be by my side

Алекса выглядела уставшей, — Широ заметил ее у входа в жилой комплекс. Стояла в коридоре, специально, ждала ведь его. Снова в пижаме, даже куртку не взяла. Широ бы её отругал, да уж как тут отругаешь. Вчера только, надо думать, вернулась домой. Им обоим не спалось в эту ночь. Широ весь день Алекса покоя не давала: не писала и не звонила, как там у неё, все ли хорошо, не нужна ли ей помощь? На часах был почти час ночи, Широ лежал и рассматривал узор на обоях в темноте, когда у него зазвонил мобильный. Сердце заколотилось как у подростка, когда он снял трубку. — Привет. Спишь? Алекса говорила почти шёпотом и как-то натруженно, и в голосе мелькнула едва заметная нотка нежного предвкушения. — Нет, — ответил Широ, поздоровавшись. На другом конце провода Алекса тихо вздохнула. — Занят наверное? — Разглядывание стены считается за важную миссию? — Алекса тихо усмехнулась, Широ был готов поклясться, что улыбка на секунду дрогнула на её губах. На фоне у Алекс, кажется шуршал плед. — Хочешь приехать? Можешь переночевать у меня. И Широ приезжает. Конечно он, блин, приезжает. Он точно знает, что Алекс нужно помочь — хотя бы первое время, хотя бы сегодня, а потом пусть отказывается и серьёзно хмурится как всегда она делает. И ни за что она не попросить прямо, а с ней всегда только так, завуалированно. Широ привык. Алекса тоже привыкла — она всегда обычно пишет, если уезжает срочно куда-то, в последнее время это особенно часто случается. Но этот раз выдающийся из ряда всех прочих, уже обычных и не удивляющих. Алекс, востоковед, вместо новой командировки оказалась дома, в Европе. Дома, где давно не была и где её уже почти никто не ждёт, вернее, ждать-то есть кому, но некогда. В коридоре тихо, только еле слышно как работает вентиляция. Вместо приветствия — объятия. Алекса ниже ростом, прижимается щекой к груди Широ, обхватывая его за туловище и цепляясь за куртку на спине. Широ обнимает её за плечи, а потом они молчат. — Устала? — М-гм, — Алекса вздыхает, расцепляя хватку рук, и делает пол шага назад, чтобы заглянуть Широ в лицо, — Прости, что не звонила и не писала… — Ничего, — губы Широ трогает небольшая улыбка, — Как Рон? Алекса подносит руку к лицу, чтобы смахнуть черную прядь волос: — Устал, — она вздыхает, и волосы снова падают на лицо, создавая мрачную тень на ее и без того грустном лице, — Он спит у меня комнате. С Алексой Широ познакомились почти год назад, или уже чуть больше даже. Встретились на тренировке, Алекс и раньше занималась, но её тренер перенёс время, так она попала в группу к Широ. Набор у неё, надо сказать фантастический, — немка, живёт в штатах, преподает курсы японского языка. Алекса часто хмурилась, напряжённо сводя брови, а если не хмурилась и не сторонилась, то молчала, — почти никогда не смеялась, и все в команде думали, она слишком высокого самомнения, — но разговаривала Алекса громко, как чеканила, и почти без акцента. Широ просто был с ней дружелюбным, и так получилось, они стали ближе. Полное имя у Алекс было красивое: Александрина. Но она его не очень любила, ей больше нравилось Алекса или ещё проще, Алекс, — в этом Широ её тоже понимал. Как и других вещах: понимал, что Алекса такая скрытная и холодная просто потому что это её характер, хотя прошлое оставляет отпечаток абсолютно на всем, понимал, почему выбрала восточную культуру вместо европейской и знал, почему ей тяжко прямо сейчас. Сейчас, и в ближайшие несколько месяцев уж наверняка… В квартире у Алекс было тихо и пахло какими-то цветами, то ли лавандой, то ли розами, Широ не разбирал. Тени от штор ложились на стены и потолок, за окном шумела дорога. Диван скрипнул, когда Алекса опустилась на него. В коридоре было прохладнее и тело у неё покрылось мурашками. Широ присел рядом, и она наклонила голову ему на плечо, щекотя волосами кожу. Свет фонаря падал в окно, оставляя на полу полоску света. Рука Алекс в этом свету лежала на её колене безнадежно расслабленной. — Рон так и не понял, почему я забрала его. И про отца он тоже не понял, наверное. Широ спросил аккуратно, изо всех сил стараясь не сказать что-то, что заставит Алекс расстроится: — Рон был с вами, когда вы увезли отца? — она мотнула головой, вздыхая. — Нет. Когда мы вернулись, я забрала брата, и вечером мы улетели. А бабушку забрала фрау Вебер, наша соседка. Алекс договорила и замолчала, Широ тоже молчал. Они оба не знали, что сказать или что спросить. В тёмной тишине комнаты тихий всхлип показался как раскат грома. Широ взглянул на Алексу, она не двинулась, но у неё на щеках блестнули две мокрые дорожки и слезинка упала с подбородка вниз, на её открытую ладонь. — Иди сюда. На диване места мало, но Алекса такая маленькая, — или просто так кажется, — что помещается легко. Широ обнимает её поперёк туловища, утыкаясь носом между шеей и плечом, а Алекс закрывает рукой лицо. Всхлипывает, заставляя Широ неосознанно прижать её ближе к себе, и нащупывает его щеку, накрывая ладонью, проводя подушечками пальцев по скуле. Широ говорит шёпотом, тихо, и только Алекса слышит его: — Я переживаю за тебя, — она напряженно кивает головой несколько раз. — Я знаю. Не стоит, — она переводит дыхание, рвано вдыхая, — Мы справимся. Это звучит несколько опустошенно и даже как-то безо всякой надежды. Широ не нравится, как она говорит. — Конечно справитесь, — шёпотом отвечает он, — У Рона есть ты, а у тебя я. Я помогу, если тебя будет нужна помощь. Алекса снова кивает. Она зарывается холодными пальцами в волосы Широ, а затем вытирает ладонью щеки. У нее спутаны волосы и также спутаны мысли в голове. В груди становится неестественно легко, так, как давно легко ей не было. Тёплое размеренное дыхание Широ обжигает, а лёгкие поцелуи, оставленные им на щеке и шее, остаются слово заботливые отметины. — Отец, он… Я не знаю… За что его судят… Алекса заикается почему-то, боится довериться, но Широ не торопит. Ей нужно время, чтобы перевести дыхание и рассказать трудную историю. Он чувствует, как у него под рукой начинает колотиться сердце в грудной клетке Алексы. — Он подставился. Всегда таким был, честным и благородным, — голос у Алекс грубеет и вновь становится прежним, твёрдым, но на какую-то секунду, — Ничего он не делал! Он не был там даже. И алиби у него тоже нет… Они снова молчат. Широ прислушивается к каждому шороху в комнате и прислушивается к тому, как успокаивается дыхание Алекс рядом. Она шмыгает носом, убирая руку от лица, но в темноте на её щеках едва заметны красные пятна. Широ становится невыносимо грустно, грустно за Алекс, за её семью, из которой он знает только её младшего брата Рондальфа и увидеться с ним завтра, грустно за то, что и он сам вынес. Такой же печальной становится и комната вокруг, и тени на стенах и полу, и уже не таким резвым кажется звук машин за открытым окном. Широ не знает, о чем думает Алекс, но он знает, что ей легче хотя бы на йоту. Он поднимает руку и проводит пальцами по её тёплой щеке, — Алекса в ответ ластиться, подставляя лицо. — Алекса, послушай, — по сравнению с усталым, обезнадеженным голосом девушки, Широ говорит увереннее, и это даёт мотивацию продолжать, — Я не поверю никогда, что вы не вывезете. Пообещай мне, что попробуешь что-то сделать и не станешь бояться просить помощь. Широ чувствует, как Алекса накрывает его руку своей ладонью. Прежде чем ответить, она открывает глаза и поворачивает голову. Они встречаются взглядами, а потом, — как-то так происходит, — Широ целует Алексу, а она его, и все вокруг растворяется где-то во вселенной, все эти тени и шорохи вдруг перестают существовать, а остаются только чужие податливые губы и нежные прикосновения. В прошлую ночь они оба не спали, — Широ думал об Алексе, Алекса о своей семье. Сегодня Широ снова не спит, но Алекс умиротворенно дремлет рядом. За ночь ничего не меняется, но ничто уже не будет как прежде.