на запястье, подчёркивающие его деловитость. Однажды Джисон чуть не подавился, когда Сан на хэллоуин пришёл в костюме вампира с кольцом на губе и многочисленными серьгами. И оказалось, что все эти проколы у парня действительно есть… Тогда впервые промелькнула в учительской голове шальная мысль увидеть это зрелище собственными глазами и, возможно, коснуться.       — Прекрати. Ты можешь вернуться на своё место. — Сквозь зубы цедит старший, стараясь всеми силами не паниковать. Перед ними по-прежнему сидят тридцать человек, а Чхве продолжает провоцировать. Его ладонь навязчиво скользит по бедру, поднимаясь выше, и было бы странно, если бы началась возня. Группа по-любому бы подумала, что что-то не то происходит под столом… — Или ты сейчас же отправишься к директору.       Хан вытянулся по струнке и задержал дыхание, стоило проворным пальцами — под ногу и ущипнуть. Вышло так, что обзор именно на это удачно закрыт как снизу, так и чуть-чуть сверху, так что студенты благополучно не увидели то непотребство, что позволил себе их староста.       — Я бы хотел пропустить часть с техникой безопасности и приступить сразу к практике. Вы же не против? После пар, — парень, непонятно когда успел, прокрался к ремню брюк и вытащил его из шлёвок, после ловко расправившись с пуговицей, — у вас в лаборантской, — молния тихо вжикает, а вместе с тем терпение старшего кончилось. Да, спасибо, он теперь понял, как воспринимает его этот студент, только вот легче от этого не стало от слова совсем. Реакция собственного тела на манипуляции мальчишки тому подтверждение.       Прекрасно… Остановочка.       — Вернись. На своё. Место. Сан. — чётко и тихо проговаривает Джисон, чужую руку от себя подальше убирая, чтобы ненароком не случилось необратимого. Хорошо, если Чхве идёт на такой риск, то значит Хан продемонстрирует ему все прелести данного выбора и ткнёт носом во все ошибки.       — Я знаю, где моё место. И оно сейчас далеко не за партой.       «Да что ж это такое… Боже. Говорить такие вещи даже не краснея!» — а вот щёки самого преподавателя предательски горят и, увы, не от каких-то там словечек, а от мыслей, которые те пробудили. И это, к великому сожалению, заметил Сан.       Чхве как обычно выиграл в своей импровизированной войне, и может с высоко поднятой головой праздновать эту победу. Никто и никогда перед ним не мог устоять, хотя стоит признаться, Хан Джисон держался довольно долго, можно сказать, дольше всех.       — Буду надеяться на продолжение нашего…разговора, господин Хан.       Староста, будучи довольным собой, убирает руку с колена преподавателя и выпрямляется, следуя к своему месту, а Джисон же прочищает горло, быстро приводит себя в порядок, шипя от узости в брюках и слишком громко проговаривает тему сегодняшней пары, после которой не получится сразу заполнить ведомость и уйти домой.

***

      Прошло мучительных полтора часа, во время которых Джисон успел пройти через моральный кризис и смог подавить пару вспышек злости. И не потому, что его в этот промежуток нервировал Сан или другие студенты, наоборот, те молчали и их как будто вовсе не было в аудитории. Дело в том, что Джисон разрывался внутренне от противоречий. Его смущение достигло края, а нервозность отражалась в поломанном меле. И если для тридцати человек поведение преподавателя не ясно, то для Чхве Сана — Джисон словно лист с самым аккуратным и красивым почерком, на который смотреть одно удовольствие, а читать и подавно.       Парень ликует, а ещё у него органы сворачиваются в спиральки, стоит только подумать о том, как лишние уйдут, а он останется с преподавателем наедине и наконец узнает, какого это — узнать, будут ли оправданы твои ожидания или нет, хотя Сан уверен, что определённо будут.       Последний за сегодняшний день звонок звучит крайне громко, и Чхве кусает губы в нетерпении, внимательно прослеживая за каждым одногруппником, выходящим за дверь, и когда самый последний уходит, закрывая за собой дверь…ничего не происходит.       Сан сидит также на своём месте, пока Джисон складывает все принадлежности, что успел помацать за время пары из-за тупого возбуждения, что только усилилось, спасибо фантазиям. Хан собирает учебники и молча уходит в лаборантскую. Он не прогнал, не остался поговорить. Просто ушёл.       Сан воспринял это за зелёный свет. Ему дико интересно, о чём же думает его классный руководитель, раз даже простых слов по типу «уходи домой» не сказал. Парень встал и последовал за мужчиной поспешно. Некое волнение подкралось к сердцу, когда дверь за спиной закрылась, а взгляд оказался прикованным к мощной спине. В голове густой туман, мешающий здраво мыслить, хотя Сан и не планировал это делать. Он затеял всё ради того, чтобы здесь оказаться, и когда у него это получилось, вряд-ли решение измениться. Парнем руководят два желание и он с радостью делает то, что от него требуется.       Колени почему-то подгибаются, пока Сан приближается к учителю, руки начинают трястись, когда ложатся на чужие плечи, и скользят вверх, к шее, спускаясь вперёд к линии ключиц. Джисон подозрительно не сопротивляется, не дёргается от неуверенных прикосновений, он стоит, не делая ничего. Словно ожидает подходящего момента. От того ещё волнительней, но отступать уже некуда. Сан стаскивает с Хана пиджак и кидает его на стул, что стоит возле шкафа со всеми бумагами, папками и тетрадями выпустившихся ранее студентов; прижимается всем телом, доказывая, что не одному Джисону было тяжело пережить последнюю пару, губами утыкается в загривок и уже приближается к пуговицам на белоснежной рубашке, однако положение дел резко меняется и парня грубо вжимают в стол, заставляя на собственной шкуре ощутить смущение вперемешку с возбуждением, что не даёт покоя битые полтора часа. Джисон становится вплотную, томительно убийственно смотря в лисьи обычно хитрые, но сейчас испуганные глаза. Он, скорее всего, будет потом жалеть о содеянном, Сан — вероятно тоже, но разве не он довёл до такого, разве не он стал всему причиной. Джисон правда не понимает, чем заслужил всё это.       И всё же ему нравится.       Сан шумно выдыхает, ощущая давление на пах, и чувствует себя таким маленьким, хотя выше своего преподавателя как минимум на полголовы. Скорее всего, всё дело в том, как сейчас стоит Сан, и парень предпочитает не думать об этом. Лишь о том, чтобы учитель скорее его поцеловал. Желательно сразу — чтобы наповал.       — А ты уверен, что продержишься и не сбежишь?       По правде говоря, Сан тоже задавал себе такой вопрос, однако сразу же отвечал твёрдым:       — «Да». Я хочу того, что со мной будет, что вы со мной сделаете. — Чхве берёт чужую руку и заводит за свою спину, укладывая на поясницу в волнующем жесте. И разворачивается, показушно прогибаясь и выпячивая зад. — И советую не терять зря времени. Скоро сюда заглянет господин Джунён. — Сан смотрит через плечо, снова дерзко ухмыляясь и распляя лишь сильнее. Вот же чертёнок, а ведь буквально минуту назад был похож на смущённого невинного подростка, у которого секс — первое главное потрясение в жизни.       Джисон ругается про себя. Даже если он повёлся на уловку, это не значит, что абсолютно всё будет идти по прихоти капризного мальчишки, требующего внимания к себе. Мужчина поднимает Чхве и вновь разворачивает его лицом к своему, больно стягивая розовые волосы на затылке, но даже такое отношение не стёрло ухмылку с губ Сана. А вот поцелуй стёр.       Студент хватается за крепкие плечи мужчины и тянет на себя, обвивая ногой бедро учителя. Сан не скажет никому никогда, что ни разу не целовался, даже лучший друг не в курсе о таких тонкостях сановской жизни, а уж на счёт практики вообще стоит деликатно промолчать. Пусть у Джисона сохраняется видимость, что Сан — вполне себе знающий и опытный в плане интима. Но тем не менее Чхве схватывает на лету, да и за два года успел много чего нафантазировать себе с приятным участием классного руководителя.       Сан тихонько стонет в рот и дрожит от ощущения чужой ладони на паху и от того, как она сильно сжимает и сминает твёрдую плоть через ткань брюк. За ушами сердцебиение, шум, палитра смешанных красок. И теперь именно Сан чувствует себя загнанным в ловушку зверьком. Джисон постыдно вылизывает приоткрытый рот и массирует пах, так сказать, расплачивается по полной, за все эти два года, наполненные неприятностями, что доставил ему мальчишка. Проучить бы его хорошенько, но это уже в следующей жизни.       Мужчина переходит к изящной жилистой шее, которая не раз приковывала внимание, а Сан плавится под поцелуями и укусами, пальцами дрожащими скорее растёгивая идеально выглаженную рубашку и голову назад откидывая от неги. Об него так желанно трутся, его так чувственно целуют… Хотелось бы верить, что учителем руководит не пустое вожделение, а что-то более стоящее, настоящее. Чхве теперь не может выкинуть это из головы, его сознание вернулось к той стадии, когда воспринимало мир в форме «а если он вот так посмотрел, значит любит». Зачем он думает о такой ерунде именно сейчас? Боже, Сан, прекрати…       Джисону, будучи довольно чутким человеком, не сложно заметить перемены в настроении оппонента, однако раз атмосфера не позволяет нежностей, значит придётся действовать по наитию. Мужчина хлопает по ногам Чхве и тот, не медля, обвивает ими тело учителя, спиной ложась на стол.       Боже, боже, боже… У Сана действительно крыша поехала, или это и в правду с ним происходит? Он отдастся в руки своему преподавателю у него в лаборантской… Немыслимо…       Столько мыслей в голове, столько чувств в груди плещется. Паника, страх, волнение, нечто странное и естественное. Их так много и все они в одной огромной куче, что не разберёшь. У Сана с губ — новый стон, но и тот уходит в очередной глубокий поцелуй, от которого бы определённо подгибались коленки, если бы парень стоял на ногах. Старший не пойми когда смог расправиться с рубашкой студента и распахнуть, открыв себе обзор на славно сложенное тело и…проколотые соски? Что?..       — Ну как вам, господин? Внушительно? — Сан говорит словно змея. Зачаровывает своим прекрасным и томным шипением и так соблазнительно высовывает кончик языка, что у Джисона кажется, скоро все возможные кнопки «стоп» перестанут работать. Он очень хочет, чтобы этот язык поработал в немного другом направлении… Мужчина кусает изнутри щёку, давая себе мысленно подзатыльник. О чём он только что подумал? И даёт второй подзатыльник, вспоминая, что сейчас вытворяет со старостой собственной группы.       — Это больно? — Хан зажимает одну бусинку между пальцами и трёт, вызывая тем самым скулёж и возню под собой.       — Лучше спросите меня об их чувствительности, ох… — Сан слегка прогибается, будучи благополучно прерванным, но то и хорошо, потому что ощущать шершавость языка на груди — лучше всякой болтовни.       Джисон теснее вжимается бёдрами, а Чхве шире ноги разводит, только вот одежда так сильно мешает, что просто уже невозможно. Поэтому действуют оба скооперировано. Сан стягивает брюки учителя вместе с бельём, а Джисон остатки сановой одежды, что так легко сползает по худым ногам вниз, и в итоге только одна штанина нелепо свисает с лакированного ботинка, борясь из последних сил, чтобы не рухнуть окончательно на холодный пол. Однако Джисон всё-таки снимает одежду, кидая её на стул, а после вновь прижимаясь к нагому телу своим.       — Вы очень красивый, вы знали об этом? — даже в такой смущающей ситуации Чхве продолжает пороть всякую чушь, уже без прежней стеснительности разглядывая всё, что попадётся на глаза: начиная от охренительной шеи учителя и вздувщейся на ней вене и заканчивая красной головкой члена, игриво выглядывающей из-под животов. У Сана напрягается внутри все и под ложечкой сосёт от представления, что этот самый член скоро будет у него внутри…и будет двигаться там, принося целую массу эмоций. — Я уже готов кончить только от того, что смотрю на него… Вы же не позволите мне кончить таким образом, господин? — Сан говорит на полном серьёзе, даже не осознавая как пошло звучит каждое произнесённое слово.       — Господи, ты вообще когда-нибудь затыкаешься? — спрашивает ради интереса Джисон. Ему правда хотелось бы знать, есть ли у студента тормоза, но на данный вопрос тот лишь открывает рот и высовывает наружу язык.       Что ж…это можно считать за ответ.       И хочется сказать, что сосёт пальцы Сан просто невероятно эротично, по крайней мере, Джисон зря представлял у себя в голове, как бы младший тоже самое вытворял с тем, что находится ниже живота. Благо, у этого мальчишки язык не проколот, а то, наверное, Хан бы и не выжил вовсе под таким напором…       Как только Чхве уже начал извиваться в нетерпении и тереться своим возбуждением о чужое, Джисон вытащил мокрые пальцы, приставив к расслабленному анусу студента.       — Будьте нежнее со мной, — вдруг выдаёт Сан, и от неожиданности учитель вводит первый палец. Но, кажется, Сан ничего не чувствует из-за слишком сильного возбуждения, что ему сейчас откровенно говоря мешает нормально жить.       Мужчина толкается одним пальцем не долго, вводя уже скоро второй, а после него и третий. Каким образом всё вышло так гладко — очередная загадка, ответом которой, по всей видимости, делится не собираются. Но Джисон всё равно потом узнает, хотя одно предположение в голове и вертится.       Ровный поток мыслей сбивается вместе с несдержанным стоном, стоит пальцам задеть внутри комочек нервов. Сан дрожит от ломающего его возбуждения и дёргает тазом в попытках избежать этих чёртовых пальцев, что так и норовят снова проникнуть и надавить. Сан не хочет кончить так. Он хочет быть заполненным абсолютно полностью, о чём и просит, страшно сильно краснея. От ухмылки учителя желудок будто в трубочку сворачивается и в свободном пространстве бабочки летать начинают, а внизу щекотно становится.       — Разведи ножки пошире, пожалуйста, — с улыбкой просит Джисон, и Сан выполняет указание, но разводит не только ноги, насколько позволяет растяжка, но и половинки ягодиц, предоставляя больше пространства. — Какой молодец, не зря старостой являешься. — Мужчина в награду целует впалый живот парня, что ещё сильнее втягивается под жарким прикосновением, а сверху слышится сиплый выдох.       — Войдите уже, я больше не могу ждать…       И Джисон аккуратно входит, погружая сначала кончик головки, а затем очень аккуратно войдя до конца. Сан закатывает глаза и валится на спину ровно, хватаясь за края стола позади головы. Ему абсолютно всё равно на то, как он выглядит сейчас, ему абсолютно всё равно на непривычную саднящую боль, ему лишь бы не заплакать от переполняющих чувств. Учитель так нежно гладит бока, трёт бусинки сосков, ласкает шею и медленно двигает ладонью по члену, что абстрагироваться получается гораздо быстрее и даже эффективнее. Сан дышит ровнее и только кивает прежде, чем Хан начинает плавно скользить внутри.       И сказать, что это по-странному приятно, ровно ни сказать ничего. Чхве не знает, какие сравнения можно подобрать тому, что он сейчас ощущает, хотя по литературе со школьного скамьи у него был самый высокий бал и словарный запас маленьким уж точно не назовёшь. Однако на такой случай никаких слов не подобрать. Но Сан просто надеется, что не ему одному так хорошо сейчас, что пальцы ногах подгибаются…       Это совершенная правда. Очень страшно думать о том, что Хан нарушает не только всевозможные законы, но и напрочь рушит стену, что строил с тех пор, как готовился преподавать. Не связываться со своими студентами, не заглядываться на девчонок. И с каких это пор противоположный пол перестал его волновать? Ах да, как только появился Чхве Сан, что в данный момент так хорошо его принимает в себя и отзывчиво насаживается на горячий член.       — Быстрее… — шепчет студент, уже готовясь к более ярким потрясениям.       Старший срывается на более быстрый темп и слегка даже не рассчитывает, что Сан окончательно перестанет себя сдерживать, поддаваясь потаённым желаниям и позволяя каждому демону в душе завладеть всей сущностью. Сан то открывает рот в немом стоне, прикрывая глаза, то растягивает красивые губы в ухмылке и смотрит из-под пушистых ресниц с полными обожания и желания глазами, то брови заламывает, нижнюю губу кусая, когда головка внутри проезжается по чувствительному комку нервов.       Сан никогда не думал, что это может быть настолько приятно, и он рад, что это случилось именно с Джисоном, а не каким-то левым чуваком. Ощущения были бы не те. Парень даже не уверен, что он бы испытывал тогда именно то, что испытывает сейчас, с трудом рассматривая смешного и лохматого учителя, но такого сильного и горячего. Чхве, чувствуя, что скоро кончит, притягивает учителя к себе за шею, но не для того, чтобы поцеловать, а для того, чтобы заткнуть свой рот учительским галстуком, в узел которого он бездумно цепляется зубами и смыкает губы, пытаясь хоть как-то громкие стоны заглушить. Джисон не щадит совершенно, врываясь в тело уже размашистыми толчками и заполняя собой полностью — шансов на победу боле нет. Сан проиграл уже тогда, когда затеял эту игру, он проиграл и тогда, когда впервые проснулся утром не от кошмара, а от собственного стона и ноющего стояка из-за слишком откровенного сна с участием классного руководителя. Сан думал, что он вышел победителем, но как же он, чёрт возьми, ошибался.       Джисон утыкается губами в висок студента и тяжело дышит через нос, делая финальные фрикции, незадолго до выходя и, обхватив оба члена в ладонь, быстро двигая ею и уже таким образом доводя до конца.       Сан простонал довольно громко, не факт, конечно, что в коридоре мог кто-то услышать, но вот тот, кто мог бы ожидать в аудитории, вполне бы сумел понять, откуда доносится звук и чем именно в лаборантской информатика занимаются.       Но Чхве стыдно? Вообще нет.       Он лишь обнимает учителя за шею, выпуская изо рта бедный потрёпанный галстук и мурлычет на красное от напряжения ушко:       — Давайте встречаться? ~       Джисон в который раз за день давится воздухом, проклиная всех существующих богов и лично того демона, что создал Чхве Сана.       — Ну ведь ты правда договоришься, — угрожающе рычит Хан, но ленивый поцелуй в шею заставляет замолчать на полминуты, после чего сознание принимает решение пойти на риск. — Давай.