***
– Несите аккуратнее! Это сервиз подаренный правителем Осы, каждая трещина будет стоить вам жизни! — кричал высокий эльф с чуть оттопыриными заостренными ушами. Его длинные волосы, цвета вороного крыла, были закреплены у основания старой лентой, что готова была в любой момент развязаться и улететь. Солнце находилось в зените, согревая своим нежным теплом всех трудящихся на улице эльфов, а лёгкий ветерок ласково гладил их щёки, трепал волосы. Зелёная трава, цвета изумрудных камней, была покрыта маленькими каплями прошедшего ранее дождя, что помял декорации, заставив жителей беспокоиться о грядущем празднике. Высокий, с прокрадывающейся сединой эльф, чьи узкие глаза окруженные морщинами пристально следили за чужой работой, вздохнул. Стоящий подле него длинноволосый шатен скосил на отца взгляд, а после вновь вгляделся в толпу, стараясь найти там свою сестру. На фоне уставших, а потому и расстроенных рабочих, девушка выглядела как лучик солнца среди укрытого тучами неба. Она так ярко сияла, что казалось будто тепло идёт не от небесной звезды, а именно от её улыбки. Испорченный реквизит её не беспокоил. Она весело бегала среди толп жителей помогая перетаскивать предметы, из-за чего получала взволнованные взгляды слуг, или шутливо флиртовала с красивыми представителями мужского пола, заставляя тех неловко краснеть. Глядя на неё, на лице старика появилась тёплая улыбка и несколько новых морщин, потянувших кожу на его щеках. Он был рад бесконечному энтузиазму дочери и её безграничной радости, но всё же такое легкомысленной поведение порядком его волновало. Что сказать.. они с женой слишком разбаловали её. Повернувшись, мужчина взглянул на безразличного юношу рядом, что небрежно крутил тонкую прядь каштановых пушистых волос, неосознанно запутывая те, завязывай маленькие узелки. В отличие от младшей дочери, его сын был полной её противоположностью. Хоть они и старались с женой воспитывать тех одинаково, даря обоим любовь и заботу, однако эффект оказываемый на тех оказался разным. Пайнс старший рос замкнутым, необщительным юношей. Что бы вокруг него не происходило его облик источал одну и ту же холодную ауру, заставляя других чувствовать неловкость рядом с ним. В простонародье его даже прозвали обладателем «кристаллического сердца», так как жители всерьёз считали, что сердце того замерло, превратившись в холодный кристалл. От подобных мыслей старый Георг почувствовал лёгкую печаль, окутавшую его слабое сердце. Ему было больно наблюдать за тем, как его ребёнок прятался от других за толстой стеной из льда. Как родитель он ощущал, что не выполнил свой долг, не справился с поставленной задачей, а оттого ему было совестно и грустно. – Сын мой, тебя что-то тревожит? — правитель аккуратно коснулся чужого плеча, чуть похлопывая юношу по нему. Со стороны они выглядели как заботливый отец и сын и ничего в их позе не казалось странным. И только седой старик мог чувствовать, как от его прикосновений вздрогнул юноша. Это его неосознанное действие заставило старческое сердце заболеть. Взгляд, до этого прикованный к мельтешащей по округе девушке медленно скользнул в сторону мужчины и остановился аккурат на его глазах. – Всё в порядке отец, не стоит беспокоиться, — кратко, без лишних нежностей и фраз в общении ответил тот. Его сын всегда был таким. Старый Георг правда не знал в кого он пошёл. Его жена — Медина, была самым ярким и счастливым эльфом, которого правитель за свой век повидал. Он был безумно благодарен судьбе за предоставленную возможность создать с этой женщиной союз. Его он будет беречь до самой своей кончины и никогда не пожалеет. Медина была позитивной и любознательной, почти все эти качества передались и их дочери, что была как маленькая комета. Такая же неуловимая и непредсказуемая. Сам Георг, конечно, особо весёлым человеком не был, его жизненный опыт не позволял видеть во всём только хорошее, однако он никогда не показывал грусть при своих детях, стараясь дать им чувство безопасности и защищённости. Пайнс был единственным членом их семьи, кто предпочёл замкнуться в себе, отгородить себя от внешнего мира густой завесой из шипов. Пока старый правитель думал о том, где же он ошибся во время воспитания, старший Пайнс — Мейсон, незаметно ушёл в глубь сада, где было меньше всего снующих туда-сюда жителей. Он медленно прогуливался по мощенным камнем тропинкам, вслушивался в тихое пение птиц и стрекот жуков. Где-то вдали слышались голоса приближающихся гостей, что смешивались друг с другом. Вскоре перед ним показалась резная беседка, наполненная мягкими красными подушками для удобств. Этой частью дворца почти не пользовались, а потому Мейсон, не боясь быть пойманным, натаскал сюда из своих покоев вещей и обустроил место для отдыха. Он приходил сюда, когда хотел остаться наедине с собой, отдохнуть от членов семьи. Нет, он любил свою семью. Готов был ради неё на любые подвиги. Но всё же порой это было довольно таки утомительно. Шатен по своей натуре был не шибко общительным и подвижным, а потому находясь в обществе гиперактивных матери и сестры и отца, старающегося также показывать своим детям лишь свою весёлую сторону, у него периодически начинали болеть виски. Уложив голову на мягкие подушки шатен расслаблено выдохнул. Его густые волосы, достающие ему теперь до поясницы, небрежно разбежались по подушками, водопадами спускались ниже к земле. Его тёмные глаза прикрылись, а дыхание замедлилось. В этот момент Мейсон выглядел таким безмятежным и спокойным, что нехотя начинаешь любоваться его расслабленной фигурой. Однако вскоре раздался звон колокола, а люди начали выкрикивать приветствия в сторону приезжих. То были посланники стран-соседей или же их прямые представители: наследники или же действующие правители королевств, гонцы. Когда Мейсон вновь вышел к людям, то увидел как мужчина с круглым лицом и лягушачьими глазами жмёт руку его отцу, а после медленно целует тыльную сторону ладони сестры и матери, не забывая меж тем осыпать тех комплиментами. – О, вот и Мейсон вернулся! — весело вскрикнул Георг, притянув сына ближе к себе. — Фридрик, это Мейсон — мой наследник, принц Ферна. Мужчина, чьё имя звучало как кваканье лягушки, изучающе оглянул шатена, после чего, кивнув сам себе, подал его руку. – Вы и правда холодны как о Вас говорят! — он резво пожал его руку, приложив при это столько силы, что Пайнс начинало трясти. — Фридрик Бокк — правитель Королевства Роланна. Надеюсь у нас с тобой в будущем будут такие же хорошие отношения, как и с твоим отцом. Представившись, мужчина ушёл дальше, пропуская остальных гостей вперёд. – Бокк, пустая голова! Всегда говорит то что думает и только потом думает, что должен говорить, — Георг развернулся к сыну и серьёзно посмотрел на него. — Не обращай на его брошенные слова внимания. Это всё байки. От вида обеспокоенного им отца в груди потеплело и на лице Пайнса появилась такая редкая улыбка. – Хорошо, Отец.***
Празднество началось ровно в назначенное время, в полдень. Однако прямо перед этим гонец одного из гостей прибыл во дворец с вестью, что правитель южных земель не может добраться до дворца из-за неисправности кареты. Колесо кареты, истёртое каменистой дорогой, треснуло, а после и вовсе рухнуло. Выслушав его речь, Георг отдал приказ собрать экипаж и отправить его вслед за гонцом к недобравшемуся гостю. Стоило экипажу выдвинуться в путь, и празднество продолжилось. Играл оркестр и изредка пели певцы, своими звонкими голосами веселя толпу. Простые жители радостно плясали, сновали между лавками с резными сувенирами ручной работы и наслаждались бесплатными сладостями, в то время как представители высших сословий вели светские беседы между собой, пили вино и наслаждались атмосферой сидя в зыкрытых беседках. Мать Пайнсов, стоило ей увидеть своих приезжих подруг, быстро умчала к ним и теперь, весело переговаривая с теми, пила вино. Короля же окружили несколько аристократов, желая проявить себя. Среди этой оживленной атмосфера Мейсон выглядел чужим. Вокруг него почти не было гостей, все они либо обходили его стороной, либо старались не приближаться, боясь его холодного выражения лица. Заметив это, Пайнс удрученно выдохнул и собирался было направиться обратно в свою «тайную» беседку, как вновь появился гонец, а за ним огромный экипаж с двумя белоснежными лошадьми. – Король Столкена, Билл Сайфер, прибыл! На мгновение пространство наполнилось такой тишиной, что, казалось, упади здесь игла — все услышат. Однако после жители один за другим стали восклицать, восхищаюсь то экипажем, то красотой сопровождающих короля воинов. А стоило Сайферу высунуть свою светлую голову из кареты, как сотни молодых девиц едва не запищали от восторга. Но их можно было понять, ведь король южных земель и правда был невероятно красив. Если Пайнс прослыл в народе, как обладатель мёртвого сердца, то о Сайфере говорили как «красота, способная свергнуть богов». На территории Ферна все коренные жители имели тёмный цвет волос. В этих краях почти не бывало людей с такими золотыми, как у Билла, волосами. Те выглядели такими мягкими, как шёлк, хотелось протянуть руку и пропустить её сквозь блестящие пряди. На мгновение глаза шатена встретились с светлым взглядом блондина, и в глазах последнего промелькнуло удивление и ещё некая эмоция, от которой у Пайнса по телу прошла лёгкая дрожь. Сайфер ещё какое-то время наблюдал за шатеном, после чего, наконец, отвернулся и направился поприветствовать короля Ферна. А Пайнс между тем, выйдя из ступора, ушёл в сад провожаемый пристальным взглядом.***
Ночной холодный воздух смешался с лёгким запахом роз и камелий. Из дворца всё ещё доносился шум и гам. Оркестр не переставал играть ни на минуту, а многие из гостей оседали на землю от долгих плясок. Столы постепенно пустели, что означало, что первая фаза праздника подходит к концу. Скоро их всех позовут на реку Лою, украшенную алыми фонарями, дабы оттуда запустить кораблик с зажженой свечной и именем ушедшего однажды в бою родственника. Эта традиция появилась после победы над королём «Тираном». Жители верили, что таким образом освещают путь погибшим на том свете и дают понять, что те не забыты. Что их жизни ушли не зря. Король, как и все, ежегодно опускал кораблик по течению реки, однако каждый раз его кораблик уплывал пустым. Без имени. А после будет фейерверк. Ради этого события Ферн ежегодно импортирует из северного государства, Лимфа, золотую пыльцу фей, а после использует для создания огней. Мейсон как всегда собирался отсидеться в своём укромном месте, наблюдая за происходящим издалека. Рядом с ним, на маленьком столике, стоял поднос с фруктами: виноград, нарезанные дольки яблок, чей сок медленно стекал на жестяной поднос; бананы, очищенные от кожуры. Также чай, что всё ещё был слишком горяч, а потому от него медленно поднималась тонкая полоска белого пара. Мейсон время от времени поглядывал на поднос, а его живот жадно урчал. Когда шатен наконец потянул руку к свежим фруктам — раздался внезапный звук у одного из кустов камелии. То был громкий шорох и тихое шипение, после чего вслед за ними послышались тихие проклятья. Шатен встал с насиженного места и, перекинув волосы за плечи, пошёл осмотреться. С другой стороны куста сидел блондин, пристально вглядываясь в нежные цветы и их стебли покрытые шипами. Он аккуратно высвобождал золотые пряди из чужого плена, стараясь не повредить ни цветы, ни волосы. Следя за его руками Пайнс невольно засмотрелся на большие смуглые ладони, покрытые синими полосками вен и длинными тонкими пальцами. – Что вы здесь делаете? — спросил Мейсон и его лицо осталось безразличным, а голос спокойным и тихим. Будто не он только что пренебрег этикетом и нагло следил за мужчиной перед ним. Стоило их взглядам встретиться как наступило неловкое молчание. В какой-то момент Пайнсу привиделось, что мочки ушей Сайфера запунцовели. Хотя может ему только показалось из-за опустившейся на землю темноты и ярких лепестков нежных камелий, находящихся вблизи чужого лица. Билл посмотрел на него с лёгким прищуром и на глубине его глаз плескались неловкость и веселье. – Меня утомили светские беседы, потому я решил сбежать! — Билл чуть усмехнулся после своих слов и, склонив голову набок, небрежно спросил. — Я же не оскорбил Вас своим поведением? Сайфер был не намного старше самого Пайнса, однако в связи с ситуацией в его стране ему пришлось занять престол намного раньше запланированного срока. Он не был несведущ в политике и под его руководством положение страны постепенно стало налаживаться. За четыре года своего правления он открыл новые торговые пути и наладил связи с поставщиками, запретил казино и частично решил проблему с работорговлей. Он был мудрым политиком, что возвышал своё царство к небесам. За это он заслуженно получил славу и любовь своего народа. Вдали раздался крик организатора, после чего большая часть гостей (что ещё не валились от усталости) неспешно перекочевала к реке, что было понятно по ставшим затихать крикам. Вновь взглянув на Билла, шатен склонил голову и подал тому руку. – Не беспокойтесь, Ваше Величество, — он помог мужчине встать, после, косо глянул на последовавший взрыв со стороны реки. Его взгляд вновь вернулся к южному королю, после чего он аккуратно предложил. — Не против присоединиться ко мне, Ваше Величество? Глаза Сайфера, казалось бы, загорелись, как два маленьких факела. Он спешно отряхнул подол своей лёгкой мантии и обворожительно улыбнулся шатену, что был ниже его самого почти на целую голову. – Буду только рад.***
Королевство Ферн наполнилось грохотом взрывающихся феерверков и криками опьяненных жителей. Золотая пыльца ярким покрывалом укрыла небосвод тысячами песчинок, создавая иллюзию дождя из миллиардов звёзд, отчего было светло, будто днём, несмотря на довольно поздний час. Бродячие собаки от оглушающих взрывов выли и лаяли ещё более усердно, чем обычно и лай их, смешиваясь с грохотом фейерверков, создавал какофонию. Мейбл, одетая в лёгкое алое платье, весело кружащая вокруг, неосознанно прищурила от неприятных звуков глаза и прикрыла уши. Её взгляд цеплялся за яркие фонари, что освещали тёмные улицы тёплым оранжевым светом и отражались в водной глади бегущей реки. На мгновение она замерла, а после оглянулась. – Матушка, куда брат опять ушёл? — девушка повернулась к матери, что медленно жевала спелые плоды. – Скорее всего вновь наблюдает за всем издалека, — он раскусила маленькую ягоду сочного винограда. — Ты же знаешь, что ему не комфортно на таких мероприятиях. Девушка серьёзно (и совсем чуточку печально) кивнула, после чего растроено вздохнула. Брат редко оставался на праздниках с семьёй, да и вообще редко когда проводил с ними время. Смотря на него девушка чувствовала слабое одиночество. Порой она правда начинала скучать по детским годам, когда они с Мейсоном вместе играли днями напролёт. Вот только жаль, что нельзя развернуть время вспять. Прогнав нахлынувшую в миг тоску, девушка спешно глянула в сторону дворца, после чего вновь убежала в сторону плескавшихся в реке подруг.***
Сад, обычно хранивший загадочное молчание сейчас был наполнен тихими голосами, что изредка прерывались, и шумным эхом, что шло со стороны реки. В резной беседке, в окружении множества мягких подушек с золотыми отделками, беседовали двое юношей и атмосфера меж ними была такая тёплая, как погожий весенний день. Один из них редко показывал эмоции и выражение его лица почти всегда оставалось бесстрастным, в то время как его собеседник искрился радостью даже тогда, когда старался вести себя благородно. – Ведите себя естественно, Вы слишком зажаты, — Пайнс откусил сочный плод яблока и скосил глаза на сидящего с прямой спиной короля. — Вам не обязательно притворяться наедине со мной. Рука южного короля на миг замерла, а светская улыбка на тонкий губах дрогнула. – Вы считаете я притворяюсь? — глаза цвета холодного жита заинтересованно упёрлись в точеный профиль шатена, медленно вырисовывая каждый его контур. Пайнс, до этого пустым взглядом смотревший на кустарник вблизи беседки, что был укрыт белыми цветами, казалось бы, проснулся. Взгляд прояснился и тонкая пелена спала. Мейсон склонил голову к плечу, задумавшись, после чего лениво ответил. – Вы слишком напряжены, — его взгляд упал на чужие тонкие загорелые ладони. — Вы периодически стучите пальцем по столу, уверен из-за волнения, и изредка дергаете ногой. — взгляд каштановых глаз вновь коснулся чужого лица. — Вы кусаете губы — нервничаете. Сайфер, наблюдавший за тем как шатен медленно пал на мягкие подушки и прикрыл глаза, тихо сглотнул и глаза его потемнели. – Это и правда так заметно? — а в ответ лишь ленивый косой взгляд. В саду наступила идиллия и даже далёкие звуки взрывов и криков стихли. Было слышно громкое стрекотание насекомых и тихое ухание из сердца сада. Сайфер потемневшим взглядом смотрел на шатена, что расслабленно лежал на широких скамьях и выглядел при это так беззаботно. Его длинные волосы растрепались и небрежно упали вниз, и лишь редкие тёмные пряди нежно огладили его щёки, щекотали нос. Король чуть придвинулся и нежно, почти невесомо коснулся чужих шёлковых волос, распутывая редкие узелки, расчесывая тонкими пальцами. На какое-то время между ними повисло уютное молчание. – Вы совершенно не такой, как о Вас говорят, — донеслось тихо над Пайнсом. Шатен чуть приоткрыл глаза и уставился на блондина. – И какой же я? Сайфер усмехнулся и ладонь его, отпустив мягкие пряди, скользнула к чужому лицу. – Жители говорят, что Вы, подобно ледяному королю, холодны ко всем и всему, но это не так, — его рука коснулась чужой скулы и очертила мягкую дугу. — Я встречался с тем, однако его и Ваше поведение идут врознь. Ледяной король не столько холоден, сколько жесток. Ему была безразлична даже смерть его собственного сына, которого растерзали изголодавшие волки. Вы же не холодны, а скорее равнодушны. Находясь рядом с Вами к душе приходит покой и уют, будто я нахожусь не в гостях, а у себя в резиденции. Слушая его Пайнс всё больше и больше удивлялся. Для него было ново услышать подобное о себе и даже в какой-то степени приятно. – Вы милый и внимательный к чувствам других, — тонкие пальцы коснулись пухлых губ, похожих на лепестки цветов персика, и нежно огладил их контур. — Вы первый, кто сказал мне вести себя естественно, кто заметил мою нервозность. Обычно всем плевать на других, ведь для них в приоритете только свои чувства, но Вы другой. Особенный. От тихого шепота, проникающего в самое нутро, по спине шатена прошла лёгкая дрожь, а кончики пальцев покалывали. Ощущение чужих пальцев на своих губах было не привычным, но, неожиданно, приятным. Блондин действовал нежно и аккуратно, так что у Пайнса не появилось чувство опасности или брезгливости. – Если бы такой «холодный» эльф, как Вы, был моим, я подарил бы ему всю свою нежность и любовь и, возможно, тогда его сердце оттаяло бы. Следя за тем, как король медленно склоняется над его лицом, Пайнс усмехнулся. На его лице отразилась такая редкая ухмылка. – Попробуйте растопить моё сердце, Ваше Величество. Тонкие губы коснулись мягких, чуть пухлых уст в нежном поцелуе.