Обреченная

Тонкие бледные пальцы касаются клавиш старого фортепиано. Тишина заброшенного летнего театра нарушается звуками печальной мелодии. Так тихо и спокойно... Только воспоминания никак не желают оставить меня. Воспоминания о тех временах, когда я была человеком. Когда я могла жить среди людей. Когда у меня были любимые мать и сестра. Когда моя сестра не была убийцей... Это было, кажется, около сорока лет тому назад... Нам с сестрой было по тринадцать лет, когда наша мать тяжело заболела. Врачи, как ни бились, не могли помочь ей. Жизнь её подходила к концу, и на пребывание в нашем мире ей остались считанные дни... Когда мы с сестрой узнали об этом, то убежали в лес и начали яростно молиться. Мы просили Бога, чтобы он вылечил нашу мать. Мы рыдали и кричали несколько часов, пока не услышали ЕГО. Голос, что говорил с нами, раздавался со всех сторон, и в то же время звучал лишь в наших головах. Он принадлежал Лесу... Он предложил нам сделку: выздоровление матери в обмен на нас самих. Мы должны были остаться в лесу и жить в нем вечно. Одна из нас должна была стать Волком, а другая - проводником, выводящим заблудившихся путников из леса, если они того пожелают... Мы согласились. Наша мать выздоровела, а моя сестра стала Волком... Пианист, человек неопределенного возраста с белоснежными волосами, прекращает игру и смотрит на меня, сидящую на ступеньках сцены. - Ты не слушаешь... Что-то не так? Я поднимаю голову и долго смотрю на него задумчивым взглядом. - Как ты оказался здесь? Когда я пришла в лес, ты уже был тут... - Привело меня сюда мое желание вечной жизни и любовь к музыке. То же самое держит меня здесь. В качестве платы за исполнение моей мечты я обречен на вечное одиночество. Обречен на отсутствие чувств. Обречен быть убийцей... Я вскакиваю со ступенек, и убегаю из театра прежде, чем пианист успевает сказать что-либо еще. Я бегу по темному сырому лесу, не разбирая дороги и громко кричу. Кричу, зная, что Волки меня слышат. Скорее всего, слышит и пианист. Но ему все равно. Он опять сочиняет музыку. Как, впрочем, и всегда. Обреченный... да какой он обреченный? Единственная по-настоящему обреченная в этом лесу - это я. Потому что я чувствую, слышу, и знаю всё, что происходит в лесу. А происходят здесь поистине ужасные вещи... У Волков нет эмоций. Они не чувствуют жалости к своим жертвам, к своим Красным шапочкам. Они твердят, будто просто взимают плату за исполнение желаний жертв. Но как быть, если плата в данном случае - жизнь?.. И я обречена навеки жить в этом лесу, слышать крики боли и страха каждой из жертв, видеть то, что творят Волки с бедными девочками... Я обречена. И как бы далеко я ни убегала от Волка и его жертвы, крики будут звучать в моей голове с точно такой же громкостью и четкостью, я буду так же ясно видеть, как Волки терзают девочек, и так же буду читать в их глазах вопрос "За что?!" Пока еще не поздно, я пытаюсь вывести их на тропу, но они не желают уходить. К тому же я не могу произнести ни звука, пока рядом находятся люди. Я могу говорить только тогда, когда они уходят из леса... Или из жизни. Я думаю обо всем этом, обнимая худыми смуглыми руками старое дерево. Слезы текут из моих глаз. Я падаю на землю, изо всех сил бью по ней руками, обдирая кожу с костяшек пальцев, и кричу от бессильной злобы, срывая голос. Наконец я вновь встаю. Есть лишь один способ покончить с этим раз и навсегда. Убить... убить Волка. Не надо себя обманывать, твердя, что Волков много. На самом деле он один. Я прекрасно его знаю... Он прячется под разными ликами: под ликом пианиста из летнего театра, под ликом безумного дровосека, и даже под ликом моей сестры... Да, части его есть во всех обитателях леса, но сам он находится там, где может съесть Красную шапочку, даже если она вышла из леса живой и здоровой... Раньше я просто боялась его. А сейчас я только хочу отомстить. Отомстить за всех убитых им шапочек, за погибшую в этом лесу душу моей сестры, и за себя... Сейчас мне уже нечего терять, всё дорогое для меня давно забрал Лес. Я быстро шагаю к дому, стоящему в лесу в конце широкой утоптанной тропы. Открывай, бабуля... Внученька пришла.