В темноте закрытых глаз твоя тень горит особенно

Босыми ногами он идёт вдоль набережной, неотрывно смотрит на заходящее за горизонт солнце. Чувствует, как тёплый и влажный песок нежно обволакивает голую кожу ног. Закрывает глаза и подаётся вперёд, стараясь поймать и ненадолго запомнить это ощущение прохладного морского ветра на себе. Вздрагивает, когда неожиданно в кармане шорт начинает вибрировать телефон, но не делает попытки достать его, продолжает стоять. Игнорирует. Открывает глаза только, когда слышит чужие шаги, поворачивает голову и встречается взглядом. — Почему ты не берешь трубку? Ты же знаешь, как меня раздражает, когда не отвечают на звонки. — Парень подходит ближе, и Хината видит, как тот хмурится, пытается сделать вид, что очень зол. Это выглядит так нелепо, что Хината начинает смеяться, смотрит, как на чужом лице отражается непонимание вперемешку с каплей удивления, а потом видит отражение своей улыбки. Думает: о, нет, этот парень не умеет злиться, его с детства не научили. Он — тот тип людей, которые собой ради других жертвуют, ничего взамен не прося. "Спасибо" даже не надо, обойдусь, — говорят. Хината такой же. Кагеяма другой. Кричал, злился по-настоящему, так, что на лбу вены выступали. Не боялся обидеть, задеть, говорил все прямо, в лицо. Хината сначала ненавидел это в нем, думал: откуда столько дерьма в одном человеке. А потом осознал, что дорожит им. Потому что он такой, какой есть, со всеми своими тараканами. Живой. Настоящий. Кагеяма был для Хинаты сокомандником, одноклассником, другом, врагом, соперником. Он был частью его жизни. Был ему дорог. В голове, как в киноленте, один кадр сменяется другим: первая встреча на волейбольной площадке, первая ссора, первый раз, когда они подрались по-серьёзному. Первый командный матч и первая совместная победа на национальных. Яркие, счастливые улыбки на их лицах. Улыбки — команде, людям на трибунах. Друг другу. — У нас сегодня столик заказан в ресторане, хотел тебе напомнить, ты же такой забывчивый, — смотрит нежно, с заботой. — в восемь. Хината отрицает, говорит, что, конечно, он всё прекрасно помнит, но понимает, как это неубедительно звучит, и прекращает. Обещает, что придёт вовремя, просит не переживать на этот счёт и идти домой. Смотрит на удаляющуюся фигуру и мягкой улыбкой чужую спину греет. Не понимает, с каких пор у него такие адские мигрени. Голова неожиданно становится тяжёлой. Он хмурится и пальцами, слегка надавливая, массирует виски. На секунду его отпускает. * — Ты такой красивый. Люблю твою улыбку. — Так не похоже на тебя. Обычно я слышу: "Тупица Хината, терпеть тебя не могу". — Чертов Хината, такой момент испортил. Больше ничего тебе не скажу. Первый откровенный разговор по душам, первые объятия и первый поцелуй. * В кармане телефон, в глазах отражение чужого силуэта, в груди все спокойно до того момента, пока он не вспоминает почему находится здесь. Слышит тяжелое кряхтение и не сразу осознает, что это он сам. Думает, как иронично: рядом вода, а он на суше задыхается. Сипит, хватает себя за футболку, крепко сжимает ткань и пытается сделать вдох. Воздуха так резко стало мало, ощущения похлеще, чем когда в солнечное сплетение бьют. Кагеяма один раз попал. Перед глазами всё плывёт. Держать равновесие становится невозможно, просто не хватает сил. Падает сначала на колени, потом заваливается на бок. Слышит как кто-то подбегает и начинает звать по имени. Пытается рассмотреть человека, который держит его за руку. Слышит в чужом голосе слезы и хочет сказать: эй, всё хорошо, сейчас пройдёт, — но выходит только хрип. Видит чёрные, как смоль, волосы, нахальную полуулыбку и синие-синие глаза. Такие же синие, как недавно было море рядом. Думает, что Тео был прав: он такой забывчивый. Забыл сказать Кагеяме, какой тот красивый. Особенно, когда улыбается. Он протягивает трясущуюся руку и дотрагивается до влажной щеки, думает, что первый раз видит Кагеяму плачущим, хочет рассмешить, разозлить, лишь бы его слез не видеть, потому что слезы Кагеямы — и его слезы тоже. А потом снова накрывает, потому что это не может быть он. Чисто физически не может. Не здесь. Не на этой планете. Не в этой вселенной. Не в этой жизни. Не рядом с Хинатой. Тео умоляет его не закрывать глаза, и он правда не собирается. Правда. "Посттравматическое стрессовое расстройство" — написано в медицинской карте. Врач объясняет ему, что это — психотравма, ответ на негативное воздействие на психику, вызванное травмирующими событиями. Что амнезия — обычное дело, мозг пытается защититься от негативных воспоминаний. Хината не принимает лекарства, в тайне от Тео сливает их в унитаз. Ему очень стыдно, но по-другому он не может. Терпит головные боли, приступы, но продолжает твердить, что с ним все хорошо. Боится. Боится снова забыть.