Демоны не одолели

— Чертям в команде с людьми играть нельзя. — Тендо вообще какой-то стрёмный.. Непонятно, что вообще у него в голове творится. Все начинается со слов, которые мы слышим вокруг, пока эти слова не проникают в нашу голову через уши и глаза. Слышать презрение, видеть его в малейших движениях и мимике, и даже ощущать этот приторный запах раздражения, оседающий на коже. Тендо постоянно слышал, как его называют демоном, относясь к этому с неким непониманием и даже инфантильностью. Общество, окружающее его, все же было щедрым, и каждый год преподносило ему подарок. Каждый день рождения, каждое 20 мая, не пропуская ни единого торжества. — Мне сегодня 12 лет, кажется, у меня появился странный друг, он порой говорит га-а-адкие вещи, — с присущей беспечностью произнес Сатори, глядя на светлое вечернее небо. Еще. — Вот и 15 лет, я бы радовался, но мне подарили тоже самое, четвертый год подряд.. Может, я капризный? Но зачем мне 4 одинаковых друга, если их даже никто не видит, — прильнув лбом к старому дереву, Сатори боковым зрением провожал отчего-то гнетущий закат. Больше. — 18 лет.. Блять, да сколько еще? — раздраженно процедил парень, цепляясь глазами за едва появившиеся крапинки звезд, лишь бы не пересчитывать все ядовито-черные силуэты вокруг него. Общество было щедрым, и каждый год дарило ему подарок. Каждый день рождения, каждое 20 мая, благосклонно преподносило нового демона. Сатори играл со своими демонами, смеялся со своими демонами, разговаривал со своими демонами, плакал со своими демонами, боялся своих демонов, пытался избавиться от своих демонов. К 15 годам он уже начал подозревать неладное, к 17 иронично называл их своими приспешниками: коллекцией страха, отрядом апатии, гвардией яда. А к 18 отчаянно пытался бороться. — Ты ненормальный, поэтому с тобой не хотят общаться, — едкий голос одного из демонов раздался над ухом парня. — Отъебись. Ядовитые голоса в голове отравляли жизнь красноволосого принца, не позволяя обрести пресловутое счастье в виде пары друзей и любимого человека. Хотя один все-таки имелся, являясь объединением одного и второго желания. — Вакатоши узнает, что ты на него дрочишь, — мерзкий смех наполнил разум юноши. — Отъебись. Однажды Тендо все-таки решился вырваться из своего заточения, и на первом году старшей школы опрометчиво начал таскаться за капитаном волейбольной команды. Чего бояться, когда нечего терять? Сатори говорил все, что приходило ему в голову, не раз застигая врасплох Ушиджиму с прямыми и не особо тактичными вопросами. На удивление, тот никак не пытался от него избавиться. Первый в жизни и единственный человек, что мог принимать его, мог в своей манере любить и иногда едва заметно улыбаться. С каждым днем они становились все ближе и ближе, незнакомые чувства радости и доверия прожигали хрупкую грудь Сатори, пока другие чувства не начали прожигать что-то иное. К концу школы Тендо осознал свой трепет к единственному другу, осознал, что влюблен в него, пройдя через все клишированные стадии от отрицания до принятия. — Если ты не скажешь ему, то скажем мы, — словно гром раздался в голове парня. — Отъебись. Демоны ликовали от радушного пира, на котором главным блюдом вот-вот подадут разбитое сердце. Парень отчаянно не хотел сдаваться, кидая отчаянные попытки борьбы своим визави. На каждую фразу, на каждую насмешку и каждую издевку чертей, он тушил об себя сигареты. Остатки излюбленного мальборо беспощадным шипением прожигали тонкую бледную кожу, оставляя непоправимый шрам под тихие всхлипы. Помогало ненадолго, но даже 10 минут тишины давали возможность хоть немного отдохнуть. С каждым днем становилось все хуже: синяки под глазами темнее, тело исхудалое, кожа в бесконечных шрамах и ожогах. — Ну, скажи ему, давай, скажи уже, — демоны словно отплясывали вокруг костра свой победоносный танец. — Отъебись. Пропал сон, пропал аппетит. Слезы незаметно скатывались по щекам Тендо, очерчивая излом подбородка и падая вниз, разбиваясь о землю, словно его собственные мечты. — В чем дело? — заметив слезы, с некой заминкой произнес Вакатоши. — Я отправлюсь в дальний путь и забуду сигареты на балконе, — дрожащими губами прошептал красноволосый. Ушиджима неоднозначно посмотрел на своего товарища, совсем не понимая что происходит. Небольшая тревога прочерчивалась в изломе его хмурых бровей, когда Сатори поднял свои заплаканные глаза на него, словно умоляя спасти. — Чтобы демоны меня не одолели, — сумев выдавить из себя лишь обессиленный хрип, юноша развернулся и вышел из раздевалки. В день выпускного Тендо принял решение во всем признаться, признаться в своих чувствах, наивно полагая, что тот сможет спасти его. — Ну и, что ты хотел? — с привычным холодом сказал теперь уже бывший капитан Шираторизавы. — Что будет, если я скажу, что люблю тебя? — с тенью надежды Тендо пожирал каждую эмоцию на лице друга. — Я скажу, что ты болен. Любви между мужчинами быть не может. Это ненормально. Напряженную тишину, воцарившуюся на несколько минут нарушила усмешка, а потом и вовсе истеричный смех Сатори. Небрежно махнув рукой, парень развернулся и пошатываясь направился в сторону своего дома. Тендо задыхался, буквально задыхался из-за всех разбившихся надежд быть спасёнными и счастливым. Страх, паника, злость, отчаяние. Невидимые руки всех демонов накладывались на его хрупкую шею и давили, заставляя отчаянно хрипеть и пытаться захватить хоть каплю кислорода. Он цеплялся, цеплялся за эту иллюзию: «все может быть иначе», «ему надо подумать». Без Вакатоши его мир медленно превращался в нуар, из его шаткого мира забрали солнце, из его груди вырвали сердце, отобрали необходимый ингалятор. Как по инерции юноша побежал к дому единственного лекарства от всей этой отравы, чтобы в последний раз попытаться спастись. — Что ты хочешь? — стоявший на пороге парень с раздражением осматривал тощее тело, цепляясь за шрамы, виднеющиеся из-под домашних шорт. Позволь мне избавиться от всей тьмы, забери мою тоску, выбрось боль, прогони страх, приручи нелюдимость. — Спаси меня, — давясь слезами проскулил Тендо. Согрей то, что давно замерзло, заполни пустоту, уйми дрожь в руках. — Остановись, — не дождавшись ответа, он медленно поднял свои глаза на друга, даря ему свой подарок в форме кривой улыбки. — Вместо спасения подари мне большую неуверенность, сокруши унижения, кинь в меня упреки, доведи меня до безумия. Пожалуйста, останься. Вакатоши помрачнел, и схватив парня за руку, потащил в ванную комнату. Закрыв дверь, с силой швырнул на пол, тут же хватая красные пряди волос и подтаскивая ближе к себе. Расстегнув ширинку и немного спустив штаны вместе с трусами, парень буквально пропихнул свой член сквозь тонкие губы единственного друга. — Укусишь - я тебе зубы выбью, — угрожающе прорычав, Ушиджима грубо подтолкнул чужую голову навстречу к себе, заставляя исполнять свою прихоть. Из уголка рта скатилась тонкая струйка скопившейся слюны, стекая по шее на ворот мятой футболки. Сатори вцепился тонкими пальцами в чужие колени, отчаянно пытаясь сохранить равновесие и неумело метался языком по члену, периодически сдавленно кашляя. Внезапно Ушиджима оттянул от себя свою безвольную игрушку и рывком поднял на ноги, тут же разворачивая к себе спиной. Стянув до колен чужие шорты, он закинул его ногу на раковину, открывая подробный и довольно жалкий вид зеркалу. — Ты же этого хотел? — ярость в стальном голосе капитана пылала своей неустойчивостью. — Значит, мне просто надо тебя выебать и выбросить, исполнив прощальное желание. Словно исполняя свои угрозы в жизнь, Вакатоши в секунду вошел в дрожащее тело наполовину длины своего члена, сразу же толкаясь до упора. Его протяжный стон, пропитанный одновременно и удовлетворением, и раздражением, разлетелся по кафелю комнаты. Вцепившись зубами в изгиб тонкой шеи Сатори, он продолжил двигаться внутри него, с каждой минутой стискивая зубы сильнее, и сильнее вбиваясь в покрасневшие ягодицы. Крепко вцепившись в раковину, Тендо беспомощно сжался на члене возлюбленного и заскулил от боли. Его фантазии о романтике при первом сексе отчетливо разбивались с каждой фрикцией, но даже такому он был рад. Словно слепой, в отражении зеркала он пытался выискать на лице друга хоть какую-то эмоцию удовольствия или наслаждения. Даже так, будучи невольным телом, если это нравится Вакатоши - он не против. Невольно улыбнувшись сбывшемуся желанию оказаться в любимых руках, Тендо все продолжал рассматривать покрасневшее лицо товарища. Заметив улыбку, Ушиджима одним ударом впечатал лицо Сатори в зеркало. Звук разбитого стекла, хруста сломанного носа и глухих шлепков бёдер о ягодицы оглушал красноволосого. Вакатоши продолжал проникать в него, грубо и несдержанно, словно издевался, словно говорил: «Твоя любовь заслуживает лишь таких издевательств». Он действительно издевался, осыпая бесконечными ударами спину друга, от которых потом наверняка будут синяки. Издевался, дергая за волосы назад, и тут же отправляя обратно, слепо разрезая лицо Тендо осколками зеркала. Насытившись, он наконец кончил, и незамедлительно вышел из задницы Сатори, сразу натягивая на себя штаны. Так же как привел его, неотесано схватив за руку, Ушиджима потащил друга в сторону двери, что вела на улицу, не позволив даже отдышаться и одеться. — Ты жалкий, мерзкий и больной. Больше никогда не говори со мной и не попадайся на глаза, — безэмоциональный голос сменился на яд призрения, пока Ушиджима спешно выталкивал парня на улицу. —Проваливай. Демоны были довольны, наконец, пир начался и вынесли главное блюдо. Сатори, поправив одежду, добрел до какой-то детской площадки и обессиленно сел на качелю. — Я отправлюсь в дальний путь и забуду сигареты на балконе, — едва слышно прошептав, Тендо стряхнул пепел с очередной сигареты и тут же впечатал ее в тыльную сторону ладони. — Чтобы демоны меня не одолели.