Это война

20 сентября 1941 год Оренбург — концентрационный лагерь 6:45 — Mein Fuyur! — Ja? — Wir haben einen neuen Gefangenen und… — Na und? — Wir denken, dies ist der Sohn der UdSSR. — lass sie bringen! Schnell! — Ja, mein Fuurar! 6:50 Темно и сыро. На стенах ужасная плесень. Нет окон, только дверь, которая ведет назад в рай или прямиком в ад. РСФСР сидел на холодном каменном полу. Ему было страшно, скоро вся его жизнь превратится в кошмар, от которого не спрятаться, не убежать. Каждый день будет полон боли, ужаса и одиночества, но маленький РС понимал это. Всего за год война и смерть сделали из невинного ребенка, не знающего горя, юнца, который спокойно ждет своей участи. В 5 лет РСФСР успел почувствовать на собственной шкуре и попробовать на вкус все аспекты войны. Но с ним всегда была рядом семья, а сейчас, в плену у главного врага его отца, он остался один. Совсем один. И даже молитвы, которые мальчик учил втайне от отца, его не спасут. Своего малыша не спасет ни семья, ни Бог, ни чудо. Это война. Здесь нет чудес. И хочешь не хочешь, но надо это понять. Либо тебя, либо ты их. Закон природы, выживают только сильнейшие, хитрейшие и умнейшие. 6:55 В камеру к Россу заходит военный. Европеец с удлиненным, выпуклым затылком, продолговатым лицом, небольшим лбом, узким носом и чуть угловатым подбородком, белоснежной кожей, густыми волосами, цвет которых варьируется от абсолютно белых до золотистых, и серебренными глазами. «Чистокровный ариец. Кто бы мог подумать?!» — сказал про себя парень. Отец часто рассказывал детям про немцев, Рейха, про их идеологию и конечно про арийцев. — Aufstehen! Росс хоть и не знал их язык, но дважды повторять фашисту было не надо. РСФСР поднялся и пошагал с немцем. Все тело ужасно болело, но мальчик старался не показывать этого. «Это война! Я не должен показывать свою слабость, особенно перед этими псинами!» — повторял про себя РС. «Генерал-оберест…» — пронеслось в голове мальчугана, поближе рассмотрев пагон немца. Это был золотой погон с тремя звездами. РСФСР и генерал долго шли по коридорам. Повсюду были камеры с бедными и несчастными людьми, которых жестоко мучили. Это были и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Страдали все. Сердце РС сильно сжималось от боли и жалости к пленным, и от бессилия, ведь Росс никак не мог им помочь, даже уменьшить их страдания. — РСФСР… Мальчик повернулся назад. Маленькая девочка тянула избитые, холодные, исхудавшие ручонки через железные прутья. На вид ей было не больше 6 лет, с потрёпанными каштановыми волосами и карими глазами. В ее глазах не было страха или боли. В них было только абсолютное отчаяние и последние искры надежды на нечто недосягаемое. — Р-росс, м-моей маме п-плохо. Она лежит и не ш-шевелится. Она очень х-холодная. Она не дышит-т. Помоги ей! Из глаз малышки полились сильные слезы. Ее голос дрожал, а под конец переходил на крик. Полный боли. Было понятно, что она знает, что ее маме уже никто не поможет, но увидев РСФСР, сына СССР, в ней проснулась детская надежда. — Halt die Klappe, du böses Mädchen! К камере подошёл другой немец. Он начал сильно кричать на нее. Слез уже не было. Только где-то далеко был слышен громкий истошный детский крик… Всю оставшуюся дорогу РСФСР пробыл как в тумане. Разум покинул мальчика, а тело шло следом за фашистом. Он снова начал мыслить и осознавать всю ситуацию только когда остановились у каких-то дверей. Сердце в этот же момент ушло в пятки, Росс уже начал представлять себе самые страшные пытки. Холодная вода, розги, пощечины, ремни и прочее. Немец постучался три раза, и услышав, походу положительный ответ, зашел в комнату, а РС следом за ним. — Mein Fuyur! Der Gefangene kam an. — Gut. Verlasse uns. — Ja, mein Fuurar! Генерал ушел, оставив непонимающего и растерянного мальчика, с каким-то немцев. «Походу он тут главный, раз генерал его слушается.» — начал размышлять Росс. Он не знал, кто точно перед ним, но это точно был не простой солдат или командир, кто-то по серьезнее. Незнакомец стоял спиной к мальчику, из-за чего парню стало еще любопытнее, кто же перед ним, но начать разговор первым не решился. «Я немецкий не знаю, как он собирается со мной говорить? Может он попросил переводчика позвать? Нелогично. Если бы он был нужен, то уже был бы здесь? Может этот фашист знает русский? Не реалистично.» — думал про себя РСФСР, но все же набрав в грудь по — больше воздух решил начать разговор. -Кто именно Вы? В ответ тишина. --Сэр, я Вас спрашиваю. Как я понял, это Вы послали того генерала за мной, а значит заинтересованы в разговоре, тогда прошу Вас начать беседу. Как минимум, потому что Ваше поведение неправильно! Вести беседы РСФСР учили раньше, чем тот научился ходить. Это не удивительно. Его дед и отец довольно успешны в политике, да и РСФСР, как правопреемник, должен владеть таким навыком в совершенстве. — Красивая погода, правда? Резко и неожиданно для мальчика начался разговор. Мальчик, от такого неожиданного действия со стороны немца, сильно растерялся, не зная, что и ответить. Его даже не удивило, что фашист очень хорошо, без акцента, говорил на русском. Но все же РСФСР быстро включился в беседу, хотя ему не нравилось, что он не видит лица собеседника, а тот еще тему переводит с основного разговора, ради которого, и позвал преемника Союза. — — Я к большому сожалению не могу сказать того же. В моей комнате нет окон, так что я не знаю, что Вам ответить. Мужчина резко повернулся к Россу лицом. «Боже, зачем только Он повернулся?! Зачем? Лучше бы Он этого не делал! Мне конец! Боже, спаси и сохрани меня от этого монстра!» — молился про себя РСФСР. Перед ним стоял среднего роста мужчина, с темными, как ночь волосами, кожа красного цвета со свастикой в белом круге на лице, одетый в тёмную военную форму, фуражку с имперским орлом на голове, а на левой руке повязку со свастикой. Под формой белая рубашка с чёрным галстуком. Черты лица приятные смотрел на мальчика свысока, как бы намекая, какой РС жалкий и ничтожный перед фашистом, а на этой «прекрасной» морде была «очень дружелюбная» улыбка, полная острых клыков. Это был сам Третий Рейх. — Как тебя зовут? Спросил быстро и четко немец. «На что Он надеется? Что я Ему расскажу? Пусть идет к себе в Берлин и там мое имя спрашивает!» — Неважно. — Почему? Как мне тогда к тебе обращаться, мальчик? — Так же как вы обращаетесь к своей совести. — И как же это? — Никак, так как у Вас ее просто нет. — Забавно. А ты мне нравишься. — Не могу тоже самое сказать о Вас. «Если продолжу так Ему отвечать, от меня останутся рожки да ножки, как говорил дедушка, но показывать страх Рейху я не могу. Пусть знает с Кем имеет дело! Мы русские — с нами Бог!» — Хм… Ты старший в семье? — Да. И зачем Вам это знать? — Ничего такого, просто маленькое любопытство, РСФСР. «Как он узнал? Погодите… Он знал меня? Или догадался по старшинству? Точно! У него походу есть информация обо мне и братьях, а я сам ему ответил, как зовут! Я тупой! Лиственница старая! Теперь он все обо мне знает!» — Значит, ты не просто сын СССР, так еще его и правопреемник! Хахах! Правопреемником чего хоть будешь, когда я заполучи все ваши земли? — Я стану правопреемником твоей смерти, чудовище! — Как мы разговаривать то умеем. У львенка есть зубки, но еще не выросли клыки. Хотя я вижу потенциал. И это забавляет не меньше, чем укрощения взрослого самца. Рейх начал ходить вокруг РСФСР, как ястреб летит и высматривает добычу. Россу стало очень неуютно, так как не знал куда ему спрятаться от зоркого взгляда врага. — Я бы мог взять тебя под свою опеку. Уже мечтаю об этом, какой будет удар для Союза, не находишь? А чего бы ты достиг, дружа со мной? — Ага, мечтайте дальше. Мечтать еще никому не запретили. — Некоторые желания могут стать явью, если постараться и захотеть этого. Прямо в ухо прошептал немец, из-за чего у РСФСР прошлись мурашки по всему телу, от горячего дыхания фашиста. — Прям как Вы желали победить нас за 4 месяца. Старались, хотели, только вот я не вижу, чтобы это стало явью и не станет. — Schweigen! Schmutziger Russe! Рейх не вытерпел таких болезненных слов в свой адрес. Это было настоящее неуважение в сторону немца. — По-хорошему, ты не понимаешь, тогда давай разговаривать по-плохому. — Вы первым начали. Не поняли по — хорошему, что нельзя с моим отцом воевать, теперь Он Вам это объясняет по — плохому. Выпалил с издевкой без запинки Росс. — Нет времени на препирания с тобой, РСФСР, у тебя есть шанс. Расскажи нам всю военную информацию твоего отца, которую ты знаешь, и никто не пострадает. — Я хочу, чтобы никто страдал, потому что никто — это Вы. Так что я ничего не скажу. — Halt deine Fresse! Dummer Bastard! Рейх со всей силы ударил РС. РСФСР не успел отреагировать на атаку немца. Мальчик упал, а на лице горел страшной силой отпечаток удара немца. Россу стало очень страшно и больно. Он не осознал, когда перешел границу дерзости, и это стало его ошибкой. — Говори! Я заставлю развязать тебе язык! Настанет день, и ты пожалеешь о своих словах, невоспитанный мальчишка! — Никогда! — Soldaten! Закричал Рейх. Спустя пару секунд в комнату зашли двое немецких солдат. — Ja, mein Fuurar! — Nimm ihn weg, schnell! Gib kein Essen oder Wasser! Und gut mit Stäben schlagen, damit du für den Tod betest! — Ja, mein Fuurar! — Советую тебе подумать о своем поведении, грязный щенок… После этих слов Рейх снова ударил Россию, только уже по голове. В этот же момент Росс начал терять сознание. Последним, что он запомнил, это дьявольскую улыбку немца и время на часах — 7:11, а после провалился в небытие.