Этюд первый

Я знаю, что одна из черт, за которые ты полюбил меня, — это та готика, за которой я легко скрывала светлую и радостную душу. И тебе всегда до дрожи нравилось смотреть на то, как я смеюсь, даже не прикрывая рот рукой, искренне, громко, свободно, будучи одетой в длинную серую плиссированную юбку, коричневый лонгслив, те самые дерби от Vagabond, одним словом — находясь в образе молчаливой и мрачной девушки. Но я тебе не раз говорила, что внешность порой слишком сильно не совпадает с внутренним миром, чтобы искать схожести и проводить параллели. Правда это правило к тебе не относилось, твое поведение напрямую зависело от того, во что ты был одет. Надевал что-то черное — был хмурым, но стоило мне надеть на тебя белую рубашку, как превращался в улыбчивого, светлого. Поэтому я тебе никогда не дарила ничего черного. Ни толстовок, ни галстуков, ни простых безделушек. И ты винил меня, винил за то, что не принимала тебя всего, за то, что пыталась лепить из тебя нечто более удобное для меня. Но я не чувствовала вины. Молча пожимала плечами и уходила, когда ты стоял передо мной на кухне, около светлой столешницы, перед распахнутым окном, с нахмуренными бровями, сутуленной спиной, тяжело дыша и крепко сжимая в руках белый галстук. «Да какой идиот наденет серые брюки с серой рубашкой, дай мне черные, дай черные брюки, где они? Куда ты их спрятала?!» Сердито, без капельки любви в голосе, лишь с до боли знакомой мне интонацией и в до мурашек властном тоне кричал ты. «Не знаю, я не трогала их…» Тихо, боязливо отвечала я. Почему-то вся моя смелось и решительность пропадала, когда ты повышал на меня голос, когда стоял передо мной вот такой — большой, высокий, сильный, с забранными в высокий хвост курчавыми волосами. «Я знаю, не ври мне! Ты всегда их перекладываешь куда-то! Боже… Что за детский сад… Мы это обсуждали сотню раз! Я ношу что хочу и веду себя как хочу, ясно?» Приближался ко мне, указывал на меня пальцем, смотрел прямо в глаза, и мое сердце словно ухало куда-то вниз, и не оставалось во мне ни капли силы, чтобы возразить тебе. «Нет, ты не носишь что хочешь и не ведешь себя как хочешь. Я знаю какой ты, когда весь в черном. Ты превращаешься в тирана! Ты злой, неразговорчивый…» «Недовольный и без капли красоты и любви в душе, да-да, я знаю. Знаю! Я слышал и мне тошно от этих слов. Хватит!» Отталкивал меня, шел в мою комнату, искал в ящиках, коробках, вытряхивал весь хлам оттуда, заглядывал под кровать и в полки шкафа, непременно находил эти чертовы черные брюки. Подходил ко мне и холодными пальцами касался плеч, при этом смотря прямо мне в глаза, злобно, с ненавистью, с холодным презрением, и тогда пальцы медленно скользили по шее, вверх. А я лишь прижималась к стене и стискивала в руках твои запонки, которые надевала на рукава твоей рубашки перед каждым твоим уходом, независимо оттого, кричал ты на меня или нет. Когда ты касался моей шеи, будучи в бешенстве, я боялась, что именно сейчас тот самый раз, когда не сможешь сдержаться и навредишь мне, но все всегда обходилось, и ни разу ты не сделал мне больно. Ты просто одергивал руку на том моменте, когда я делала сдержанный вдох, словно приготовившись к мучениям, и твой взгляд становился слегка растерянным, словно стыдливым. И тогда ты уходил, одевался, а я ждала тебя в прихожей, успокаивая себя и обещая в следующий раз не прятать твои вещи, тем более если они черные. Ты выходил из спальни как ни в чем не бывало и протягивал ко мне руки, чтобы я нацепила запонки. С дрожью в пальцах я делала это, бросала дежурные фразы насчет ключей от машины и дома, и когда ты уже был в дверях и в последний раз перед уходом смотрел на меня, таким многозначительным и тяжелым, словно тянущим вниз взглядом, я тихо, словно боясь снова разозлить, шептала: «Прости…» Я не видела ничего благородного в том, что ты возвращался и крепко обнимал меня, таким образом не давая прощение, а объясняя, что просить его не за что. Я всегда считала, что мой муж так и будет делать — после ссоры беспрекословно мириться, обнимать меня и обещая ужин в знак мира. И если бы ты так не делал в течение уже многих лет, ты не был бы моим мужем. И я бы не согласилась стать твоей. «С меня ужин?» «Чур я выбираю вино…»