Это сложно забыть

Она стояла напротив зеркала в своём люксе, снятом на одну ночь, в белом платье. Вокруг бегали две девушки-дизайнеры, постоянно поправляя складки на юбке, волосы, закрученные в лёгкие локоны, тон лица и другие детали свадебного образа Ксении.  На низком письменном столике лежал букет невесты из белых цветов, на котором девушка задержала взгляд. Когда помощницы оставили ее наедине с собой, в люкс забежала Юля. — Ну как дела у самой красивой невесты в мире? — Юля улыбнулась подруге и подошла ближе, по пути поправляя свою юбку из плотного темно-зеленого цвета. — Ну чего ты такая серьёзная? Все хорошо? — Кажется да. Просто какие-то странные ощущения. — Ты просто волнуешься. По себе помню: внутри все сжимается, ноги подкашиваются, руки дрожат, во рту пересыхает, — с полуулыбкой вспоминала девушка, глядя на свое колечко на правой руке. — Все пройдет, когда скажешь «да». Легче станет — точно. — Надеюсь. Как там обстановка? — Все контролируется Ритой и Львом. Почти все готово. Блин, Вова звонит, — Юля выключила звук телефона, взяла букет со столика, на котором опять зависла Ксюша, и вручила его в руки невесте. — Ксюх, давай, не кисни. Я побежала, посмотрю все ли там готово. Девушки обнялись, и Юля убежала в сторону ресторана. Ксюша снова повернулась к зеркалу, осматривая себя в полный рост. Она прошлась взглядом по очертанию своих плечей и груди, обрамленных в полупрозрачную ткань с кружевом, опустила глаза на лёгкую, слегка пышную юбку, вновь посмотрела себе в глаза. Глубоко вдыхая немного прохладный воздух, Ксения услышала как в люкс кто-то вошёл. Она повернулась, взмахивая волосами, чувствуя, как их кончики щекочут открытую спину. На пороге стоял он. Классическая белая рубашка, расстегнутая сверху на пуговицу, темно-синие брюки; волосы слегка растрепались, будто он бежал. — Привет, Юр, — тихо поздоровалась Ксюша. — Привет. Пришёл поздравить тебя лично. Выглядишь шикарно. — Спасибо. Ты будешь на банкете? — с плохо скрываемой надеждой спросила Ксюша. — Нет. Поэтому и пришёл сейчас. Я увольняюсь с сегодняшнего числа. В комнате повисла напряжённая тишина. Юра ждал ее реакции, Ксюша ждала его оправданий. — Ты знаешь, почему, — Юра подошёл ближе, почти вплотную, и положил свои руки на ее ладони, сжимавшие основание букета. — Не хочу мешать вам с Зуенком. Ксюш, почему так? — Ты тоже знаешь, почему, — Ксюша крепче сжала связку цветов, чувствуя, как шипы от маленьких роз больно впитываются в ладони. — Я не могу подставить отца. И Леша… Он… Он хороший. И, наверное, правильно говорит папа, что он идеальный вариант для меня. — Ты прекрасно знаешь, что Лев Глебович думает не о тебе, а о том, кому можно доверить свои миллиарды. — Может ты и прав. Но уже слишком поздно. — Через полтора часа будет поздно. А сейчас еще нет. Поехали со мной! — Юра вытянул из ее рук букет, положил на столик и взял ее ладони в свои руки, слегка сжимая. — Куда хочешь. Москва, Питер, Париж, Майами. Куда только ты скажешь. — Юр… — на выдохе сказала Ксюша. — Мы не можем. — Помнишь, как все началось? — неожиданно перевел тему Юра, окуная их обоих в омут воспоминаний. Конечно, она помнила. И он помнил. Все это было сложно забыть. Ей сложно было забыть, как он отрезал парой фраз «А вы точно управляющая? Может пойдёте управлять?» всё ее желание наладить с ним отношения. Ему сложно было забыть, как она сделала его местным айболитом. Ей сложно было забыть, как он раз за разом подставлял ее и подкалывал, а потом вдруг спас из ящика фокусника. Ему сложно было забыть, как он испугался, когда струя крови полилась из этого проклятого ящика. Ей сложно было забыть, как он помог ей с кошкой, помог вернуть ее на работу, помог с проблемой канализации, помог, помог, помог, помог… Ему было сложно забыть, как он, будто против своей воли, раз за разом помогал ей, а потом лежал в своей комнате и не понимал, какого черта он творит?! Помогал, помогал, помогал… Ей сложно было забыть, как он пришёл к ней в комнату на ночь глядя и, ничего не сказав, впервые поцеловал ее. Ему сложно было забыть, как почти в полночь он сидел у себя в комнате и, отбросив все сомнения в самый дальний ящик (с помощью бокала вина… трех бокалов), вышел, поднялся на этаж выше и впервые поцеловал ее. Ей сложно было забыть, как они были счастливы в те две недели. Ему сложно было забыть, как за те две недели он снова почувствовал себя человеком. Живым. Ей сложно было забыть, как все разрушилось одним лишь приездом Зуенка. Одним лишь его «прости». Одним лишь «выходи за меня». Одним лишь «люблю». Ему сложно было забыть, как она избегала его в тот день. Ей сложно было забыть ту ссору с отцом. Когда он говорил о рациональности, о наследстве, о неуважении к старшим, она кричала о своей любви, о двадцать первом веке, о современных ценностях. Когда одним лишь «Юрец тогда ни черта не получит. Да я ему жизнь сломаю. И ты останешься у разбитого корыта. Забудь о своей глупой любви», она, словно подневольная, согласилась. Ему сложно было забыть, как она, рыдая ему в плечо, говорила об отце, о Зуенке, о свадьбе. О них. Сложно было забыть, как он в последний раз целовал ее свободно, не боясь, что их раскроют. И как потом кричал, срывая голос, где-то в лесной чаще, чтобы заглушить боль. Ей было сложно забыть, как они отдалились. Как она стала реже заходить к нему в кабинет, все больше проводя время в своём. Как приходилось отвечать не тому на поцелуй и улыбаться. Ему сложно было забыть, как он пытался хотя бы из-за барной стойки понаблюдать за ней, когда она обедала в ресторане. Как внутри у него все взрывалось, когда приходил Зуенок и обращался с ней, как со своей невестой. Как и было правильно. Ей сложно было забыть, как он нарушил первый их дистанцию. Ему сложно было забыть, как бешено стучало его сердце в ее кабинете, когда он жадно целовал ее, прижимая к стене. Ей сложно было забыть, как они прятались по каморкам, как школьники. Ему сложно было забыть, как она нежно целовала его, уходя из его комнаты. Ей сложно было забыть, как по несколько минут в своей ванной она проводила пальцами по местам, где прикасался он. Ему сложно было забыть жар ее тела, когда его руки блуждали по нему. Ей сложно было забыть, как Леша что-то заподозрил, и она оборвала все контакты. Ему сложно было забыть, как он пытался понять ее. Как его ломало без неё. Как после наркотиков. Им обоим сложно было забыть. — Это сложно забыть, — Ксюша легонько улыбнулась от тёплых воспоминаний. — Да уж. Юра взял ее лицо в свои руки, заглядывая в безумно красивые, завораживающие карие глаза, и нежно поцеловал. Ксюша ответила, кладя руки на его плечи, притягивая к себе. Он разорвал поцелуй и крепко-крепко прижал ее к себе. Она положила голову к нему на плечо, ближе прижимаясь к нему. Запах друг друга пьянил. Через несколько минут он ушёл, оставляя за собой запах ее любимого парфюма и огромную пустоту в груди. Лев с важным видом вел дочь через коридор гостей к жениху. Леша нежно взял ее ладони в свои и улыбнулся. Девушка ответила ему тем же. Пока регистратор говорила свою красивую, но абсолютно бесполезную речь, Ксюша успела посмотреть на тех, кто стоял за Лешей. Как правило, там стояли самые близкие: мама, отец, Рита, родители Леши. За ними стоял он. Стоял сзади всех, но был виден отлично из-за высокого роста. И даже когда Ксюша перевела взгляд на жениха, он все равно попадал в поле ее зрения. Чертового боковое зрение. Когда прозвучал ответ «да» от Леши и регистратор обратилась к Ксюше, на мгновение он была готова выдернуть руки из его нежной хватки, убежать, взять под руку того, кого действительно любит и сбежать куда подальше отсюда. — Поехали со мной! Куда хочешь. Москва, Питер, Париж, Майами. Куда ты только скажешь. Сглотнув, Ксюша сказала… Юра затаил дыхание. «Только ответь «нет», прошу тебя. Просто скажи эти чёртовы три буквы.» — Да. Ресторан разразился аплодисментами, весёлыми посвистываниями, но она кажется слышала только один разочарованный вздох. На следующий день Ксюша в своём кабинете нашла заявление об увольнении от его имени и маленький листок из ее блокнота с надписью: «Я тебя люблю. И мне тоже сложно это забыть.»

Боль никуда не уходит. Она становится тупее. А все эти сказочки про время, что оно лечит... Нихера оно не лечит, оно только калечит © Сергей Бурунов