Molchat doma

Двое сталкеров зашли в зал ожидания давно заброшенной станции "Янов" неподалеку от Припяти. Их лица были мрачны, волосы взъерошены, на одежде засохла грязь и чья-то кровь: теперь светлые костюмы бывших монолитовцев покрыты багровыми пятнами, въевшимися в плотную ткань. С их тяжелых зимних берц стекал оттаявший снег, перемешавшийся с грязью, рукава их комбинезонов порваны: на них все еще виднелись следы когтей какого-то мутанта, напавшего на них по дороге. Мужчины подошли к свободному столу в дальнем углу зала. Присев за криво сколоченные и полусгнившие деревянные лавки, они сбросили свои винтовки на стол. Тот, что был повыше, закрыл глаза и, облокотившись об стену, попытался задремать. Несмотря на приближающийся вечер, на станции все еще было немноголюдно: многие ушли из Зоны на зимовку, кто-то вернулся ближе к Кордону. "Идти в рейд на "Юпитер" вдвоем было достаточно глупой идеей" - подумал он, слыша, как за стеной завывает метель. Второй сталкер посмотрел на часы, висящие на стене. Большая стрелочка навсегда замерла, показывая час дня. 13:10. "Больше эти часы никогда не пойдут вновь" - мужчина поник и посмотрел под ноги. Старший окинул взглядом темный, неприветливый холл. "Янов" напоминал зал ожидания любой железнодорожной станции на Большой земле: любой, кто находился в Припяти, помнил эти типовые здания из своего детства - стены, сделанные из светло-рыжего кирпича, холодный каменный пол, печка в середине зала, кассы рядом со входом, где теперь засел Гаваец, а также петляющие меж собой коридорчики, ведущие к перонам. Правая часть здания принадлежала "Долгу", а левая часть здания "Свободе" - фракциям, которые здесь заключили меж собой перемирие, распространяющееся, к сожалению, только в окрестностях "Янова". Однако бывшему монолитовцу не было от их перемирия никакого проку, он все равно оставался здесь чужим. Остальные сталкеры Янова действительно видели в них лишь сектантов, безумцев. Несмотря на то, что некоторым членам этой фракции удалось выйти из культа поклонения Монолиту, - огромному камню, Исполнителю желаний, который стоял в центре Чернобыльской атомной электростанции, - в Зоне их все еще весьма недолюбливали. Бывший монолитовец вздрогнул, когда понял, что на него обращены недовольные взгляды всех тех, кто сидел в Зале ожидания в попытке переждать ночь. Прикусив губу, он отвернулся, но старший его товарищ даже не обратил внимания на это: вместо этого, он невесело поглядывал на друга, уткнувшегося в кпк, лишь бы не смотреть на сталкеров вокруг него. Усмехнувшись, старший монолитовец ровно сел, и, помассировав ладонями уставшие глаза, распахнул их, устремив взгляд к Младшему. - Надо будет новые комбезы достать, - сказал он, но младший товарищ никак не реагировал, - или эти заштопать... Опять. - Нам надо возвращаться, - поднял голову второй сталкер, оторвавшись от изучения заметок, - нас ненавидят здесь. Все. - Полно тебе, - отрезал Старший, потянувшись за бутылкой водки в потрепанный рюкзак, - некуда нам больше возвращаться. Младший пожал плечами. Ему не нравился "Янов": он хотел вернуться в уже родную Припять как можно скорее. Однако, он понимал, что сейчас это не представляется возможным: оставшиеся монолитовцы, лишь завидев их, откроют огонь на поражение. А вот Старшему возвращаться наоборот не хотелось. Потратив несколько лет своей жизни в служении Монолиту, постоянно говорившему в его голове, витавшему в его мыслях, он был несказанно рад внезапной тишине в своем сознании: никто теперь не указывал ему что делать или в кого стрелять. Он провел большим пальцем по царапинке под его глазом: она неприятно защипала. Сталкер, поморщившись, открыл бутылку водки, и, налив немного жидкости в металлическую крышку, выпил. "А ведь у нас действительно есть проблема" - подумал он про себя. Их обоих, казалось, ненавидели все сталкеры "Янова". Он чувствовал их прожигающие взгляды на своем затылке. Им неоткуда было ждать помощи, с ними не хотели иметь дел: нужно было самим чинить все снаряжение и оружие, продавать артефакты не Гавайцу за весьма выгодную цену, а ученым, которые сидели в своем бункере неподалеку от станции, им никто не обменивал патроны даже на деньги, а потому приходилось каждый день прочесывать местность в поисках убитых сталкеров, чтобы обыскать их сумки. И виной всему были их светлые, бело-зеленые комбинезоны и причастность к злочастной группировке в прошлом. Лицо Старшего до сих пол ссаднило и болело. Он полагал, что причиной его плохого самочувствия стал заброшенный химический корпус Юпитера, где они искали артефакты: вещества вполне могли разъесть кожу на его лице. В любом случае, хабар они добыли и успешно обменяли у ученых на новенькие, еще блестящие детекторы, а так же на еду и пару бутылок водки. Старший понимал, что это был совсем не равноценный обмен, но никто, кроме ученых - продажных крыс, не хотел брать от них что-либо даже бесплатно. Старший хмуро посмотрел вокруг. Сталкеры недоверчиво поглядывали на него, и он, зевнув, вновь открыл бутылку с сорокоградусной прозрачной жидкостью, и жестом предложил младшему товарищу присоединиться. Тот молча кивнул. Взяв бутылку за тонкое горлышко, он отхлебнул из горла, поморщившись. Старший покачал головой. - Я просто заебался, - Младший опустил взгляд на край стола, - туда-сюда, туда-сюда, мне это уже надоело. Мы застряли тут. Старший пристально посмотрел на него и почесал руку, оставляя на ней белые следы. - Ну, давай застрелимся. Выбора-то больше нет. - Почему Монолит вообще отпустил нас? - Младший закусил нижнюю губу, - почему я перестал слышать его голос в своей голове... - с сожалением произнес он. Он посмотрел на дно бутылки, и, не выдержав, отхлебнул еще. Старший покачал головой. Ему не нравилось, что Младший страдает, но понять причину этого он все еще был не в состоянии: то ли это были последствия осознания того, что приходится самому принимать решения, то ли потому, что другие сталкеры косо смотрели на них двоих... Привстав над столом, он отобрал уже наполовину пустую бутылку водки из бледных рук щуплого и осунувшегося Младшего. Младший выглядел неважно: огромные черные круги под бледными с красными прожилками глазами, грубая щетина, осунувшиеся скулы - лицо его больше напоминало лицо мертвеца. Впрочем, он ничем не выделялся среди прочих сталкеров, которые остались зимовать в окрестностях "Юпитера". Да и Старший вряд ли выглядел сильно привлекательнее, хоть и всегда выделялся своим ростом и светлыми волосами, аккуратно выстреженными под андеркат. - Почему я не слышу его голос... - тихо спросил Младший, опуская голову на стол в попытке поспать. Старший подсунул ему под голову свой рюкзак и потрепал по темным слипшимся волосам, откинувшись к стене и задрав ноги на лавку. Он устал. "Утро вечера мудренее" Младший проснулся достаточно рано, голова его была тяжелой, а взгляд томным. Он попытался сфокусироваться на открытой консерве, в которой плавал жир с кусочками мяса, и то и дело переводил взгляд на старшего товарища, который скручивал сигареты. Метель поутихла, а потому надо было собираться и выдвигаться рыскать в поиске артефактов, пока все остальные спали. - Ты спал? - тихо спросил он старшего товарища. - Немного, - он покачал головой, собирая рюкзак. Младший отвернулся от него и посмотрел на разодранные рукава. Он совсем забыл их заштопать, накладывая очередной шов поверх другого шва. Рукава его комбинезона уже напоминал грязную сшитую меж собой рванину. Старший увидел его пристальный взгляд, рассматривающий сетки швов на светлом комбинезоне. Он молча пожурил себя, что не додумался заштопать не только свой, но и комбинезон товарища, и, застегнув рюкзак, перекинул его через плечо. Включив свой КПК, он постучал по его экрану и посмотрел погоду за бортом Янова: надо было отходить ближе к Скадовску, метель в районе Юпитера лишь усиливалась. Младший поморщился, услышав его предложение отходить на Затон. Он считал, что в Припяти было относительно надежнее, можно было найти побольше артефактов, и там не было сталкеров, которые бы косо на них смотрели: они могли бы занять квартиры в крайних домах Припяти, попрятать там хабар на случай чего и не бояться того, что тебе однажды прострелят бошку "свои". Когда сталкеры покинули Янов, Младший задумался о своем прошлом. Он даже не помнил своего имени, кем были его родители, чем он занимался до того, как попал в Зону. Память совсем медленно и понемногу возвращалась к нему, яркими вспышками мелькая в голове. Он вспоминал некоторые моменты из детства, вспоминал, как играл в песочнице, он вспоминал, как шел по темной-темной улице, припорошенной снегом. Но он совершенно не помнил самого себя до момента вступления в "Монолит", да и сейчас он бы променял все эти обрывки на то, чтобы услышать его голос в своей голове. Старший, пройдя немного вперед, заметил, что Младший отстал. Обернувшись назад, он увидел стоящего посреди подтаявших сугробов товарища, чье лицо исказилось от боли. Его руки тряслись, он умоляюще смотрел на друга в надежде на помощь, но тело его поникло и он, споткнувшись, упал в грязный снег, отчаянно пытаясь ухватиться за воздух. Старший подбежал к нему, и прижал его к себе. Младший сидел на крыльце дома Припяти, смотря на уходящее в зенит солнце. В городе стало тихо, лишь где-то вдалеке завывали голодные собаки. Он недовольно хмыкнул, сжимая свою винтовку в руках, и осмотрелся вокруг: пусто, как и всегда. В этом городе не было никого, кроме монолитовцев и мутантов. Его старший товарищ решил ненадолго покинуть его, пройтись по Припяти и оценить обстановку: в последнее время мутантов развелось в подвалах домов немерено, оставив Младшего здесь, на крыльце покинутой шестиэтажки. - Скучно, - сказал тот, кинув попавшийся под руку камешек перед собой. Он вздохнул и облокотился спиной на пыльные ступеньки, разглядывая небо над ним, - Ничего примечательного - небо как небо. Он фыркнул, заслышав краем уха шуршание в заброшенной парадной дома. "Опять небось какая собака шарится по квартирам в поисках жратвы" - подумал он, и, взяв винтовку, медленно зашел в здание, не издавая ни звука. Пройдя метров десять по коридору, аккуратно, пытаясь не задеть своими тяжелыми ботинками громыхающие обломки оконных стекол и бетона, которые смешались со старой опавшей штукатуркой, он повернул налево, в сторону квартир, откуда, как ему показалось, доносился шум. Рядом скрипнула половица. Младший резко повернулся и увидел в двери противоположной квартиры сталкера в черном комбинезоне, который стоял, наведя ствол прямо на него. Он, опустив голову вправо, смотрел на сталкера из-под капюшона своими загадочными зелеными глазами. - Ммм, - лишь проронил он, прицениваясь взглядом к Младшему, который замер с широко распахнутыми глазами, так и продолжая держать ствол в руках. - Ммм? - удивленно промычал младший. - Эй, не спать! - Старший тряс его за плечо, выводя из транса воспоминаний, - солдат, не спать! Я не могу потерять еще и тебя... Младший посмотрел на него пустыми глазами, а затем, качнув головой, пришел в себя - глаза его снова засияли, тело перестало трястись. Казалось, что ничего не произошло - да и Младший старательно делал вид, что с ним все хорошо. Он встал и отряхнулся, и, стараясь не подавать виду, пошел дальше.