Ненавижу людей.

Ненавижу людей. Ненавижу за их жестокость и насилие. Ненавижу за безответственность и халатность. Ненавижу за непунктуальность и безразличие. Ненавижу, когда кто-то стоит по обе стороны на эскалаторе. Ненавижу за несправедливость и продажность. Ненавижу за трусость. Ненавижу за бесцеремонность и невоспитанность. Ненавижу за бестактность и эгоизм. Ненавижу за цинизм и лицемерие. Ненавижу за предательство. Ненавижу за пустые обещания, которыми любят кормить доверчивых и добрых. Ненавижу за безнравственность. Ненавижу за непринятие и неуважение окружающих. Ненавижу за высмеивание выбора и взглядов других. Ненавижу за ложь и мелочность. Ненавижу. Все это я успел осознать за относительно небольшой промежуток времени. Точнее за всю мою недолгую жизнь. За тридцать с небольшим лет я пережил унижения и насмешки, побои и беззаконие, но так и не смог пережить измены. Ни одну из них. Я просто не в силах этого сделать. Я не смог простить или забыть те чувства, что испытал в первый раз, когда узнал, что моя девушка регулярно ходила налево. Оправдания были классические из разряда «я была пьяна, люблю все равно только тебя». А я так не думал. Позже на своей шкуре я опробовал этот способ забыться и у меня не вышло; в каком бы невменяемом состоянии я не был, я не мог засунуть член в того, кого не хотел подсознательно. Может, это только у меня так. Следующий раз мне напрямую написал какой-то мужик. В сообщении было что-то вроде «это моя телка, даже не думай к ней больше подходить». А я и не собирался. Как и она. Даже ничего не объяснив, просто перестала выходить на связь. После такого свинства я решил, что тоже хочу побыть в роли той мрази, которая ставит всех в ничто и делает, что хочет. Так прошел год. На работе я познакомился с парнем, который стал нашим новым партнером. Высокий, с идеально уложенными светлыми волосами, статный, пользовался уважением среди коллег, хорошо воспитан и умеет себя подать. К сожалению, на тот момент я уже был разбит внутри и воздвиг вокруг стену, запрещая себе что-либо чувствовать. Но он был настойчив: нашел подход и терпение, а я на секунду дал слабину. Оказалось, что все то, что я испытал до, было лишь тренировочной дистанцией к дальнейшему мраку в моей жизни. Я не мог справится с ним. Я терпел крики, оскорбления и ежедневное давление из чувства долга. А еще потому, что любил. Любил так, как думал, что не умею. Или не ожидал, что способен на такое. Но всему есть предел — я предложил разойтись, без скандала или упреков, дележки вещей и обид. Ты упал на колени и просил меня дать тебе шанс. И я опять дал слабину. Люди, которые знали меня, никогда бы не подумали, что я могу быть настолько жалким. Ведь из нас двоих — я, стоящий с мертвым взглядом, и ты, кто умолял себя простить, — унижался не ты. Попытки уйти я делал еще, но ты уже не церемонился, а просто ударил меня, что-то громко крича о том, кому я вообще нужен с таким характером. Я верил. На одной из официальных встреч ко мне подошел новый сотрудник со словами, что много обо мне слышал. Я не предал ему значения, выдерживая все формальности. Позже вышло так, что я спал с ним. В тайне, также по-тихому, как раньше делали тени из моего прошлого. Мне было с ним легко: я чувствовал тепло и заботу, терпение и понимание. Конечно, я знал, что в какой-то день это придется прекратить с обеих сторон. Я понимал, что все его отношение ко мне беру напрокат, чтобы не чувствовать себя дерьмом и доказать себе, что кому-то нужен. Видит бог, я не хотел прибегать к этому методу. Через примерно полгода все вскрылось. Мне пришлось уехать на какое-то время, чтобы избавиться от преследования и просто чувствовать себя в хоть какой-то безопасности. После избиения я не пошел в полицию по нескольким причинам: первая и основная заключалась в том, что мое заявление просто не примут, аргументируя, что мы просто поругались и должны разбираться сами; вторая в том, что у этого ублюдка были связи в верхах такого уровня, что меня могли лишить даже гражданства, и это не шутка; и третья, я мечтал закрыть эту дверь как можно быстрее, не растягивая процесс разборок на долгие месяцы. В интернете я наткнулся на некий опрос. Он заключался в том, что стоит ли ввести уголовную ответственность за измены. Девяносто один процент опрошенных ответили на это согласием. И мне стало страшно. Страшно за людей, которые были ослеплены своими обидами. Страшно, что большинство даже на секунду не задумалось прежде чем ответить «да». Им даже не приходит в голову то, что не всегда человек, который изменяет, был не вынужден пойти на этот шаг, чтобы просто не развалиться на части от тоски. Конечно, ведь образ изменника нам всегда преподносят со стороны жертвы, которая преданно ждет на кухне своего благоверного. Естественно таких большинство. Но разве другие заслуживают просидеть за решеткой, неся ответственность за всех тех моральных уродов, которые предают просто из прихоти? Я так не думаю. Наверняка у тех опрошенных были аргументы из серии, что срок наказания будет отличаться в зависимости от ситуации. Но о каком справедливом решении суда может идти речь, когда садят за репост в твиттере и оправдывают алкашей за рулём? Побывав с двух сторон, я так и не нашел ответа, в чем же справедливость. Прожив около девяти месяцев в другом городе, я принял решение остаться. У меня была работа с хорошей зарплатой благодаря резюме, квартира в престижном районе и спокойствие. Это все, о чем я мечтал в последние годы своей жизни. Пока не встретил тебя — парня с лохматой прической и глазами на пол лица. Ты стоял и смеялся в толпе своих приятелей, пока я любовался тобой издалека. С первой встречи я понял, что мне надо бежать. Что я не смогу устоять и снова поверю тому, кто в последствие вытрет об меня ноги. Ты не был навязчивым. Аккуратно узнавал меня, шаг за шагом пробиваясь сквозь мою броню в виде колкости и безразличия. Ты работал на два этажа ниже в совершенно другом офисе, но это не мешало тебе находить время, чтобы поговорить со мной хотя бы десять минут в день. Под «поговорить» первое время подразумевался мой игнор и редкие взгляды на твои слишком эмоциональные фразы. Я был удивлен, что тебе не надоело это занятие. В какой-то день я поймал себя на мысли, что жду. Что хочу видеть твое лицо, когда на входе ты не замечаешь меня сразу у стола и обеспокоенно ищешь глазами по всему помещению. Мне нравилось, как ты непосредственно рассказывал о своих проблемах на работе, словно это были мелочи, которые не стоят того, чтобы тратить на них нервы. Льстило то, что ты всегда запоминал все детали моих изменений во внешности. Я любил то, что ты никогда не забывал моих просьб и привычек, даже самых незначительных. Я чувствовал, что привык к тебе и не понимал, как справлюсь с тем, когда и ты покинешь меня. Мы переспали на первом свидании. Я убедил себя в том, что ты рассматривал меня только как сексуальное увлечение, как диковинку среди всех твоих партнеров. Я был старше и весьма нетипичен как внешне, так и по характеру относительно большинства окружающих. Мне и в голову не могло прийти, что молодой парень вроде тебя может влюбиться в такого, как я. И меня это уже даже не задевало. Я не был пьян или скован в процессе. Я откровенно наслаждался твоим телом, твоим дыханием и шепотом мне на ухо. Я кайфовал от того, как ты пронзительно смотришь мне в глаза, словно пытаешься вытянуть из меня душу. И я почти готов был тебе ее отдать. Точнее то, что от нее осталось. Горячие руки, обвившие мое тело, не давали токсичным мыслям заполонить голову, словно выжимая все крупицы боли, что засели внутри. Покрывая твою грудь поцелуями, я пытался не думать о том, что завтра буду себя чувствовать снова в том же русле, как привык жить — отрешенно и одиноко. Я убеждал себя, что это нормально, что за каждую частичку счастья надо расплачиваться годами серых будней. Я смирился и принял правила игры. Ощущая тебя внутри, я словно оторвался от себя на какое-то время, принимая и отдавая все тепло, на которое был способен в том состоянии. Могу поклясться, что той ночью слышал от тебя признание, но поверить в него я не мог. Благодаря самодисциплине я морозился от тебя больше полугода. Сердце разрывалось по вечерам от боли, но я запрещал себе думать об этом. Не знаю, сколько раз я сказал тебе «нет». Не знаю, сколько раз отмахивался от твоих клятв, что я единственный, кто тебе нужен. В то же время, с каждым моим оскорблением в твою сторону я молился о том, чтобы ты дал мне еще чуть больше времени. Почему я это делал? Может, проверял тебя. А может себя. Скорее всего, я боялся дать шанс нам обоим привязаться к друг другу, обрекая на дальнейшие страдания. Я говорил, что не уверен в тебе, а ты утверждал, что я не уверен в себе самом. И я не спорил. Я был уверен только в том, что изменяют все, без исключений. Люди, которые до сих пор верят в верность и в то, что именно у них будет все по-другому, точно столкнутся с самыми банальными проблемами из всех возможных. Я точно знал, что люди не моногамны, это давно доказано. В своей голове я часто прокручивал мысли о том, зачем нужны браки и эти наставления с ранних лет, что любовь одна и на всю жизнь. Именно этот фундамент люди должны разрушать все свои взрослые года, чтобы просто приспособиться к дальнейшим поворотам судьбы. Реальным поворотам, а не тем, что в книжках. С этими всеми рассуждениями вытекал вопрос: почему я злюсь, когда вижу, как ты разговариваешь с другими? Почему переживаю, когда не получаю смс вечером? Почему мне так приятно ловить твои взгляды днем? Почему, когда ты целуешь меня, я хочу присвоить тебя себе всеми возможными способами? Эти парадоксальные чувства собственничества и ревности разрушали мою систему отношений, которую я выстроил за столько лет у себя в голове. Я проклинал человеческую сущность за бесполезную иррациональность, которая, в прямом смысле слова, мешала мне жить. — Леви, посмотри на меня, — твой голос такой пронзительный, что я не могу сопротивляться. Конечно же, внешне меня ничего не выдает. Поднимаю глаза и тону в своем же отражении. — Я готов заверить все бумаги, которые ты скажешь, где дам письменное обещание при свидетелях, что из всех людей на свете я готов любить только тебя. Я ни за что не предам тебя и не уйду, пока ты сам не скажешь об этом. — Эрен, послушай… — мое самообладание готово треснуть прямо сейчас, но я упорно старался держать себя в руках, помня, что никому нельзя верить. — Если бы ты увидел себя моими глазами, то понял бы, о чем я, — ты постоянно перебиваешь, не давая моим мыслям вырваться. Пресекаешь все попытки сбежать, подготавливая ловушки в виде заботы. Не бывает же таких людей? У меня никогда не было. — Ты в моей голове 24 на 7 в этой жизни, — наклоняешься, соприкасаясь лбом, — я откажусь от тебя только тогда, когда ты сам убьешь меня. Но до этого я сделаю все, чтобы прорваться. Я понял, почему не мог сделать этого. В этом мире, когда почувствовать себя ненужным так просто — одним кликом удаления из друзей — так важно ощущать себя избранным. И я доверился, ненавидя себя за такую слабость.