слабость

большую часть времени их комната остается тихой. звуки штриха карандаша о бумагу, порыва ветра, сминающейся ткани лишь иногда прерываются голосами. когда уходят итер и паймон, становится еще тише. альбедо может спросить что-то бытовое, а сяо вряд ли ответит, занятый своими мыслями. альбедо великое количество раз хотел поинтересоваться у него о многом и уже открывал рот, но все равно молчал. как не взглянет — сяо либо сладко дремлет на кресле у окна, либо сидит на подоконнике. порой достает маску из-за спины и подолгу смотрит то ли на нее, то ли мимо, и в глазах плещется что-то едва различимое. альбедо — он больше наблюдатель. до одного случая. алхимик строил планы экспедиции на драконий хребет неделю, а то и больше. подготавливал все нужные вещи: теплую одежду, согревающие зелья, оборудование, бесконечные листы заданий, расчетов, алгоритмов, формул. ушел рано утром, лишь солнце проснулось и выглянуло из-за горизонта. сяо — еще одно солнце — дремал на диване, прижавшись к самому углу. альбедо бесшумно оделся, проверил содержимое рюкзака и, удостоверившись в том, что положил все необходимое, вышел. дверь старался закрыть максимально тихо, чтобы не нарушить чуткий слух охотника. как только альбедо ступил в глубь пещеры, ему снова стало жутко. хотя за долгие месяцы экспедиций здешняя атмосфера стала какой-то родной. когда кэйя несколько раз недовольно приходил к нему в лабораторию, жалуясь на беспокойство джинн, алхимик извинялся за причиненные неудобства и возвращался к опытам. скудная растительность не вдохновляла на пейзажи, но в одиночных цветках мяты на сотни метров было что-то чарующее. бескрайне печальное. никаких шумов, голосов и шагов, лишь завывающая метель, редкий писк замерзших животных и отдаленные песни хиличурлов, шамачурлов и прочих. для такого безжизненного и беспощадного к любой твари места слишком много посетителей. день прошел в расчетах, анализах и тихой ругани под нос. за время его пребывания в мондштадте ситуация на хребте не продвинулась ни в лучшую, ни в худшую сторону. альбедо остался недоволен затянувшейся ситуацией. сколько бы времени он не тратил на анализ, результат оставался такой же: снег не тает, мята, растущая у пещеры, не пригодна к готовке, от сердца дракона все еще исходят тепло и свет. когда альбедо вернулся в монд, был поздний вечер. многолюдные днем улицы казались пустынными ночью. не было ни души, кроме стражей у ворот. магазины закрылись, в домах кое-где горел свет. пройдя в штаб ордена, он поприветствовал рыцарей у входа и скрылся на верхнем этаже. дверь открыл так же бесшумно, как и закрыл утром. осторожно опустил рюкзак сначала с одного плеча, потом с другого, ставя на пол. стянул тулуп, расшнуровал ботинки. хотелось поскорее уснуть, избавиться от тяжести неудачного дня. вдруг раздался какой-то странный, приглушенный звук, который не похож ни на ветер, ни на шум ткани. альбедо на цыпочках прошел в комнату, стараясь не мешать шагами в случае чего. в комнате было все так же, как и до ухода. даже скетчбук на столе, открытый на портрете кэйи. все было целое, совсем не разбитое, но откуда-то опять донесся едва различимый звук, а еще нигде не было видно сяо. постояв с полминуты, альбедо догадался, что сяо в комнате и, скорее всего, лежит на диване, закутавшись одеялом с головой. алхимик позвал его по имени раз, второй. сяо не отзывался. набравшись смелости, альбедо подошел к дивану, присаживаясь с самого краю. — что-то случилось? — подал он голос. тихо, шепотом, не решаясь нарушить ночного спокойствия. — ты ведь явно не спишь. тебе плохо?.. — алхимик поджал губы. что-то точно было не так. обычный сяо давно прорычал бы что-то в ответ. — только скажи, и я уйду. ответа не последовало. ну что ж, молчание — знак согласия?.. что бы там ни было, сяо не выскочит из одеяла и не откусит ему руку, так? на всякий случай альбедо тянется к одеялу левой рукой, оставляя правую в целости и сохранности во имя искусства, науки, снежных лис драконьего хребта, которых обещал покормить, малышки кли… осторожно забирается под одеяло, ощущая пальцами голову, волосы, кончиками пробираясь к макушке, массируя ее. как только его коснулись, сяо вздрогнул несильно, но ощутимо. альбедо, не заметив сопротивления, продолжил ласкать голову нежными движениями. тревога из-за неизвестности отступила. только вернувшись, альбедо не успел согреться, оттого ощутил насколько горячим был сяо, нечаянно ребром ладони дотронувшись шеи. сяо снова вздрогнул, на этот раз всем телом. слышно было, как он тяжело дышал, будто не давая себе полноценно вдохнуть. прошло несколько долгих минут, пролетевших для альбедо быстро. странно было бы поласкать сяо, а потом уйти к своей койке, поэтому алхимик все еще гладил его по голове, прекратив играться с волосами. тишина накалялась. нужно сделать что-то еще, но что? альбедо уж собрался уходить, но сяо развернулся к нему лицом. в темноте его черты еле-еле различимы, но альбедо замечает блеск на щеке, стоит охотнику повернуться на лунный свет. пот? ему определённо было жарко. заболел? лоб вроде бы не такой мокрый. что же это, слезы? альбедо пытался что-нибудь сказать, хоть слово, но на ум впервые ничего не приходило. сяо смотрел на него. если бы это происходило днем, алхимик бы тут же обжегся, порезался об острый взгляд, но темнота скрывала всё, кроме блеска на лице. сяо что, правда плакал? это невозмутимое божество или кто он там вообще, адепт, охотник на демонов, якша, действительно позволял себе унижаться людскими эмоциями? альбедо только-только поднял руку от его головы, пытаясь отрицать тот факт, что между ними был какой-то контакт. повернулся в сторону, чтобы встать, а диван под ним скрипнул из-за движения. секунда, и сяо выпутал свою руку из одеяла, ухватившись за альбедо. охотник попробовал подняться, оперевшись на свободный локоть. одного момента, быстрого поворота лица хватило, и альбедо заметил искривленные губы. именно такие, которые сейчас дрогнут, а человек зайдется в неконтролируемом плаче. — не уходи, — смог вымолвить сяо дрожащими губами, и сразу уткнулся лицом в живот альбедо, сжимая обеими руками его бока и теряя равновесие. альбедо ойкнул, оперся спиной о стену сзади. сяо был так близко, неимоверно близко, невозможно близко, и его не хотелось оттолкнуть. он хоть и одет в один из двух своих обычных комплектов одежды, но создалось ощущение, что совсем нагой. обнаженный беспомощным состоянием. такой живой, настоящий, человечный… не просто статуя, сложившая на груди руки. уродливый в своем бессилии и одновременно безмерно прекрасный. он провел по затылку ладонью, двигаясь к челюсти. горячую кожу обжигали ледяные пальцы. или наоборот, кожа обжигала пальцы. альбедо никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас, поворачивая его голову немного вбок, чтобы сяо смог вдохнуть, но тот лишь беспомощно глотал воздух, снова поворачиваясь к животу и бесшумно плача в рубашку. сяо слишком нереальный, слишком горячий и слишком холодный, слишком тихий и громкий, слишком мокрый и сухой, слишком «то» и слишком «это». настолько, что альбедо не может мыслить. из головы давным-давно вылетели все заметки по драконьему хребту и планы попросить сахарозу провести сотый по счету анализ собранных там трав. через время, кажущееся одновременно очень долгим и неимоверно коротким, сяо отстраняется, тихо извиняясь. или не извиняясь, а звук, похожий на слово, — это просто галлюцинация у альбедо из-за переизбытка эмоций. — подожди, — говорит он, освобождаясь от вынужденных объятий. альбедо вскакивает с дивана и отходит к шкафу с вещами, пытаясь в темноте на ощупь найти свою домашнюю одежду. попадаются штаны, и он быстро переодевается, стаскивая свои, теплые и неудобные. дальше меняет рубашку, промокшую в области живота, на свободную, почти ночнушку. возвращается к дивану. — ты ведь… не против поспать вместе? в таком состоянии я тебя не посмею оставить одного. сяо мычит, соглашаясь. ему становится стыдно из-за своего поведения и проявления такой мерзкой слабости перед каким-то химиком, но этот химик вызывает доверие еще со второй их встречи. поэтому, наверное, можно. или нельзя. но сейчас это неважно, потому что альбедо неловко ложится на спину, пару секунд не двигаясь, и переворачивается к нему. — если что, скажи, и я дам тебе зелье, чтобы успокоиться, а завтра мы сделаем вид, что ничего не было. альбедо чувствует его руку у себя на талии и охает, прижимаясь к объятьям.