escort

Любовь — прямой синоним болезни. Беспричинные связи — средство спасения от одиночества. Эскорт — доступная моральная помощь людям. Очередной звонок — всего лишь ещё одна спасённая ночь. Вы не думайте, эскорт это не проституция. Люди привыкли считать это унизительным, поэтому лица замазаны почти на всех фотографиях, поэтому на один номер обычно покупают несколько подставных. Одежда в шкафу всегда делится по условиям масок. Знакомые знать о плохой, извращённой стороне совершенно не должны. Проще, когда в тебе две личности. И намного проще, когда о второй из них никто даже не подозревает. – Да? – звучит короткое в ответ на протяжный вызов. – Как мне к вам обращаться? – уточняет на том конце тихий женский голос. – Вы можете звать меня как угодно. – тут же приходится объяснить ситуацию. Проблем нет. Есть людское самовнушение. А ещё жгучая стадия невыносимого стыда. Перед той, кто всего-навсего продаёт помощь за пару сотен долларов в час. Дорого. Обычно, помощь какая она не была бы достаётся огромным трудом. – Я предпочла бы называть вас по имени, можно? – тушуясь, собственным вопросом уточняет девушка. – Тогда, зовите меня Лалиса. – коротко заключает она. На конце линии раздаются тихие вздохи. – Лалиса значит. У вас красивое имя. – доносится в ответ спустя пару секунд. Лиса улыбается. Комплименты не делают людям, которые себя продают. Комплименты совершенно не делают тем, кто за деньги старается помочь. – Вам не стоит об этом думать. Что вас заставило набрать этот номер, мисс? – аккуратно спрашивает она, пока в телефоне воцаряется мёртвая тишина. – Миссис. – поправляют её в этот же момент. Вот значит что, это совершенно неудивительный случай. Порой, тем, кто уже давно сделал выбор, помощь оказывается нужна куда больше, чем всем остальным. – Прошу прощения, миссис. – исправляет себя Лиса. Девушка на той линии явно улыбается краешком губ. Лиса такое начала чувствовать после тридцатого звонка. Вежливость иногда доводит до оргазма намного быстрее секса. – Так вы знаете, куда позвонили? – дежурно спрашивает она. – Возможно, что мне не стоило этого делать. – чуть тише добавляют на том конце. – Вы можете отключиться в любой момент. – тут же сообщает Лиса. Она брошюрки со своим номером не раздаёт в проходах метро и на услуги никого не подталкивает. Люди звонят, потому что чувствуют в этом особую необходимость. Такую же, как в чашке кофе по утрам. – Свободны ли вы этим вечером? – волнительно спрашивают у неё. – Я всегда свободна для вас. – коротко, по делу с названным адресом и точной целью прихода. Эта не было её кредо, она таким образом старалась помочь себе. Оплата квартиры, учёба. Проблем много, на самом деле. И все они, без какого-либо исключения, требуют к себе особого внимания. Пусть даже незначительного. Всего один раз в месяц по определённой сумме, однако когда обстоятельства давят, мир кажется куда хуже всего остального. – Хотите, чтобы я стала вашим утешением? – Я хочу, чтобы вы помогли мне. С зеркала в ответ снова смотрит другой человек. Как много притворства под самой кокетливой улыбкой. Как много "но" в каждой неразделённой теме. И как много согласий на вопросы, которые в голове вызывают вспышки недовольств. На губах бордово-красная помада. Ноги обтянуты капроновыми колготками, на теле снова обтягивающее платье, в глазах приторное желание вновь показаться той, которую безумно полюбят на одну ночь. У Лалисы всё хорошо. Она просто искусная актриса лучшей арены города. Стук в дверь звучит в третьем часу ночи. Шагов, чтобы спросить "кто там?" насчитывается ровно двенадцать. Волнение, подкатывающее к горлу не затмевает даже второй бокал красного вина. Девушка в дверях такая до безумия красивая. С раскосой, смятой улыбкой, с глазами тёмно-зелёного, пленительного оттенка, с губами покрытыми прозрачным блеском. Она в приталенной юбке с небрежно заправленной в её пояс рубашкой. Выглядит так, будто ждала её слишком долго, и вместе с тем настолько сильно устала, что сейчас не находит слов. Лиса вывод делает, что в жизни у неё, возможно, всё намного хуже, чем стеснение перед самой обычной девушкой. – Здравствуй, – одними губами произносит она, отступая на пару шагов. Лиса, хоть и проходила это десятки раз, в ответ не может найти ничего лучше, чем тёплую, так необходимую улыбку. – Вы дома одни? – следующее, что приходится уточнить, когда узенький коридор сменяет себя просторной гостиной. – Он уехал пару дней назад. – скоро отвечает девушка. Она из портсигара достаёт одну сигарету, подкуривает и, выпустив клуб дыма, поворачивается к Лалисе лицом. – Говорят, что он не тоскует. – на губах её появляется сломанная улыбка. Она снова глубоко затягивается, неотрывно наблюдая, как Лиса с плеч снимает длинное пальто. – Мужчины находят утешение в сексе и покере, не слышали? – произносит она, присаживаясь на край большого стола. – Ни разу, – отрицает девушка. Она взволнованно поджимает губы, тут же сглатывая волну поступающего напряжения, когда Лиса платье избавляет от лишней пуговицы. – Очень жаль, видимо, ваш муж крупно проиграл. – улыбается она. – Как ваше имя? – на лице девушки появляется довольная усмешка. Она отворачивается, доходя до чайного столика, а возвращается уже с двумя бокалами. Один удачно находит себе место возле лалисиных бёдер. – Сколько же имён вы помните за это время? – Ни одного. – качает головой Лиса – Так зачем же вам нужно моё? – Вам нравится заниматься сексом с незнакомыми людьми? – уточняет Лиса. – Как жаль, что вы уже знаете моё имя, – хмыкает она, делая с налитого бокала пару глотков. – Я не собиралась с вами спать. – сбито утверждает девушка. Её взгляд цепляется за открытую зону декольте и она снова отводит его в сторону, скоро выпивая содержимое. – мне нужно было поговорить. – Разве вам не льстит мысль отомстить мужу? Я думаю, что этот человек заслуживает ненависти. – она пальцами цепляется за воротник белоснежной рубашки, притягивая девушку ближе к себе. – Ненависть не всегда месть, Лалиса. – шепчет она в чужие приоткрытые губы, её руки вопреки словам ложатся на оголённые бёдра и она раздвигает их, становясь точно напротив. – У нас так мало времени, а вы продолжаете себе врать, – Лиса едва касается её губами, шепчет слова сбито, с задержками. Покусывает чужие губы, но целовать не позволяет. Девушка вымученно выдыхает, руками скользит под короткое платье и к телу Лисиному прижимается ещё ближе. – Как вас зовут? – Дженни.. – Я хочу, – улыбается Лиса, – чтобы ты показала мне, как сильно ненавидишь своего мужа, Дженни. – в этот же момент её губы накрывают чужие и сквозь поцелуй она отчётливо чувствует привкус дорого вина. Поцелуй за пару секунд становится жадным. Дженни к себе прижимает юное тело, губы покусывает в невероятном желании выместить скопившуюся злость. Будто всё, что на душе происходило эти несчастные дни наконец обрело своё воплощение. Её руки напористо сжимают стройные ноги, цепляются ногтями за капроновые колготки и оттягивают, с большим шлепком возвращая обратно. Лиса в поцелуи недовольно стонет, от возникшей горячей боли, но тут же на боль эту получает заботливые поглаживания по покрасневшей коже. Поцелуй их почти сразу перетекает во французский. Дженни за шею притягивает Лису ближе. Целует умело, страстно, не позволяя вдыхать так быстро заканчивающийся кислород. Лиса задыхается. Она готова поспорить что так желанно её ещё никто не целовал. Она прекрасно чувствуют колющую боль, горечь после каждого касания, будто всё, что дарит эта девушка, проходит через сотню мучений, тоски. Какой-то несравненной душевной пустоты. Она находит в ней утешение, в руках держит, чтобы Лиса не испарилась в пространстве и где-то в подсознании до безумия боится остаться одна. Лисе её жалко. По-настоящему. Не как клиента, как человека, которого жизнь переломила пополам. Сколько, наверное, усилий ей составляло продержаться всё это время. Поэтому у Лисы вместо чёткой цели помочь, появляется другая — спасти. Обязательно вытащить из этого болота. – Где у вас спальня? – на долю секунды отрываясь, шепчет она. Девушка молча указывает в сторону двери. Следующую секунду Лиса настойчиво тянет её за собой, собирая стены, кажется, оторваться от Дженни единственный раз не представляется возможным. Её безумно хочется, не за деньги — по собственному желанию. И льстит не столько факт того, что у них впереди целая ночь, а что Дженни в ответ её хочет так же сильно. Она толкает её на кровать, мгновенно нависая сверху, голодным взглядом скользит по отточенным чертам и, совершенно потеряв весь необходимый кислород, припадает к желанным губам снова. Дженнина длинная юбка оказывается стянута чужими руками в огромнейшем нетерпении. Лиса ладонями ведёт по худым ногам, с колен скользит вниз, упиваясь измученными вздохами. Ей до беспамятства нравится звуки, которые она слышит. Нравится, как Дженни, поддаваясь игре, раскаляется до немыслимой температуры. Лиса обжигает губы поцелуями, обжигает ладони, вновь касаясь фарфоровой кожи. Дженни с ума сводит, себе подчиняет, не прикладывая усилий. К ней манит. Её целовать хочется до бесконечности долго. Поэтому Лиса целует. Обходит губами аккуратный подбородок, сминает шею, оставляя пылающие, красные пятна, спускается до ключиц, поочерёдно расстёгивая пуговицы блузки, и снова покусывает кожу до коротких рваных выдохов. Дженни в спине выгибается. К чужому телу теснится в неистовом желании чувствовать, принадлежать, отдаться. Лиса за рёбра обнимает, пальцами пересчитывая каждое, и вновь сжимает, вдавливая в кровать, пока у Дженни не вырывается стон сквозь прикусанные губы. Обольстительный, томный. Он по ушам проходит невероятным наслаждением и Лиса окончательно теряет какой-либо рассудок. Она губами ведёт дорожку поцелуев от груди, замирает на грудной клетке, вновь чувствует, как дыхание у Дженни прерывается и пальцами оттягивает чашечки белого бюстгальтера. Дженни глаза отводит в сторону, спасение ищет в давно знакомых стенах, пока собственное тело едва не дрожит от касаний неизвестной девушки. Опалённая чужим дыханием, по коже взбирается мелкая сыпь. Дженни навряд ли находит себе места, беспокойно ёрзая спиной, пока перед глазами картинка не начинает сминаться размазанным пятном. – Боже..– едва получается у неё проговорить, когда Лиса зубами покусывает грудь, языком вокруг сосков выводит иероглифы, вновь к телу прижимается, уместившись между чужих ног, и едва не мурчит от удовольствий, которые сама доставляет. Дженни беспокойно рукой ищет хоть какое-то спасение. До боли в пальцах сжимает простыни и лопатки отрывает от постели, выгибаясь в пояснице, когда между ней и кроватью оказывается Лисина рука. – Безумно красивая..– добивает Лиса. У Дженни дрожь по телу проходит совсем не наигранная, она откровенно сходит с ума от её слов, касаний, присутствия. Так много хочется ей сказать, но в голове полнейший бардак. На секунду удаётся закрыть глаза и пока под веками разливается целый океан звёзд, губы снова чувствуют лёгкие, самые нежные поцелуи. – Дженни, – зовёт её Лиса. Она рукой зарывается в каштановые густые пряди, вынуждая снова вернуться в реальность. – Посмотри на меня. – Дженни соврёт, если скажет, что сделать это проще простого. Она с огромным трудом вновь открывает глаза, мгновенно попадая в плен янтарных омутов, свет луны, через приоткрытые занавески позволяет разглядеть их во всех тонах. Дженни совершенно не может оторваться. – Ты хотела, чтобы я тебе помогла, – произносит она, спуская ладонь по обнажённому животу. Дженни подобно струне натягивается, словно приговорённая на неминуемую смерть, не находит в себе сил отстраниться, – хочешь, чтобы я сделала это? – у Дженни сил находится только на то, чтобы кивнуть. Пожалуй, ничего больше она в своей жизни не хотела. Лиса отстраняется, стягивая с собственного тела мешающее платье и глазами прекрасно отмечает, как Дженни в момент этот тысячекратно возненавидела мир. Она бёдра поднимает, помогая избавить себя от белья, и вновь на кровать падает, пока Лиса спускается к ногам. Поцелуи один за другим сеют на животе целую галактику, дразнят, мучают, душат все прежние чувства. Есть только Лиса, ничего кроме теперь уже не имеет никакого значения. Огромное натяжение в животе словно не позволяет дышать, Дженни подобно рыбе старается поймать воздух, но её снова и снова прожигают насквозь. Горячим языком прожигают. Лиса дыханием опаляет возбуждённую плоть, кончиком языка касается, пуская по телу Дженниному маленькие разряды тока, она вздрагивает, на каждом из сотни, пока Лиса губами не припадает к клитору. У Дженни в глазах взрывается вспышкой, она протяжно стонет, до крови кусая зацелованные губы. Руки Лисины крепко сжимают бёдра, она языком проходится по всей длине, работая так активно, что Дженни спустя пару секунд начинает ощутимо трясти. Она на локти поднимается, сжимая чужие волосы так крепко, что, вероятно, делает немыслимо больно. Но Лиса молчит, её движения становятся рваными, то замедляются, то снова доводят до пика. Она изредка покусывает зубами, снова прижимается губами и в один из моментов добавляет руку. Дженни кажется, что от невыносимого натяжения внизу её может разорвать на атомы. Стоны превращаются в гортанные, сорванные. Ей невыносимо трудно дышать, лёгкие будто крепко перетянули тугим узлом. – Лис..– едва не плачет она, когда девушка к одному пальцу добавляет второй, когда терпеть столь невыносимые пытки становится почти невозможно. Дженни хочется рыдать в голос, она совершенно не находит себе места, едва унимая желания отстраниться. Перестать ощущать, кончить уже, наконец, но Лиса не позволяет. Её сбитые темпы созданы для того, чтобы насиловать, раздробить тело на мелкие кусочки, а потом снова собрать обратно. Дженни её просто ненавидит, – Пожалуйста..Лиса.. Пожалуйста, – срывает она голос, в момент тот, когда внутри всё рвётся на части. Она не помнит, кричала ли, не помнит собственного голоса, не помнит ровным счётом ничего. Её бросает в мелкую дрожь, всё тело будто сковывает невозможным спазмом. Ей до беспамятства хорошо в тот момент, который стоило бы навсегда забыть. – Ты прекрасна. – с улыбкой на губах проговаривает Лиса. Она в глаза точно смотрит, покусывая пальцы, которыми секунду назад забрала какое-либо желание жить. У Дженни выдержать такого взгляда не получается. – Наше время вышло? – сбито спрашивает Дженни. – У нас впереди, кажется, целая вечность... – улыбается Лиса.