***
Он стоит, запрокинув голову, возле посадочного поля. В иссиня-черном небе разрастается сине-зеленое пятно, похожее на северное сияние. Марио видел его вживую, наблюдал ночами, когда они воевали еще на Земле, среди снегов Северного полюса. Тогда казалось: вот он, ад. Но прошло полтора десятка лет, и этот ад в воспоминаниях стал чуть ли не горнолыжным курортом. Сказать бы тому Марио: «крепись, это только начало»… «Северное сияние» полыхает все ярче, затем вдруг разражается сверкающей вспышкой и пропадает. Марио спокойно провожает взглядом опускающийся на побитую временем и снарядами каменную площадку в нескольких сотнях метров. – Все в порядке, – раздается в наушнике голос диспетчера. – Даю разрешение отдраить люк. Манджукич, заложив руки за спину, спокойно начинает путь к кораблю. Двигатели того постепенно погасают, из приоткрывшейся щели, обозначающей края люка, с шипением вырываются клубы пара. Когда люк вдвигается внутрь корабля, а на обожженную поверхность площадки спускается короткий трап, Марио как раз подходит вплотную. Один за другим на землю спрыгивают люди в форменных черно-белых скафандрах, и от их группы отделяется один, повыше других. Он отстегивает шлем, стаскивает с головы и быстрее, чем Марио успевает опознать его прилично изменившееся лицо, весело приветствует: – Мааари, сколько лет, сколько зим?! – Иван… – Манджукич давится словами от изумления, слыша знакомый голос и вглядываясь в радостные зеленые глаза и покрытые светлой щетиной щеки. – Ты-то тут что забыл? Нарушая всякую субординацию и банальный этикет, Ракитич вдруг кидается ему на шею, и Марио ничего не остается, кроме как приобнять его в ответ, напряженно размышляя. «Джиджи будет в бешенстве», – проносится в голове, но есть задачи первостепенные. Манджукич осторожно отлепляет от себя старого друга и вытягивается по струнке: – Приветствую вас на посадочной станции Диона. Кто ответственный за группу? Вперед выходит еще один человек, снимая скафандр. Это оказывается невысокая, но хорошо сложенная брюнетка с приятным улыбчивым лицом. – Капитан Сабатини, – она уверенно протягивает Марио ладонь. – Можно просто Ориана. – Марио Манджукич, – кивает Марио. – Добро пожаловать. Прошу сейчас следовать за мной в штаб, разгрузкой займутся наши люди. Пока идут к бункеру, Ориана коротко докладывает о том, как прошел полет. Марио слушает не слишком внимательно, мысли сами по себе ускользают. Он почему-то волнуется, и это неприятно. Может, это волнение от того, что какого-то черта Ракитич заявился собственной персоной, и Джиджи будет очень, очень недоволен. Или от того, что люди, которые, переговариваясь, идут позади него, и за которых он чувствует ответственность, ещё не понимают, куда попали. А может от того, что у него было слишком мало времени морально подготовиться к изменениям в привычном укладе. От входа в бункер отделяется небольшая группа солдат (не из их группы); они идут к кораблю и начинают разгрузку. Пока что все идёт по плану. В прохладных коридорах бункера сумрачно, и шаги отдаются дробным гулом под потолками. – Это штаб, – Марио тормозит у двери и оборачивается к новеньким. – Территория полковника Буффона, он здесь главный. Со всеми срочными вопросами – ко мне, со сверхсрочными – к нему. Проходите. Манджукич распахивает дверь, и первым внутрь просачивается Ракитич. Проходит несколько секунд (Марио зажмуривается, представляя себе в деталях, как Джиджи поднимает голову от карт и как меняется его лицо, как изумление сменяется холодной яростью) и слышит тихий голос, от которого мурашки по коже: – Ракитич... Какого черта? Иван не успевает ничего ответить: Джанлуиджи встряхивает головой и громко окликает: – Марио, заводи всех. Манджукич кивает остальным, и вся команда проходит внутрь. Приветственную речь Джиджи Марио слушает вполуха – гораздо больше его занимает мельтешение Ивана, который освободив от бумаг (скинув их на пол) один из стульев, устраивается за столом возле Джиджи и с непринуждённым видом нагло копается в одной из папок. Джанлуиджи кидает на него короткие, раздраженные взгляды, которые Ракитич абсолютно игнорирует. Что ж, ничего нового, – Иван всегда любил нарываться. Знает, гаденыш, что от Джиджи ему ничегошеньки не будет. Вопреки всему, это почему-то начинает веселить Марио. Он, оказывается, соскучился по дурашливости Ивана и его вечным провокациям, и теперь вдруг в груди щемит от ностальгии и странного уюта. К концу речи Джанлуиджи Марио уже почти клюет носом: он слышал все эти слова уже не единожды, и его внимание привлекает только появление на пороге Мойзе. Джиджи приветливо ему кивает, протягивает Ориане папку с документами для ознакомления и произносит: – Сейчас все расходятся по комнатам, у вас есть два часа на отдых и знакомство с соседями. Дальше вам покажут базу и распределят обязанности. Сейчас остаются Манджукич, Ракитич и... – он быстро сверяется с бумагами, – Дибала. Остальных проводит Мойзе. Когда семеро новеньких скрываются за поворотом коридора, Марио оборачивается и с деланно равнодушным видом оглядывает некого Дибалу. Это оказывается совсем ещё мальчишка, с детским любопытством крутящий головой вокруг, смуглый, темноволосый и белозубый. – Марио, – окликает его Джиджи. – Это и есть обещанный механик. Будешь с ним работать. Манджукич удивлённо вскидывает брови и едва заметно качает головой: – Он?.. Сколько вам лет? – сухо осведомляется он, вновь оборачиваясь к Дибале. – Двадцать шесть, сэр, – жизнерадостно отзывается Дибала. – Можно на "ты" и просто Пауло. – Давайте без фамильярности, – от равнодушного тона Пауло удивлённо хмурится, но пожимает плечами. Тем временем Джиджи продолжает: – Завтра возьмёте машину и поедете к ангару, пока только осмотреть механизмы. Марио, будь добр, приглядывай за ним. Манджукич коротко кивает: – Это все? – Нет. Пауло может идти догонять группу, а ты останься. – Всего хорошего, господин полковник, – Дибала улыбается снова радостно и испаряется. Манджукич тут же теряет маску спокойствия: – Почему этот мальчишка, получше не нашли? – хмуро осведомляется он. – Марио, он отличный специалист, – Джиджи качает головой. – Окончил университет экстерном и разработал уже три уникальные модели двигателей. К тому же, его исследования во многом касались старых земных механизмов. – Допустим, – Марио неохотно кивает. – Но, ты уж прости, он вряд ли окажется жизнеспособным. Смотри, как бы не пришлось отправлять его обратно в капсуле. – Это будет на твоей ответственности, – вздыхает Джиджи. – Пожалуйста, избавь меня от ещё одной головной боли. А теперь ступай, зайдешь ещё вечером, я выдам необходимое оборудование. Манджукич покидает комнату вслед за остальными, плотно прикрывая за собой дверь, и в "сердце" бункера остаются двое. Джанлуиджи стоит молча, словно статуя, будто не замечая шороха бумаг за спиной. А потом поворачивается – на его лице мрачное, сосредоточенное выражение. Отвлекаясь от рукописей, Иван невольно вздрагивает, впервые задумываясь о том, что, возможно, его решение было опрометчивым и несвоевременным. – Джи... – начинает он, но Джиджи резко взмахивает рукой, обрывая его на полуслове: – Какого черта, Иво?! Ты сказал, что отправишь специалиста! – Ну вот, я здесь, – виновато улыбается Ракитич. – Прости, что не предупредил заранее, но... ты бы не позволил. – И не позволю, – тихо выдыхает Буффон. – Можешь не разбирать свою сумку, ты летишь домой немедленно. – Нет. – Нет? – он удивлённо переспрашивает. – А с какой стати ты не слушаешь приказов? Здесь вообще-то я за главного... – Нет, потому что у меня есть основание здесь оставаться, – твердо отвечает Иван. – Какое? – Джиджи устало выдыхает и сжимает ладонями ноющие виски́. – Такое, что я почти расшифровал фрагменты, присланные тобой. Если бы речь шла о простых записях на одном из мертвых языков, я бы просто прислал тебе словарь и переводчика, что мы и сделали для общения с местными. Но те, кто записывал всю информацию по лаборатории, явно не хотели, чтобы их документацию читал каждый второй. Я же объяснял, что они дважды шифрованные, и ключи подобрать очень сложно. Я не знаю ни одного человека, которому это под силу, и именно поэтому я здесь. – Ну конечно, исключительно поэтому! – Джиджи вдруг усмехается. – Иво, я ценю твою помощь, но это... это фронт, а не курорт. – Я знаю, – неожиданно жёстко отвечает Иван. – И ты тут один. – Я не... – Ты да. Или есть хоть один человек, кому ты тут можешь излить душу? – Ракитич внезапно подрывается с места и подходит вплотную. – Со мной все будет в порядке, я не... я уже не тот глупый мальчишка, ясно? Джиджи едва заметно вздыхает и всё-таки сдается: обхватывает руками плечи Ивана и притягивает к себе, чувствуя на шее шумное горячее дыхание. От него так по-родному пахнет ванилью, что начинает кружиться голова, и Джиджи оставляет несколько поцелуев на его лбу и переносице, а потом снова прижимает к себе – ещё крепче, ещё теснее. – Только попробуй мне потом поныть,– ласково ворчит он. – Ты ещё пожалеешь о своем решении. – И не мечтай, – уютно мурлычет Иван. – Скажи-ка, твои бумаги не обидятся, если я сейчас займу их место на столе, м? – Ива-ан, – страдальчески стонет Джиджи и все же позволяет увлечь себя к столу. – Если я из-за тебя не успею закончить с документами, то... – Приму любое наказание, – Иван хитро усмехается и подцепляет застёжку своего скафандра. – Но ты можешь постараться и все успеть...***
Выдвигаться решили в начале первой фазы вдвоем. Марио ежится от утреннего холода, застегивая куртку доверха, и прижимает ко рту кислородную маску: почему-то именно по утрам воздух кажется чересчур разреженным даже внизу, у подножия гор. Блеклый свет Эдельта – звезды, вокруг которой вращается Дион – медленно ползет по полумертвой равнине с остатками бывшей колонии. Пауло появляется точно в срок: часы на запястье Марио начинают отсчитывать первую минуту седьмого по земному времени, когда он видит бодро шагающий с сумкой наперевес силуэт. – Утречка, – Пауло отхлебывает из термоса с кофе. – Будете? Марио отрицательно качает головой и молча идёт к стоящему уже заведенным автомобилю. Он такой же странной конструкции, как и вся старая земная техника, но они приспособились: пытаться перевозить на кораблях ещё и транспорт было бы крайне глупой затеей, особенно учитывая, что выяснилось, что необходимую для заправки энергию тут днём с огнём не сыщешь. – Поедем напрямую по равнине. Тут миль пять, за час доедем. Пауло отстраненно кивает, с любопытством осматривая панель с кнопками. Марио усаживается за руль и сразу снимает машину с места. Он не выспался и поэтому раздражен и болтать не настроен. Но Пауло этого то ли не замечает, то ли не считает нужным обращать внимания. Он сначала напевает под нос какую-то песенку, а потом начинает расспросы: – Давно вы здесь? – Восемь месяцев, – неохотно отвечает Марио. – И как? Что отвечать на заданный в такой форме вопрос, Манджукич не знает, поэтому просто равнодушно пожимает плечами. Пауло замолкает на полминуты, а потом начинает вполголоса объяснять что-то про двигатель машины – Марио не вслушивается почти, банально не вполне понимает, о чём идёт речь, и смотрит только вдаль, внимательно следя за пустой равниной. – Пауло, – наконец не выдерживает он. – Пожалуйста, не перегружайте информацией. Мы с вами говорим на разных языках. – Да я это... – теряется Дибала на несколько секунд. – ...Я журнал веду для исследования, – он вскидывает руку с браслетом, на котором мигает красная лампочка диктофона. Манджукич досадливо морщится, но быстро находится: – В таком случае, делайте это потише. Я стараюсь довезти нас в целости и сохранности. Пауло на удивление без возражений кивает и приглушает голос, пытаясь, кажется, даже отвернуться в сторону, чтобы не мешать. Что ж, Марио начинает казаться, что не все так плохо. До ангара доезжают быстрее, чем планировалось. Старое, с провалами в металлических проржавевших стенах здание, похожее на огромный контейнер для отходов, уродливо торчит словно бы из самой скалы. От него по равнине по равнине простирается длинная побитая бетонная полоса с уже давно стершейся разметкой – когда-то служившая взлетно-посадочной полосой. – Ждите здесь, – Марио натягивает высокий ворот водолазки до носа, набрасывает на голову капюшон и, перехватив поудобнее короткий автомат, спрыгивает на рыжую траву. Вокруг совершенная тишина, да и что можно делать в заброшенном ангаре на рассвете? Но он действует по привычному плану: всегда лучше перестраховаться лишний раз, чем случайно облажаться и поставить под удар всю миссию. На влажноватой земле нет никаких следов пребывания людей, приваренный к дверям ангара замок не тронут. Марио осторожно заглядывает в одну из небольших дыр в стене – взрослому человеку через такую не протиснуться. Внутри все так же, как они и оставили в последний раз. Манджукич внимательно скользит взглядом по стоящим в ряд летательными машинами, машинально припоминая замысловатые старые чертежи. Эти машины, относящиеся еще к периоду до Великой Войны, хоть по логике вещей и должны быть примитивными и простыми, выглядят внешне гораздо сложнее и мудренее современной техники. Марио в этом не разбирается – умеет управлять летательными аппаратами, даже можно сказать, владеет этим умением мастерски; может ухаживать за своей машиной, запросто определить и исправить рядовую поломку, но вот конструировать от начала и до конца, изучать старые модели и копаться в двигателях до исступления – не его профиль. Поэтому он старается не зацикливаться на машинах и продолжает сканировать помещение в прямом смысле – убедившись, что сиюминутной опасности пока не видно, достает из набедренной сумки портативный приборчик и запускает "просвет" здания. Этот сканер – штука полезная, но шумная. Марио морщится от жужжания и попискивания аппарата и облегченно вздыхает, когда на экранчике возникает термограмма и общий отчет. Ничего криминального скан не выявляет, только под потолком кружит какая-то летающая форма жизни (что-то вроде летучей мыши, местное название которой все время вылетает из головы за ненадобностью) и в дальнем углу – уже узнаваемое по формам гнездо дионских кошек. Марио поворачивается к автомобилю, чтобы сообщить "напарнику", что все в порядке, и тут же напрягается: Пауло не видно. В голове тут же мелькает мысль: что, если во время сканирования что-то произошло? Марио осторожно передергивает затвор автомата, с раздражением и сожалением вспоминая куда как более удобное и мощное земное оружие, и мягкой походкой движется в обход ангара. И, завернув за угол, выдыхает с облегчением и злостью: Дибалу он находит склонившимся дверцей давно не рабочего, вкопанного почти по середину в землю автомобиля. – Я, кажется, просил ждать, – Марио мстительно ухмыляется, когда беззаботный доселе механик подскакивает от раздавшегося прямо за спиной ледяного голоса. – Вы меня напугали! – восклицает Пауло с улыбкой. – Прошу прощения, не удержался... Это совсем другая машина. Еще более старая, и смотрите, что было в бардачке, – он с восхищением рассматривает старый и полупрогнивший блокнот, от вида которого Марио только брезгливо морщится. Мальчишка, кажется, вообще не понимает его. – Я. Приказал. Ждать, – тихо, но отчетливо повторяет он. – Синьор Дибала, если вы не понимаете, что такое дисциплина, я сейчас же отправлю вас обратно на базу. – Оу, так вы серьезно злитесь? – Пауло, кажется, искренне удивлен. – Хорошо, я вас понял. Тут опасно? – Могло быть. У меня есть ключ, так что идем внутрь. Ваша задача сейчас – определить общее состояние машин и выбрать ту, которую будет проще всего поднять на крыло. Если хоть одну из них можно. Дибала с энтузиазмом кивает и чуть ли не бежит впереди его самого. Морщась от скрипа в несмазанной скважине, Марио поворачивает ключ замысловатой формы и медленно толкает одну из створок. Та неохотно поддается, с петель сыпется ржавчина. Марио и Пауло одновременно шагают в темноту ангара и так же одновременно застывают – Марио в напряжении, всегда привыкший проверять не только техникой, но и чутьем, а Пауло – в восхищении. Спустя пару секунд он вдруг произносит: – Поверить не могу... – Во что именно? – удивленно уточняет Манджукич. Не сказать, что его очень это интересует, но фраза Дибалы как-то странно выбивается из обстоятельств. – Ммм... не знаю, как объяснить, – Пауло медленно качает головой и начинает сбивчиво растолковывать. – Просто... После Великой Войны осталось так мало, и я... Когда сказали, что смогу увидеть все это своими глазами, все, что они называют рухлядью, а на самом деле это такие сокровища, я... я так долго этого ждал, и вот сейчас оно реально передо мной... Ну, это как увидеть дракона, понимаете? – Пауло с надеждой смотрит на Марио, и тот неуверенно пожимает плечами: – Наверное. – Ну вот, это просто так странно... и ощущение, что я как в виртуальной реальности... Но она не виртуальная. Вот, – его глаза и правда горят восторгом, и Марио с удивлением понимает, что кроме Ракитича и еще парочки его чокнутых друзей не видел никого, столь же увлеченного своим делом. Именно увлеченного, готового не просто жизнь за это положить, но сделавшего бы это с радостью и без раздумий. И Марио вдруг вмиг полнится уверенностью, что этот-то мальчишка и ровный кусок железа заставит летать.***
Пока Пауло, сопровождая каждую находку восторженными воплями, шарится по кабинам боевых самолетов, Марио устраивается в автомобиле, предпочитая не мешаться и лишний раз почистить оружие. Часа через полтора, как и договаривались, они с Джиджи созваниваются, и Марио, глядя, как Пауло вытаскивает из багажника машины сумку с инструментами и радостно волочит ее к ангару, со вздохом предупреждает, что гарантированно они вернутся разве что только к третьей фазе Эдельта. Когда приближается время обеда, Манджукич устанавливает на бетоне походную плитку и наскоро разогревает обед на двоих в алюминиевых контейнерах. Пауло неохотно присоединяется, и они в молчании съедают по порции крупы с мясом. – Отдохни, – внезапно и для себя произносит Манджукич, глядя на потный лоб Дибалы. – Кислорода хватает? У меня есть маски с собой. – Да, все нормально, просто жарковато, – Пауло кивает и вдруг спрашивает. – Вы курите? – Да. Ты? – Иногда. Можно сигарету? Марио удивленно смотрит, но потом кивает и вытягивает из кармана небольшую пачку и зажигалку, отмечая, что сигарет осталось немного. Пауло благодарно улыбается и затягивается крепким табаком, чуть не давясь. – У меня обычно полегче сигареты, – объясняет он. – Но они в сумке, я ее еще не разобрал. Мне курение обычно помогает сосредоточиться. – Ясно. А что с машинами, какой результат? Обескураженный неожиданно прохладным тоном, Пауло хмурится пару секунд, а потом отзывается: – Пока сложно сказать. В целом, все на удивление в хорошем состоянии, но мне надо еще раз взглянуть на чертежи и поработать с Иваном. – Вы знакомы? – Из одного университета. Правда, вместе не учились, конечно. Дальше разговор не клеится. Пауло вскоре возвращается к своей работе, а Марио возвращается на свой «пост» в автомобиле и дремлет до самого отъезда. На базу они возвращаются часам к пяти земного времени и, коротко отчитавшись перед Джиджи, расходятся – Марио уходит тренироваться, а Пауло, как и планировал, отправляется на поиски Ракитича.***
В дальнейшем процессе восстановления механизмов Манджукич участвует весьма косвенно. Он еще пару раз сопровождает Пауло и присоединившегося к ним в вылазках Ивана до ангара, но после, когда один из самолетов выволакивают на площадку и разбивают уже весьма конкретный лагерь, в который временно переезжает с десяток механиков, чтобы под руководством Пауло чинить старый механизм, сам Марио возвращается к привычной работе. В одном из побоищ в ущелье он получает легкое огнестрельное и, несмотря на то, что всего-то ранена рука, обосновывается на пару недель в госпитале – на этом твердо настаивает Джиджи. Пауло и Иван несколько раз навещают его с новостями, и к моменту, когда Марио наконец выписывается обратно в свою комнату, внезапно оказывается, что работа с самолетом уже подошла к концу. Дату первого полета назначает Джиджи. Особо об этом не распространяются даже среди своих, и Марио это вполне устраивает. Обнадеживать отряд раньше времени не стоит, да и расспросы только добавили бы нервов. А Марио нервничает – он четко осознает это, когда вскакивает посреди ночи от дурного сна, полного огня, крови и ломаного металла лопастей и крыльев... Несмотря на то, что положение всех кнопок и рычагов за последние недели заучены ими наизусть под четким руководством Пауло, он все равно с лёгким беспокойством укрепляет ремни безопасности поперек груди, уже в третий раз протирает от "пыли и следов" летные очки и раздражённо огрызается в ответ на какие-то ободряющие заявления Дибалы. Марио до сих пор не понимает, что мальчишка забыл на втором сиденье кабины, но с Джиджи не поспоришь. "Мари, успокойся, он уже показал себя как хороший боец и стрелок. Будет вторым пилотом и подстраховкой", – строго произносит Джанлуиджи перед отлетом. – "В конце концов, это тестовый полет, вы полетите над равниной и попробуете приземлиться возле Южного города." Маршрут на карте установленного прямо перед глазами навигатора ярко мерцает красной полосой. Со вздохом Марио дёргает рычаг, блокирующий окна и двери кабины, проверяет все показатели и запускает двигатели. Дробный шум набирающих обороты лопастей отдается гулом в ушах, в наушниках слышится голос диспетчера, дающего добро на взлет. Самолёт легко бежит по взлетной полосе, быстро разгоняясь. Напряжение Марио достигает предела в момент отрыва от земли, но механический счётчик спокойно отсчитывает высоту подъёма, и облегчение накрывает волной. Он поворачивает голову и встречается с совершенно восторженным взглядом Пауло, губы которого растягиваются все в большей улыбке. И Марио внезапно улыбается ему в ответ. На высоте видно, как до самых гор рассыпаны по равнине обломки старых городов колонии. Когда-то здесь была почти что отдельная цивилизация. Навигатор ведёт их прямо над ее остатками, к дальнему Южному городу, стоящему на ровном плато, идеально подходящем для посадки. – Все в порядке, двигатели стабильны, – сообщает Пауло нервничающему диспетчеру, и Марио слышит его бодрый голос в наушниках, подключенных к сети. Он внимательно цепляет взглядом бегущие по экрану цифры, переводит взгляд на карту. Красной точкой светится приближающаяся зона посадки. – Сейчас пойдем на снижение, – негромко произносит Марио. Пауло сосредоточенно кивает и кладет руки на приборы своей части панели. – Ты управлял самолетами раньше? – вдруг запоздало интересуется Манджукич, отключая микрофон от общей линии. Пауло удивленно вскидывает брови, но тут же улыбается: – Конечно. Я обожаю летать, из-за этой практики чуть не провалил сессию… Ну что, садимся? Марио рассеянно кивает и запускает подкрылки. В окна видно стремительно приближающуюся ровную земляную площадку… Вот уже шуршат по ней небольшие шасси, и скорость стремительно падает. Самолет тормозит на середине плато, и из груди Марио вырывается вздох облегчение: первый полет прошел успешно. А Пауло внезапно лезет обниматься и что-то восторженно тараторит в свой вечный диктофон на запястье.***
– Черт! Черт, черт, черт, только не это, – Марио едва держится, чтобы не заматериться в голос. Этого следовало ожидать, конечно, ведь боевой самолет – не пассажирский лайнер, и то, что уже десяток вылазок прошли успешно – чистое везение. Но сдержать эмоции, когда краем глаза видишь полыхающий двигатель собственного самолета, просто невозможно. Он еще и ранен… Зачем только мальчишку пустил за руль? Он переводит взгляд на бледного, но донельзя сосредоточенного Пауло. Нет, никакой его вины в аварии или ранении Марио нет – это чистое стечение обстоятельств, – да и как пилот он проявлял себя неплохо до сих пор, но, кажется, пора звонить Джиджи и спешно надиктовывать завещание, пока обломки самолета не рухнули вниз, на голые скалы. Пауло осторожно уводит самолет подальше от ущелья, через которое они пронеслись, оставляя за собой клубы черного дыма. – Не паникуй, – Марио подключается к наушникам Пауло. – Ты молодец… все хорошо. Хорошо, слышишь? Пауло плотнее сжимает губы и коротко кивает, вглядываясь куда-то вдаль. Марио следит за его взглядом и запоздало понимает, что Дибала собрался делать. – Нет, – он видит по лицу Пауло, что возражать бессмысленно, но долг свой выполнить обязан. Уступ слишком узкий и короткий, чтобы сесть на такой, надо быть настоящим гением и к тому же до крайности чокнутым. – Пауло… Паулито, не вздумай! Пауло вздрагивает от непривычного – тем более от такого холодного и сдержанного всегда Марио, – обращения и упрямо мотает головой. Двигатель опасно тарахтит, грозясь вот-вот взорваться, а вокруг – только скалы, скалы, скалы… Это действительно единственный выход. Когда самолет приближается к уступу, Марио хочется закрыть глаза, но вместо этого он смотрит на Пауло. Его смуглое лицо покрыто капельками пота, мокрые черные волосы липнут ко лбу, татуировка под закатанным до локтя рукавом кажется особо черной, будто сажей нарисованной. – Подкрылки, – командует Марио сквозь зубы, понимая, что отступать уже неоткуда. – И начинай молиться. Метр… второй… третий… Да, это усовершенствованная для полевых условий конструкция, да, дополнительные тормоза позволят в теории сбросить скорость за двадцать метров… В теории. Это, блядь, не вертолет. Марио сжимает зубы крепко-крепко, глядя на близящийся обрыв, ведущий прямо в пропасть, слышит визг металла о камень, толчок… Передняя часть самолета качается на весу, готовясь ухнуть вниз, и Марио не сразу понимает, что они зависли на самом краю… но все-таки зависли. Пауло осторожно, едва дыша, расстегивает сначала свои ремни, потом ремни Марио… Он спрыгивает на камень скалы мягко, пружинисто, вытаскивая с собой только пару каких-то сумок, но самолет все равно дергается и начинается крениться сильнее. – Сейчас, не двигайтесь, – побелевшими губами шепчет Пауло, будто от громкости его голоса сейчас зависят их жизни. Он обегает самолет, открывает кабину и, приняв для себя какое-то решение, резко стаскивает Марио с сиденья, одним резким толчком пытаясь оттащить почти беспомощное тело как можно дальше. И в ту же секунду самолет летит вниз. Секунда, две… снизу слышен грохот металла, тут же сменяющийся ревом взрыва. Где-то на западе , на одном из склонов, приходит в движение каменная лавина. – Почему такой мощный взрыв? – Пауло выглядит ошарашенным, но Марио не может и слова выдавить. Он благодарно опирается на его плечо, хватает одну из сумок, не собираясь быть обузой, и кивает в сторону углубления в скале: четвертая фаза Эдельта уже подошла к концу, и сумерки, сгущаясь, накрывают все сине-фиолетовым мраком. В сумках находятся спички, горелки, немного припасов и медикаментов. Пауло быстро разводит огонь и подкладывает пустые сумки валиками под пояс Марио. – Расстегните рубашку, – тихо велит он. Манджукич слушается и внезапно произносит: – Давай-ка на «ты»? – Эм… хорошо, – Пауло ободряюще улыбается и достает из аптечки бинты и спирт. – Как рана? – Болит… Но ничего критичного, – Марио качает головой. – Умеешь делать перевязки? – Научился, – Пауло начинает обрабатывать его рану и, видя, как Марио морщится от боли, пытается отвлечь: – Все-таки почему такой взрыв? – Газы, – Марио тяжело выдыхает. – Голубоватое свечение внизу, в ущельях… это газы. Поэтому в ущельях в горах не разрешено делать привал. Кроме Сонного, конечно. – Он вытаскивает из кармана флягу с крепким бренди и делает глоток, а потом протягивает Пауло, – Попей. Ночь долгая, холодная… Из припасов в сумках – только вода, галеты и вяленое мясо. Этого хватает: есть не хочется. Они сидят рядом, прижавшись друг к другу для тепла и стараются не думать о рухнувшем в бездну самолете. – Почему полковник Буффон носит перчатки? – спрашивает вдруг Пауло. – Не видел его без них. – Это… старая история, – Марио вздыхает, но Дибала так взвинчен, это видно по напряжению тела, что даже успокоительное в виде правдивых историй, кажется, сейчас будет только на пользу. – Мы вместе тогда служили… На объекте, в одном архиве, был взрыв… Начался пожар. Джиджи увидел в дыму человека, ну и ринулся его спасать… В общем, так они с Ракитичем и познакомились. – А, так вот откуда у Ивана шрамы на всю спину? – Пауло кивает. – Теперь ты спрашивай что хочешь… Или в «правду или действие»? – Будем играть в дурацкие игры? – улыбается Марио и откидывается на стену «пещерки». – Нет уж, увольте… – Тогда можем покурить, – Пауло вдруг достает из кармана пачку сигарет. – Но у меня всего пару осталось, со сладким фильтром… Вишня, кажется. – Давай, – Марио машет рукой. – Одну на двоих? Они закуривают, по очереди затягиваясь и передавая друг другу сигарету. Сталкиваясь пальцами с теплой, чуть загрубевшей ладонью Пауло, Марио неожиданно вздрагивает, переводя взгляд на задумчивое лицо своего второго пилота. – Я все еще не сказал спасибо, – хрипло проговаривает вдруг он. – Ты гений, раз смог высадить нас здесь. – Знаешь… – Пауло вдруг как-то странно, очень нежно и болезненно улыбается. – Я просто не готов был терять тебя, – он выдыхает сладкий дым прямо в губы Марио и медленно целует, с какой-то робостью, будто Марио способен его – такого ласкового, красивого – оттолкнуть. – Ценю твою любовь к романтике, – наконец хрипло произносит Манджукич, когда поцелуй прерывается, – Но как насчет того, чтобы поспать, а о том, как добираться домой, и обо всем прочем, с утра подумать? Пауло тихо смеется и прижимается теснее: – Думаю, здесь достаточно холодно, чтобы спать, обнявшись?