И только луна вспомнит об этом

Тусклый лунный свет проникал в довольно большое окно, еле как освещая небольшую комнату, а точнее кухню, в частности стол как-раз возле оконной рамы, на котором находится полупустая бутылка с какой-то жидкостью, а за горлышко этой самой бутылки одной рукой держится девушка, на вторую же положив голову и находясь в таком вот полусидячем полулежачем положении. Сразу ясно, девица пьёт, точнее нет, по её меркам распивает алкоголь, находясь уже явно не в самом трезвом состоянии, однако сохраняя ещё какой-никакой здравый рассудок, но и виду не подавая что вообще в сознании находится, ибо лежит не двигаясь уже львиную долю времени, признаки жизни подавая лишь редким глубоким вздохом и возможной сменой положения головы, ведь в одной позе шея и рука затекали. На дворе раздавался редкий вой волков, шелест деревьев и свист одинокого ветра, блуждающего по округе словно в поисках чего-то. В какой-то степени девица наслаждалась относительно тихими и успокаивающими звуками, ведь они навеивали некое чувство эйфории и дивного спокойствия, но с другой пьяное эго требовало сна, а при посторонних звуках девушка явно спала, ну, не очень. Военные штучки да армейская, считай, закалка даёт о себе знать, пускай даже на нетрезвую голову. Мастерство, заточенное годами опыта, не пропьёшь, так сказать, хотя иногда хотелось. Да и природу толком не выключишь, а идти отсыпаться в комнату даме не хотелось, хотя бы потому, что тело уже в некоторой степени приспособилось к местной гуляющей прохладе и практически любое движение могло спровоцировать лёгкую дрожь и, соответственно, холод, а для девушки это уже было подобно пытке, пускай даже она спокойно всё переносила. Вдруг позади неё раздался тихий скрип двери, отчего она еле заметно вздрогнула, лениво повернув голову и пытаясь разглядеть в темноте кто же пришёл, хотя ответ всё более напрашивался сам собой, ибо раздались тяжёлые шаги, характерные лишь для одного человека — проповедника. Тот прошёл почти через всё помещение подойдя к пьянице и с неким осуждением уставившись на неё. Та не реагировала, лишь исподтишка глядя на мужчину и ожидая чего-то, вероятнее всего осуждения, хотя с другой стороны ей уже глубоко пофиг. — Ну и что ты здесь делаешь? Раздаётся басистый и знакомый девице голос её учителя. — Заткнись. В открытую дерзит та, в глубине души побаиваясь последствий, однако, как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, пускай даже пить девушка умела, хоть и напивалась до такого состояния всего два или три раза. Взор светлосерых очей проповедника пал на бутылки из-под алкоголя. Теперь ему всё сразу стало ясно, а потому он всё же сжалился над девицей, дабы не дать ей хорошенького подзатыльника за подобное хамство, ибо когда пребывал нетрезвым то и сам вёл себя больно агрессивно, не отдавая собственным действиям должного отчёта. — Всё с тобой понятно. Томно вздыхает мужчина, взглядом выискивая близжайший стул, после уже усаживаясь облокачиваясь на спинку выуживая сигару да зажигалку и затягиваясь. Неприятный табачный дым быстро разнёсся по всей комнате, отчего девушка слегка скривилась, тихо фыркнув, однако после соизволив подняться со своего места и открыть створку окна, после вновь присев на стул. Холодный воздух ударил даме в лицо. Тело покрылось мурашками. Ей неприятно, однако лучше холод, чем подрыв собственного здоровья, ибо ей это вредно. Словно пропустив слова проповедника сквозь уши, девчонка лишь уставилась стеклянным взглядом куда-то в пустоту, далее всё же вспомнив что невежливо выходит как-то, не ответить на слова учителя. — Что тебе там понятно? — Что ты сейчас синячишь. Минутная пауза. Девушка прикрыла глаза, не зная что ответить на подобное, однако еле как собравшись с мыслями она продолжила диалог. — Я не «синячу», как ты выразился, а культурно запиваю пустоту в сердце. Вновь повисла недолгая тишина. Учитель с явным неверием уставился на собственную подопечную, выпустив очередной клуб вонючего дыма. Она не реагировала, однако чувствовала сей тяжелый и гнетущий взгляд. Вскоре мужчина всё же заговорил. — В чём уже дело? Девушка слишком поздно поняла что сболтнула лишнего, однако отступать уже было поздно, кто бы что не сказал. — Тебе ли это интересно?.. да херня там всё. С отношениями в плане. Устала я уже. Хочется простого комфорта и душевного успокоения, а выходит откровенная хуйня. Теперь ты счастлив? Слегка раздражённо молвила та, уставившись на проповедника и словно принявшись сверлить его взглядом. Тема её явно цепляла, особенно факт того, что мужчина явно скорее всего осудит девицу за всё, однако его реакция выдалась довольно странной. — М. Вот как. Краткость сестра таланта, однако девушку это слегка взбесило, пускай даже виду особо она не подала, скорее даже наоборот, удивилась. — Ты даже не понял о чём я. У тебя вообще были отношения? Вновь пауза. Видимо, проповедника такое задело, однако и это он относительно спокойно проглотил, лишь томно выдохнув и всячески пытаясь войти в положение девицы, стараясь не всечь ей за все её слова. — Нет, не было. Признаю, мне тебя не понять. Таки сдался, созволив ответить относительно спокойно и даже несколько уступчиво, но всё ещё в своей серьёзной манере, что тоже выводило девушку из себя. Её почти всё в нём бесило, но вместе с этим она чувствовала к нему какую-то странную симпатию, а потому она и решилась аыговориться ему начистоту. Видимо не зря говорят что от любви до ненависти один шаг и наоборот. Чуть тряхнув головой, дама таки ответила. — Я-асно. Тогда тебе действительно не познать всего этого кошмара. Запомни, оно тебе нахуй не нужно. Подписывайся на это лишь в том случае, когда уверен что всё взаимно и эта параша может продлится достаточно долго, даровав тебе хоть какое-то счастье, пускай и временное. Хотя, чем выше взлетаешь тем больнее падаешь. Девушка чуть склоняет голову на момент прикрывая глаза. В это же время проповедник внимательно слушает её, пока не решаясь перебивать. Где-то она говорила и правда дельные вещи однако настолько ли всё плохо? — И знаешь… Девушка продолжила. — В пизду это. Вот реально, в пизду. Нет здесь нормальных людей с которыми можно что-то построить. Есть лишь наивные долбоёбы, думая что для людского союза нужно лишь романтика. Лучше всегда быть одной, оставаясь верной лишь себе. Хочешь ласки? Поспи. Хочешь секса? Поспи. Хочешь выговориться кому-то? Выговорись себе. Твои проблемы никому нахуй не всрались, да и ты, в принципе, тоже. В конце-концов, если хочешь дарить кому-то любовь — заведи кота, он хоть не втопчет тебя в землю словами, если ты его не устроишь, да и игнор от него мягче, чем убиваться и саморазрушаться, когда твоя блядь, точнее половинка, гуляет где-то и общается с сомнительными личностями, кладя на тебя хер. В какой-то степени я понимаю некоторых изменщиков, ведь они уходят потому, что не чувствуют себя нужными. Не чувствуют любви, ласки, лишь мертвенный холод. А вот их половинка наверняка будет выстраивать из себя сэд боя, мол, он сам виноват, какой срам, стыд! И ведь осуждать таких жертв не будут, потому что общество не понимает до конца принцип и мотивы измен. И я не про сексуальные, а когда человек тянется и уходит к другому, просто чтобы перестать чувствовать себя мертвым внутри прошлых отношений. Девушка затихла. Осталось какое-то чувство недосказанности, причём ощущали его оба. Мужчина не знал что ответить, ибо пускай даже и на пьяную голову, но дама сказала правильные вещи. Оставалось лишь поразмышлять да формулировать какой-то ответ, ибо это не дело, ведь некрасиво так сразу прерывать диалог. Хотя, он уже напросился сам собой, а потому вскоре заговорил уже проповедник. — Так вот, что тебя тревожит. Ты боишься из-за того, что если выйдешь из токсичных и деструктивных отношений, то услышишь осуждение со стороны всех? — Верно. Это мои железобетонные принципы. Я не могу закончить отношения просто так, ведь меня тогда посчитают блядью. Я изменю своим же принципам, себе, своим знакомым, считай. Как бы сильно меня не заковывали эти цепи, я не смогу их разорвать и это очень убивает, а потому я хочу забыться хотя бы так. Грустная улыбка промелькнула на лице девицы, а в глазах блеснули слёзы. Нет, нужно сдерживаться, нельзя плакать, тем более при учителе, ничего ведь не случилось, нет причины для слёз! Чёрт, херня дело. Пока девушка пыталась всеми силами сдержать эмоции, проповедник вновь ответил ей. — М, вот как. Ну, здесь я бессилен практически. Могу лишь посоветовать всё же набраться сил и смелости чтобы закончить это, потому что рано или поздно ты угаснешь насовсем. Порой трудно выкарабкиваться из дерьма, однако ты должна. Должна переступить через себя. Должна выбраться. Ради своего же блага. Забей на остальных и общество, не будь сопливой девочкой. Ты ведь боец, а бойцам ничего не должно быть страшно. Слышишь? Ни-че-го. В который раз уже воцаряется краткая гнетущая пауза. Докурив сигарету, мужчина потушил бычок о стену, спрятав его и далее поднявшись со своего места, подойдя к девушке и положив ей ладонь на плечо, как бы приободряя. От такового жеста она чуть пошатнулась, однако явно против не была, ведь поддержка ей сейчас явно не помешала, скорее даже наоборот, её это слегка замотивировало, однако мало единоразовых простых слов, но всё равно для девушки этого хватило с головой, ведь в принципе пускай слова и банальны, но даже это лучше, чем ничего, пускай даже дева всё-таки осмелилась в какой-то степени возразить. — Я… я знаю, но ведь это всё было выхоленно в себе годами и на перелом себя уйдёт явно не секунда, не минута, не час, не день, не месяц, в конце-концов! На это могут уйти годы.. — Знаешь, в таких ситуациях нужно действовать по принципу убей или будь убитым. Это нужно не мне, не Пете, не Васе, это нужно тебе. Если тебе так охота постепенно гнить, падая в коллосальной глубины пропасть, то к сожалению тебе никто помочь не сможет. Ты должна сделать всё сама, ради своего же блага. По щеке девицы прокатилась прозрачная слеза, коя дала знать о себе слабым отблеском на лунном свету, который постепенно становился всё более тусклым, да и в целом уже уходил всё более в сторону и ниже к горизонту, отчего почти все предметы на кухонке отбрасывали довольно длинные и мрачные тени. А ведь час назад всё было иначе. Спустя ещё минуту, мужчина вновь тихо заговорил. — А теперь я советую тебе пойти спать, время довольно позднее, а завтра днём уже подумаешь обо всём более трезво и обширно. — Хорошо, думаю, ты прав… спокойной ночи, тогда уж. Встав на ноги и аккуратно высвободившись из-под руки проповедника, девица, шатаясь, покинула кухню, отправившись на временный покой. Мужчина же, в свою очередь, вновь присел, но уже на то место где сидела девушка, достав вторую сигарету и вновь закурив. Её слова всё пролетали циклично в его сознании. Обнадёживает конечно, но что поделаешь. Лунный свет уже полностью угас, однако на его место приходило уже иное освещение из-за горизонта. Светало. Волки и иная ночная живность давно стихли, однако на их место пришли неугомонные птицы и всё более уверенно начиная выводить свои мелодичные трелли, невольно заставляя проповедника заслушиваться и приходитьк кое-какой всё той же банальной истине: за каждой самой тёмной ночью наступает самый яркий рассвет.