Влюбись в меня

Вова уверен, что ресторан, который выбрал Хесус, невъебический, хотя тот и прислал название и адрес, он решил, что гуглить не станет, и оставит всё сюрпризом. Не прогадал. Через огромные окна на 54 этаже видно весь город, ещё и место такое блатное в самом углу, из окна слева башни Москва-сити совсем близко, а спереди огни ночного города и набережная реки. Братишкин вдруг не может отвести глаз, хотя не впервые вообще бывает в подобном месте, но словно накатывает романтичность происходящего, свидание. — Похоже, ты доволен. — замечает Хесус, хотя сам даже больше рад, они сидят на одном диванчике, и он двигается немного ближе, почти касаясь его плечом. — Да… Ты не слишком близко? — спрашивает Вова, когда, отвернувшись от окна, утыкается взглядом в губы Хеса в сантиметре от себя. — Тебе некомфортно? — Ну… Нет, мы же тип на свидании. — Это не значит, что нужно терпеть, когда тебе неприятно. — говорит Хесус и чуть отстраняется, переводя взгляд на стол и свой стакан. — Я ничего не терплю, мне нормально. Хесус кивает и улыбается. В зале царит расслабляющая атмосфера, играет тихая музыка, еда вполне сносная, а напитки вообще огонь. Он нисколько не жалеет, что решил заказать столик здесь. — Как у него получилось убедить тебя? — интересуется Хес. — Ну… — у Вовы флешбеки сразу и то, в какую фигню он поверил, краснеет тут же, смутившись. — А что у тебя с лицом? — Да он мне просто в уши нассал, а у меня алкоголь вместо мозгов был. — Ага, и поэтому ты не можешь мне сказать? — Как будто он тебе не какую-то дичь втирал. Может сам тогда расскажешь? — Он сказал… — Хесус призадумывается, это и правда немного неловко, но в принципе похуй. — Что ты отстанешь от моей ориентации, если влюбишься, а ещё я похож на Алину. — Нихуя не похож. — возмущается Братишкин, но пытается разглядеть в нём какие-нибудь черты бывшей. — Ты не видел фотку? Сейчас. — О чём ты? — Фильтр в снепкамере. — Хесус с трудом находит фотку в телефоне и передаёт его Вове. — Бля, хуйня. — Братишкин дуется, рассматривая его фемверсию, может и есть что-то. — Пизда, ты сосочка. — Ещё какая. — говорит Хесус ему на ухо, прижавшись к его плечу. — Я в твоём вкусе? Вова отшатывается, едва не свалившись на спину, Хес с трудом успевает выхватить свой и без лишних падений разбитый мобильник. — Чуть не ёбнул мой айфон. — Хули ты делаешь? — спрашивает Братишкин, прикрывая покрасневшее лицо запястьем. — А что я сделал? — Что-то пиздец странное. — Так, что он сказал тебе? — повторяет вопрос Хесус, не мешая ему снова сесть ровно. — Хуйню. — бормочет Вова и переставляет пустые тарелки на столе, изображая деятельность. — Ну, мне тоже и чо? — Да, блять, сказал, что ты уже влюблён в меня, и мне только остаётся доказать это. — И ты в это веришь? — удивляется Хесус. — Не… — Вова поворачивается внимательно смотрит на него. — Честно? Не ебу, ты сегодня ведёшь себя… — Как? Как будто мы на свидании? — Охуенно шутишь, как всегда. — Это Стинт сказал, что я твой типаж. Так что не пизди. Тут только ты ведёшь себя — и то, что ты хотел сказать. — фыркает Хес, скрещивает ноги и берёт стакан с остатками коктейля. — Нужно сделать фотку для Макса. — бормочет Вова. — И что ты хочешь снять? — Со мной легко, просто снимешь на фоне охуенного вида, а тебя в обычной жизни хуй уломаешь фоток наделать, тайком будет. — Выдумщик, блять. — Просто сфоткай меня охуенно. — говорит Братишкин и отодвигается к окну. — Это как? Тебе ни одна камера не поможет. — Хуйлан. — Ладно-ладно, на самом деле ты такой красивый, что я бы отсосал тебе прямо сейчас. — Хесус утыкается в телефон, открывая камеру. — Так чего мы ждём, пошли. — ухмыляется Братишкин, правую руку закидывает на спинку дивана, в левую берёт полупустой стакан, а ногу закидывает на ногу. — Хуйня какая-то, Вов, тут нормально только башни за твоей спиной смотрятся. — говорит Хес, устанавливая кадр. — Попизди. — Хоть выпрями спину, горбишься как-то. — Вот же докопался, фотограф хуев. Хесус вздыхает, тянется вперёд, нажимает ему на спину рукой, заставляя выгнуться, поправляет толстовку и голову нормально поворачивает. Фотка сразу получается смотрибельной, Вова ещё так брови хмурит, того и гляди засосёт. — Супер, кинешь мне, я выложу. — выносит вердикт Братишкин. — Разве я не должен кинуть её Стинту? — Не, всё равно он увидит, а я ему скину такую, чтобы он точно знал, что мы вместе. — Никак не пойму, тебе это нравится, что ли? — Что именно? — Вова возвращает ему телефон и достаёт свой. — Вот эта вся игра для Стинта. — А тебе не весело? — Я бы просто послал его, да и тебя тоже. — отвечает Хесус. — Но не посылаешь. — Вова расплывается в улыбке и двигается обратно к нему. — Вроде как у нас спор. — Точно. — Что в итоге? — Будь я тёлкой, отдался бы на первом же свидании. — сообщает Вова, трётся об него коленкой и вроде даже пытается это заснять, потом смотрит в окно и хмыкает. — Но дорогущий рестик в сити — это читерство, Хес. — Как будто я бы пошёл в какое-то хуёвое место. — Мажор, нахуй. А вообще просто сходить в ресторан недостаточно, чтобы разобраться. — Значит ты ещё не понял? — спрашивает Хесус, поворачивает его лицо к себе и смотрит так по-доброму, что Вова задыхается. — Я тебе нравлюсь? — Что? — Братишкин чувствует на лице дыхание Хеса, его тёплые пальцы на подбородке, не успевает осознать, как проводит языком по вмиг пересохшим губам, всматриваясь в его голубые глаза, и сам наклоняется на миллиметры вперёд. — Значит, я недостаточно постарался, чтобы привлечь твоё внимание. — рассмотрев его глаза, заключает Хес и отворачивается, как ни в чём не бывало. — Сомневаюсь, что мне бы понадобилось что-то делать особенное, если уж девушка пришла, чтобы встретиться со мной, а любовь в сущности такая ерунда. — Пиздец, Хес, ты тупой. — Охуел? Я вообще-то стараюсь, пытаюсь типа смотреть по-особенному. Мне это не нравится так же, как и тебе. — Да, не нравится. — подтверждает Вова, нервно сглатывая, и вцепляется дрожащими пальцами в свои коленки, сердце колотится как сумасшедшее, и губы снова сохнут. — Пора заканчивать, на сегодня всё. — Отлично. Братишкин хотел бы, чтобы в пылающее лицо ударял ледяной ветер, но воздух тёплый, весна во всю уже вступила в силу, а на сердце неспокойно. Он чувствует себя проигравшим, Хесус даже не понял этого, но вызвал в Вове какой-то трепет, который теперь сменился беспокойством. А ещё он собирается отомстить ему за это. — Может пройдёмся? — резко раздаётся у него над ухом голос Хесуса. — А? — Вова оборачивается на спокойно стоящего рядом Лёшу, который смотрит не на него, а на Москву-реку. — Свидание ведь заканчивается, когда люди расходятся по домам? Но после ресторана не обязательно нужно уходить. Пройдёмся по набережной? — Ты всё об этом? — Я всё же не хочу проигрывать. — Ну, шансов у тебя, конечно, мало. — Точно, поэтому я постараюсь ещё немного. — Хесус улыбается, смотрит наконец на него и берёт вдруг за руку. — Чёрт, ты серьёзно? За руки будем держаться? — ворчит в смущении Вова, глядит на их ладони и не выдёргивает свою руку. — А если увидят? — Похуй. — Ладно. Братишкин пытается разгадать, что чувствует Хесус, когда держит его за руку, пока они идут вдоль дороги, почему едва заметно улыбается, блуждая взглядом по реке, почему не хочется даже ничего говорить. — Ты на машине? — спрашивает Хес, переводя взгляд на него. — Нет. — Вова отворачивается, понимая, что пялился на него всю дорогу. — Тогда я вызову тебе такси. — Тебе не нужно платить за всё. Ты забыл о равноправии? — Просто я хочу это сделать. — Папик, блять. — ухмыляется Братишкин, начиная привыкать к тому, как ощущается близость парня, не так уж и неприятно. — Ну я. Я пиздатый и щедрый. — Сам себя не похвалишь. — Ты же меня не хвалишь. — подмечает Хес. — Хочешь комплиментов от меня? — А я недостаточно постарался для этого? — И что ты хочешь услышать? — интересуется Вова, снова разглядывая его загадочную улыбку. — Я чсв что ли, комплименты заказывать? Они должны быть искренними, иначе какой смысл? — Ну… — он призадумывается, сказать-то он может многое, но оно не подходит под концепт, слишком уж личное без шуток. — Короче, твоя башня сегодня даже выше, чем обычно. — Это потому что ты рядом. — выдаёт Хесус, наклоняясь. — У меня не только башня сегодня стоит. Братишкин отступает в сторону, прижимается спиной к забору и невольно бросает взгляд вниз. Хес растерянно смотрит на него, не понимая, что сделал не так. — Вов, я же пошутил. С каких пор ты не выкупаешь? — Я… — Мог бы хоть подыграть, обычно ты тут же подхватываешь. — обижается Хесус, скрещивает руки и отворачивается, видно, что издевается. У Вовы голова идёт кругом, почему-то никогда раньше он не воспринимал все эти шутки настолько всерьёз. Он убеждает себя, что это потому что он слишком сильно поверил в то, что Хес влюблён в него. — Ладно, прости, может я перестарался. — говорит Хес, погодя. — Я больше не буду. — Я просто устал. — отвечает Вова и чешет затылок, отворачиваясь к реке. — Тогда по домам? — Ага. Хесус действительно старается, чтобы ему понравиться, но Вова, как последний еблан, не может принять это как часть игры, которую он сам и затеял. И хочется, чтобы Хес почувствовал тоже самое, столкнулся с таким же отчаянием.