Туман

Сияние золота ослепляло, и он уже не видел ничего больше. Все остальное было каким-то туманным и блеклым. Впрочем, зачем оно ему нужно, все остальное-то? Блики на золотых монетах… Вот она, красота, настоящая красота, куда там тому фонтану! Хотя… Королева, хоть и не золотая, тоже хороша. Она ждёт его сегодня, прекрасная статуэтка с томным голосом, чтобы сделать его королем! Вот когда все они, его так называемые друзья, и эта глупая девчонка, которой не понравились его подарки, поймут, кого потеряли! Где-то в уголке сознания тихий голосок зашептал, что они не то, чтобы его теряли, скорее, он сам их оттолкнул, но Гончар решительно заглушил его звуком собственных шагов. А затем и удивленным вскриком – бесцельно бродя по собственному дому, он нечаянно споткнулся о незнакомую тачку, полную… красной глины. «Огонёк…», - с нежностью всколыхнулось в голове на секунду, и тут же снова смолкло, поглощенное туманом, заглушавшим любые звуки, кроме звона монет. Красная глина… глупая сказка, которую рассказывал им с Огоньком Архивариус, когда они были ещё детьми. Детьми… Он ещё помнил своё детство, хотя и с трудом, и лишь обрывки. Помнил, как будучи еще совсем малышом, вечно вертелся рядом со старым прадедом, который до самой своей смерти не бросал работы. Бабушки и дедушки у него никогда не было, его мать вырастил прадед, отец же и вовсе был сиротой, да и сам он погиб из-за какого-то несчастного случая во дворце королевы, где он служил. Так что жили они втроём: старый гончар, его внучка и правнук. До самой смерти семью кормил его прадед: его работы все ещё пользовались спросом, хотя с годами рука его стала уже не столь тверда и искусна. Он же и учил маленького правнука, готовясь ко времени, когда тому придётся самому зарабатывать себе на жизнь. Даже обрывки ранних лет жизни теперь помнились смутно, как если бы он пытался рассмотреть картины из детства впотьмах, туманным вечером, без свечи или фонаря. Его жизнь была совсем иной тогда. Его звали Кристиан. Смешное, пафосное имя, которое очень нравилось его маме (неудивительно, ведь это она его так и назвала). Мальчик и сам не мог понять, зачем давать им, простым мальчишкам, имена, подходящие скорее благородным дворянам, и даже побаивался, что его друзья начнут смеяться над ним. Однако его друзья никогда не смеялись над его именем, ибо, во-первых, все они были очень добрыми и милыми детьми, а во-вторых, так как сами были такими же – маленького, стеснительного сына городского шляпника звали Ансельмом, а пухленького, немного ленивого сына башмачника – Рудигером. И только с детства утонченному, серьезному сыну портного пошло бы самое королевское, самое длинное и громкое имя… Но вот его-то родители назвали Ганс. Впрочем, мальчишки никогда не тужили долго по поводу имен, тем более, что они знали – как только они станут достаточно взрослыми, им дадут новые имена, которые будут отражать их сущность – так уж было принято. А пока они были детьми, им многого и не нужно было – носись себе по городу шумной компанией, нарезая круги вокруг построенного прадедом фонтана, радуйся жизни… Кристиан, впрочем, никогда не был чересчур веселым и беззаботным. Задумчивый, аккуратный, не по-детски серьезный, порой даже меланхоличный, он никогда не являлся движущей силой их ватаги, скорее наоборот, тормозил остальных, когда те слишком заигрывались. А так как Кристиан и не менее рассудительный Ганс были старшими из ребят, их слушались. Впрочем, мальчишки и сами не так уж сильно лезли, куда не следует, и останавливать их приходилось не так уж и часто… Но была Майя, бойкая внучка старого Архивариуса, и вот она-то лезла всюду. Она осталась круглой сиротой ещё в младенчестве, и дед не успевал за ней следить. Все, что он обычно успевал, это крикнуть что-то вслед упрыгивающим вдаль рыжим хвостикам. Майя всюду оказывалась первой, она же первой и сменила нежное, романтичное имя на имя своей сущности. Кристиан прежде и сам не знал, как быстро это происходит – минуту назад он держал в руках малышку Майю, которую чудом сумел поймать (благо, руки у него с детства были сильные), а теперь на него с широченной улыбкой оглядывалась Огонёк, «огонь-девка», как выразился Пожарник. И маленький Кристиан улыбнулся в ответ, чувствуя, как новое имя ложится на подругу, словно вторая кожа, становясь от неё неотделимым. Обретение им самим имени произошло всего на пару лет позже, когда следом за прадедом от болезни умерла его мать, и он остался один на всем белом свете, несмотря на то, что верные друзья никогда не оставляли его. Огонёк, та вообще почти не отходила от него первые несколько дней. Именно благодаря ей он и привык как с своему новому положению, так и к новому имени. – Гончар, хочешь чаю? – щебетала она, появляясь перед ним словно из ниоткуда (хотя на самом деле она вполне себе громко влетала к нему через входную дверь, просто он, погруженный в горькие раздумья, этого не замечал), – я из дома пряников принесла, медовых! Имя Гончар ему нравилось, хотя он и унаследовал его от прадеда. А может, и потому, что унаследовал его от прадеда. Оно звучало гордо и уверенно, да и то, чем он хотел заниматься, отражало, как нельзя лучше. Гончарное ремесло влекло его с того самого раннего детства, когда он, широко раскрыв глаза и стараясь не шуметь, наблюдал за работающим прадедом, и его уроки он запоминал сходу, мечтая однажды стать столь же искусным мастером и сотворить что-то не менее грандиозное, чем прекрасный фонтан его прадеда, старого Гончара. После обретения имени мечта новоявленного Гончара приобрела чуть более оформленный характер – он возжелал отреставрировать фонтан, который уже изрядно потрепали время, частая непогода и неугомонная Огонёк, сделать его ещё лучше, ещё красивее и величественнее… Гончар тряхнул головой, выныривая из обрывков старых, замыленных воспоминаний. Что ему теперь до того фонтана, и до всего остального! Даже имя, которым он так гордился и так старался доказать, что он его достоин, теперь ему не нужно: он больше не будет Гончаром, он будет Королем, Королем Кристианом рядом с Королевой Филаурой! А о прошлом лучше вовсе позабыть – от него никакой пользы, только душу бередить. Его ждёт новая жизнь, богатая, блестящая, счастливая! Кристиан гордо вскинул подбородок, протягивая руки к богатым одеждам, висевшим на вешалках. Пора было собираться. Её Величество ждёт, а с нею и счастье. Ведь что принесёт ему больше счастья, чем богатство вкупе с властью? Огниво в мешочке на шее стало, кажется, чуть теплее, будто поддерживая хозяина в его мыслях. Разлившийся по душе туман не рассеялся, но мирно улёгся, дожидаясь своего часа. Скоро. Совсем скоро…