На полной скорости

Пламя занималось со всех сторон, прорываясь сквозь чадящий дым угрожающими острыми языками, жар нарастал, обжигая легкие, иссушая гортань, осушая до нервов глаза. Моргать было больно. Больно было дышать, больно было даже думать. Больно было тащить, но ободранные пальцы отчаянно цеплялись за плечи в плотной коже и тащили все дальше. Прочь от двух тачек, медленно занимающихся огнем. Время шло на крупицы, сыпавшиеся в весах Яньло-вана, еще мгновение, и неумолимая печать смерти приговорит его к бесконечной отработке грехов. И ладно бы только его! Поэтому он цеплялся онемевшими пальцами, отчего-то скользкими, вымазанными в чем-то густом и горячем. Кажется, он потерял перчатки. Или сорвал сам? В нос бил характерный запах чего-то живого, животного… Ржавчины? Крови? Крови. Кажется, его собственной, но он не обращал внимания, продолжал тащить, хотя в ушах грохотал пульс, дробясь и заполняя голову мерзким эхом, похожим на инопланетные сигналы — то писк, то гул, то всепоглощающий грохот, то собственные стоны и ругательства сквозь сдавленные зубы. — Держись, мать-его! — в отчаянии проскулил он сам себе, который раз подряд, пытаясь поднять казавшееся неподъемным тело, оттаскивая как можно дальше от пылающих авто. Его цель — остов выпирающей стены, казавшийся достаточно прочным, чтобы выдержать, если повезет. Если их «повезет» случится до того момента, как они до него доберутся, если доберутся, если повезет… Окровавленные пальцы то и дело соскальзывали, но отчаянно сжимали чужое тело под мышками, продолжая тащить из последних сил оглушенного организма, истово прижимая к себе и понемногу всё отползая прочь. Под защиту торчащего остова стены, на который он, Вэй Ин, возлагал свои надежды. — Брошу, — прорычал он сквозь стиснутые от усилия зубы. Пальцы все соскальзывали, жар в голове призывал сдаться и расслабить конечности, но в последней схватке с собственным организмом он упорно преодолевал каждый цунь бетонного пространства, словно ли. — Брошу, нахуй! Эти гребаные заезды! Только, мать-его, живи!!! Последний, полный отчаяния крик перед тем, как завалиться боком за ту самую стену, что наметил себе в плывущем сознании как зеленый флаг¹. Затащить тяжелое тело в слишком светлой — а ведь он смеялся, как это непрактично! — форме на себя, как можно дальше за стену, оглянуться, убедиться, что дальше не получится. Дальше — снова пространство пустого города, начинающего рассыпаться, невзирая на все усилия неведомых коммунальных служб. Укрыться за стеной. Подтянуть своего соперника повыше, устраивая головой на своей груди. Конечно, не идеально. Конечно, дырку в голове стоило показать врачу. Но в условиях, когда он надеялся хотя бы выжить, этого было достаточно. Если бы этот чертов Лань не был таким упертым… Если бы он сам не согласился, безоглядно, нелепо, на заезд до мертвого города²… Если бы он был способен его бросить! Может если бы это был, например, раздражающий его Вэнь Чао — он бы развернулся и рванул бы как можно дальше от этой беды? Может быть… Может. Но разве он мог кого-то бросить? Оглушенное сознание сыграло с ним жестокую шутку. Картинка перед глазами наплывала на давние воспоминания, усиленно подавляемые днем и выползающие по ночам. Сейчас не ночь, но сознание меркло, и кошмары, видимо, возомнили, что пришла их пора. Он не мог никого бросить. Но и спасти всех не мог! Отчаяние затапливало его, призывало отринуть остатки здравого смысла и рвануть обратно, к машинам, чтобы успеть… Первой пришла воздушная волна, вдавила в землю, распластала, словно гигантская ладонь невидимого древнего божества. Вэй Ин склонился, изо всех сил прижимая к себе безвольное тело, скрючиваясь так, чтобы накрыть собой хотя бы чужую голову. Что будет со своей — он в этот момент не думал. Следом накрыло оглушающим, каким-то деморализующим звуком, пронизавшим его всего, словно этот скрежет ломающегося металла и лопающейся пузырями краски был слышен в нем самом, внутри, словно это его сейчас разносило взрывом, ломало, жгло. Он и раньше знал, что звук может чувствоваться так остро, что он может ощущать, осязать его всем телом: рев его огненно-красной Чэньцин, когда она неслась по трассе, напевая любовно проапгрейженным мотором собственную песню, неповторимую и ужасно прекрасную, возрождала его к жизни; Цзыдянь его брата, пурпурный демон дорог, своей пусковой системой ужасал до потери сознания самых слабых соперников; белоснежная Ванцзи совершенно выбивала почву из-под ног, замораживая сам воздух своей невероятной нитро-системой. Лебин старшего Ланя звучала подобно сладкой песне ровно до того момента, как делала всех соперников на трассе. Бася неумолимого фаворита дрифта, Не Минцзюэ, оглушала даже далеким своим отголоском. Суйхуа ослепительно сверкала, но, невзирая на свой напыщенный крикливый мотив — приходила к финишу в числе первых. Их мелодия еще не сошлась вместе, и он, словно плывущих по небу фонарей, ждал полета стартового флажка на летнем заезде в Пекине — главном заезде стритрейсеров Китая. Грохот отступил на задний план, оставшись барабанным боем где-то под самым черепом. — Ты живой? — изо всех сил своих опалённых горячим воздухом легких прокричал он, но вместо крика раздался шелестящий, еле различимый шёпот. Он не услышал себя. Сорвал голос? Или оглох от взрыва?! Сил хватило ещё на одно слово, на последнюю жалкую попытку. — Гэгэ?! А ведь он искренне верил, что они лишь скатаются до вехи и обратно, что он сделает этого ледяного чурбана, заткнет за пояс, утрет взрывной мощностью его потоковое ускорение, а потом возьмет свой приз… Тишина. И то ли такая непроницаемая тишина наступила в мертвом городе после взрыва, то ли хана его перепонкам. И дым. Удушающий дым. Следовало бы отползти еще, пока они не задохнулись. Вэй Ин моргнул, силясь справиться с расплывающейся картинкой перед глазами, и… Скользнул в тьму. По ушам долбил бит. Отвратительный ритм, следовало признать! Он что, умудрился уснуть на какой-то третьесортной вечеринке?! И во рту было погано и сухо, как даже с самого крепкого байцзю не случалось. Неужели ему опять намешали какой-то дряни?! Сам он ничего такого не употреблял. Даже ради компании и обещанного наслаждения — алкоголь и скорость были его единственным удовольствием. Помогали спрятаться от прошлого. Ощутить себя живым. А после такой дряни он ощущал себя скорее мертвым. Он с трудом открыл один глаз. Боль в голове стала совершенно адской, а бит грозил ее разнести в клочья. — Очнулся, — констатировал чей-то тихий голос, неожиданно перекрывший мозгодробящий шум. И тогда он понял, что это пульс крови грохочет в ушах. Вэй Ин попытался разомкнуть губы, и ему на мгновение показалось, что они склеены. Тогда он замычал и мотнул головой. И взвыл, когда черепушка треснула, словно переспелый арбуз, рассыпаясь красными ошметками вокруг. — …тише…тише… — доносился пытающийся успокоить его голос словно бы издалека. Или будто его уши чем-то забиты. Ну да, конечно, это ошметки арбузной мякоти попали в уши. — Вэй Ин, тише, не мечись, тише, полежи, станет легче… Что же за дрянь он принял, что его так колбасит?! Не просто плохо, все очень плохо — ему чудится голос Лань Чжаня, того самого ледяного нефрита, который с ним даже не разговаривает, не здоровается, не посещает общие межклубные вечеринки, не пьет и ничего не принимает… И Вэй Ину совершенно не удается выцепить его вне гонок. Зато гоняет тот как небожитель! Эти братья из Цзянсу действительно заслужили свое звание двух нефритов гонок. Точно-точно, они же хотели погонять с Лань Чжанем. Он все-таки вывел его из себя и думал, что получит как минимум в глаз, если бы подоспевший брат того не оттащил, тоже немаленький лось… Эти Лани вообще как на подбор, словно близнецы, только один ледяной, а второй красивый. Нет, это первый красивый, а второй ледяной. Тоже красивый, такой красивый, что аж зубы сводит, и хотя все говорят, что улыбающийся Хуань красивее брата, но Вэй Ин без внутреннего трепета не мог взглянуть в золотистые глаза. Бабочки? Он не сопливая девица, в его животе нет посторонней живности, его сердце — стальной восьмицилиндровый мотор, вот только почему-то сбоит рядом с этим человеком… Да, точно, он сказал Лань Чжаню, что сделает его на трассе до мертвого города, а потом трахнет. А Лань Чжань… Лань Чжань сказал, что это он его. Только не уточнил — что. И они должны ехать… Перед глазами полыхнула пустынная дорога, обгоняющий его белоснежный ламбик, вдруг резко виляющий в сторону. Чернота. Удар. Картинка перед глазами закрутилась. Вэй Ин содрогнулся, чувствуя, как в голове что-то кружится вслед, и даже не смог закричать, жмурясь и складываясь пополам, как его начало выворачивать дымом и вкусом горелой резины. Он невидяще пытался приподняться, чтобы не захлебнуться в собственной рвоте, но сил не хватало, тело сотрясало спазмами и острой болью. Кто-то придержал его за плечи, приподнял. Удержал и погладил по спине, неожиданно бережно, неожиданно тепло. Когда он выдохся, когда этот кто-то усадил его, опер на что-то спиной, протер лицо чем-то влажным и пахучим, ткнул в губы горлышком бутылки, заставляя пить, когда перед глазами немного прояснилось, Вэй Ин наконец увидел, что этот кто-то — Лань Чжань. — Живой? — хрипло спросил у него Вэй Ин. Парень, как обычно, промолчал. Ну да. Когда он с ним говорил? — Ты вытащил меня. Спасибо, — вдруг произнес Лань Чжань, отсаживаясь от него наконец. Недалеко от него стояла какая-то сумка. На земле валялись непонятные тряпки. — Не надо, — вяло отмахнулся от него Вэй Ин, пытаясь собраться в кучку. — Ты цел? — Мгм. Спустя пару минут бездумного пялянья на весь этот хлам, Вэй Ин сообразил — это его куртка, и сумка тоже его! Когда он выбрался из машины, точно был в куртке, а сейчас остался только в майке, значит ее сняли. Или он сам? Он заполз за стену, и вырубился, сжимая в руках… точно, руки были ободраны и в крови, а теперь чистые. И сумка должна была быть… — Валялась снаружи, — проследил за его взглядом Лань Чжань. — Почти не обгорела. Там была вода. — Оу, — только и смог, что сказать Вэй Ин, вспоминая, как утром кинул на пассажирское сидение спортивную сумку с несколькими бутылями воды, парой сэндвичей в бумажном пакете и… упаковкой смазки и презиками. Он рассчитывал выиграть этот заезд! Золотые глаза неожиданно полыхнули, но, когда Лань Чжань открыл рот, сказал вовсе не об этом. — Бинтов не было. — Да-а, — протянул Вэй Ин, безотрывно смотря на сумку, — когда я заходил в аптеку даже не подозревал, что… — Я понял, — хмыкнул Лань Чжань, тоже посмотрев на сумку. Они замолчали. Было какое-то странное отупение, словно действительно отходняк от закончившегося трипа, хотя, вроде бы, нужно было что-то… Что-то. — И кто выиграл? — хрипло спросил он, невольно облизывая губы. — Наши машины сгорели, мы в мертвом городе, а ты думаешь о выигрыше? — задрал одну бровь Лань Чжань. — Я бы думал о выигрыше даже сидя перед Яньло-ваном, — ухмыльнулся Вэй Ин, вновь плотоядно облизывая губы. — Убогий, — но в усталом голосе не мелькнуло знакомого презрения, лишь золотистый взор спрятался под веками, а лицо стало еще более непроницаемым. — Я тебя обошел. — И ушел в занос, — хмыкнул Вэй Ин. — Нет, я не обвиняю, хорошо, что живы остались, но как же руководство разумом в гонке? Ты же сам талдычил про оценку возможностей, обоснованный риск… — Это было… непредвиденно. Руль отказал. — У тебя-то? — действительно удивился Вэй Ин. На его взгляд — более придирчивого водителя, трясущегося над своим аппаратом, среди его знакомых не было. — Ну, даже небожитель, видимо, может побывать на месте старой кошки. Лань Чжань нахмурился, как всегда на шутку — если бы шутку — про небожителя, но лишь отвернулся в сторону. — Так, какие у нас варианты? — с тяжелым вздохом попробовал осторожно приподняться Вэй Ин с места, пытаясь прикинуть, сколько прошло времени. Выехали они до полудня, но сейчас явно начинает темнеть. Сколько он провалялся в отключке? Неприятно сдавило лоб. Он поднял руку, пытаясь коснуться головы, где будто бы кирпич привязали, но пальцы наткнулись на мокрую ткань. Видимо она и давила на мозги, вкупе с болью обхватывая виски и болезненно пульсируя на затылке. — Осторожно, — вдруг подскочил Лань Чжань, заметив, как Вэй Ин скривился. — Я попытался промыть… но обработать нечем, только вода и дешевые салфетки. — Да, жаль, что аптечка не выпала, — зашипел Вэй Ин, морщась от жжения, стягивая повязку и пальцами ощупывая затылок. — В играх всегда выпадает аптечка и боеприпасы… Там набухала смачная шишка, кожа была содрана. Вэй Ин на пробу помотал головой — тошнота не подступала, хотя под черепной коробкой словно покатились тяжелые металлические шары. Больше ободрал, чем зашиб, и это было неплохо. Не сотрясение и не дырка, как он поначалу испугался. Лань Чжань присел перед ним на корточки, осторожно обхватив многострадальную непутевую голову райдера, почти ласково погладил, осматривая шишку, и забрал из его рук ком тряпья, исполнявшего роль бинтов. Но, посмотрев на пропитавшуюся кровью ткань, отшвырнул в сторону. — Да нормально, — скривился Вэй Ин, — главное, что кровь остановилась. — Нет. Грязь. — Ничего мне не сделается, все равно перевязать нечем… — Вэй Ин осекся, заметив, как Лань Чжань, немного отклонившись от него, вдруг задирает футболку. И только теперь обратил внимание, что тот без куртки, а край футболки по низу оказался оборванным. — Стой-стой! Не надо рвать свою футболку! А-а, ч-ч-черт, не заставляй меня кричать, голова… Просто не рви больше, ладно? — Мгм, — немного неуверенно ответил Лань Чжань. — Воды? — Не-не, подай-ка мне мою куртку, если повезет, то фляжка должна быть в нагрудном кармане… — Не стоит пить, — в голосе явно прозвучало недовольство, хотя лицо Лань Чжаня сейчас было где-то над его затылком, Вэй Ин был уверен — парень нахмурился, явственно выражая неодобрение. — Промыть! — фыркнул Вэй Ин. Фляжка нашлась, и Вэй Ин все же сделал оттуда пару глотков, надеясь, что это утихомирит боль в голове и вернет ясность мозгам. А потом закусил ворот собственной майки и склонил голову перед Лань Чжанем. — Готов? — Лей! — неразборчиво буркнул он из-за ткани во рту. И тут же взвыл, стискивая зубы до боли, когда высокоградусный напиток опалил открытую рану. В голове что-то щелкало и отчетливо лопалось, дергало все тело, прошивая электрическими ударами, перед глазами мелькали разноцветные всполохи мчавшихся на него на полной скорости фар, и он только и мог, что отчаянно мычать, надеясь, что боль стихнет раньше, чем спекутся его мозги. — …тише…тише… — снова успокаивающе шептал голос ему прямо в ухо, отвлекая от боли. Медленно, очень медленно, этот штормовой вал его отпускал, уступая место приятному онемению. Сначала он ощутил внутри себя вкус воздуха, словно в легких появились рецепторы, рассказывающие ему про запах гари, байцзю, неясные отголоски тошнотворно-сладкой крови, грязи и пыли, и, поверх них, пробиваясь сквозь все — глубокий холодный запах сандала. Лань Чжань крепко держал его, почти затащил на колени, прижимая к себе так, что носом он уткнулся в его шею, чувствуя этот самый запах, исходящий прямо от кожи. Парфюм или какой-то шампунь? Вэй Ин глубоко вздохнул, невольно сосредотачиваясь на этой мысли. Это оказалось очень важно. Настолько, что, едва вернулась чувствительность к телу, а боль стихла, неполностью, словно просто затаилась где-то в глубинах его черепной коробки, Вэй Ин спросил, шевеля губами прямо в шею: — Что это, с сандалом? Молчание было таким долгим, что Вэй Ин забеспокоился, вдруг что-то не так с его речью. Головой? Осторожно он отодвинулся, пытаясь опереться на дрожащие руки. — Масло, — почему-то очень недовольно ответил Лань Чжань. — Ты как? — Лучше. Мои мозги вроде бы больше не пытаются вытечь, — неуверенно ответил ему Вэй Ин, потянувшись рукой к голове, словно хотел в этом убедиться. На полпути его перехватили, не позволяя к себе притронуться. — Их нет. — Ха-ха, очень смешно, гэгэ! — скривился Вэй Ин. — С каких пор ты заделался в шутники? Вместо ответа Лань Чжань попытался ссадить его с колен, явно решив, что больной достаточно жив, раз продолжает болтать. — Нет-нет, стой, я больше не буду! — попытался ухватиться за него Вэй Ин, не желая остаться без утешительных объятий. Руки заскользили по плечам, ухватили прядь волос, выбившуюся из безупречного высокого хвоста, за шею, и в конце концов победили, Лань Чжань снова его приобнял, тяжело вздыхая, но прижимая к себе. — Так легче, правда, легче… Ты не думай, я вовсе не хочу тебя задеть, просто если болтать, то все не кажется таким серьезным… — Но все серьезно, — веско возразил ему Лань Чжань, намекая, что они как бы оказались в мертвом городе, их тачки сгорели, и у них нет ничего, кроме сумки с водой и презиками. — Да брось, нужно просто подождать помощи. — Для этого нужно знать, где мы. Я… не сказал брату, — с трудом выдавил из себя Лань Чжань, наверняка сейчас мысленно жалея, что отцепился от юбки старшего Ланя, и решился на подобное безумство, связавшись с Вэй Ином. — Ты… сказал? — Нет конечно, я предпочитаю не оповещать никого о том, что собираюсь кого-нибудь трахнуть, — фыркнул Вэй Ин, с удовлетворением отмечая, как вздрогнул и напрягся Лань Чжань. Интересно, а уши у него покраснели, как краснеют всегда, когда ему удается удачно пошутить, выдавая то ли ярость, то ли смущение. В душе он поздравил себя с очередной победой. И только хотел добавить, что у А-Чэна есть доступ к трекеру его навигатора, как Лань Чжань фыркнул. — Кто кого, — как ему показалось, злорадно заметил тот и нагло добавил, — я тебя обошел. — О, гэгэ, если бы ты не слетел с трассы, я бы сделал тебя! — Вэй Ин хотел так же злорадно рассмеяться, но стоило только дернуться, как голову снова ошпарило болью, и он лишь жалобно мыкнул, вцепляясь в своего спасителя покрепче. Тот, невзирая на всю ахинею, что собирал больной, обнял покрепче в ответ. — Гэгэ, на самом деле… — Молчи, — тяжелый вздох. — Я не могу шевелиться от боли, все что мне остается — болтать! — тихо возмутился Вэй Ин, стараясь не слишком интенсивно двигать челюстью, чтобы не разрушить хрупкое перемирие с болью, захватившей его голову, словно неприятель — стратегическую высоту, откуда можно было атаковать остальное тело. — Но я действительно серьезно, а раз ты согласился на этот дурацкий забег, то… тоже хотел выиграть? — Я разозлился, — сдавленным голосом ответил ему Лань Чжань. — Да брось, ты всегда спокойный, словно Будда! Ты не мог разозлиться на еще одну шутку… — Даже каменный Будда однажды заговорит, — холод в голосе этого второго нефрита воистину мог соперничать с безжизненностью камня, вот только Вэй Ин прижимался к его плечу и слышал, как совсем рядом колотится сердце. — Значит — я добился своей цели! — Ты дергаешь тигра за усы, — еще суше добавил Лань Чжань, а его сердце сорвалось в бешеный галоп. — Мне кажется, тебе стоит быть открытее… — Замолчи. — Я же уже сказал… — Помолчи! — еще раз очень убедительно повторил Лань Чжань. — Не зат… — он только хотел возмутиться, что его так невежливо пытаются заткнуть на полуслове, как чужая рука действительно заткнула ему рот. И, от неожиданности даже не попытавшись дернуться, он замер. А потом услышал. Где-то вдали послышался странный, прерывистый грай, или крики людей, или… — Собаки? — недоуменно сказал вслух Лань Чжань, и Вэй Ин содрогнулся. — Нет, только не они! — шепотом почти закричал он. С него сегодня достаточно кошмаров. Только не собаки! Здесь, в мертвом городе… куда бежать?! Он дернулся, пытаясь приподняться, прислушиваясь до ломоты в ушах и действительно — вдалеке слышался лай. — Гэгэ! — побелел он, хватаясь за плечи Лань Чжаня, и в ужасе всматриваясь в проем полуразрушенной стены какого-то недостроенного здания, куда они, собственно, и влетели на машинах. — Это что, правда собаки?! — Дикие собаки, — хмурясь, подтвердил его опасения тот. — Может они не подойдут из-за гари? — А если подойдут? — онемевшими губами переспросил Вэй Ин, чувствуя, как неконтролируемая дрожь охватывает все тело. Головная боль резко перестала его волновать, стихнув под выбросом адреналина. Лучше бы он проломил голову, чем встретился с собаками! — Надо уходить, — наконец решился Лань Чжань, вставая с земли, подхватывая одной рукой Вэй Ина, другой куртки и сумку. — Куда? Здесь одни развалины… — жалобно проскулил Вэй Ин, сжимая чужую руку, кажется, до синяков. Лань Чжань невозмутимо терпел. Вэй Ин кивнул головой в проем, выходящий на город, основная масса которого начиналась примерно в ли от них. — Я не пойду в ту сторону! Скоро совсем стемнеет, собаки… собаки… они нагонят нас! Вэй Ин зажмурился, пережидая приступ тошнотворной паники и дыша через рот. — Попробуем подняться повыше, — мгновение подумав, наконец уверенно заявил Лань Чжань, и Вэй Ин не стал с ним спорить. У него просто не было сил. Они прошли мимо все чадящих машин, и Лань Чжань даже остановился в дыму, позволяя едкому запаху пропитать их. Вэй Ин не сопротивлялся. Он просто цеплялся за чужую руку, обреченно думая, что они лишь пытаются отсрочить свою кошмарную участь. Попетляв по занесенному пылью и сухими листьями первому этажу, они наконец подошли к лестнице. Вэй Ин хотел сказать, что если они могут подняться по лестнице — собаки тоже смогут пойти за ними следом. Но опять промолчал. А Лань Чжань уверенно направился вверх, ведя его за собой. Это, наверное, должно было быть какое-то офисное здание. Широкий вестибюль с одной открытой высокой стеной — где-то на три этажа, зиял редкими перекладинами арматуры, на которую, по всей видимости, должны были крепиться панорамные окна. Но их то ли не сделали, то ли уже украли. То ли украли и из-за этого не сделали. Кто знает. А вот с третьего этажа начались просторные залы, истыканные разномастными перегородками и колоннами, словно ребенок играл в конструктор и натыкал деталей без особого смысла. Но в конце концов они уперлись в дверь. Сердце Вэй Ина было радостно заколотилось — за дверью можно было укрыться, но когда Лань Чжань, бросив вещи под ноги, подергал ручку, она оказалась заперта. — Может они не придут сюда… — обреченно простонал Вэй Ин, в глубине души не веря, что стая диких собак не учуяла агрессивный дым, и не придет сюда. А если придет сюда — то точно рано или поздно доберется до них. От обиды задрожали губы. — Это конец, зачем мы пережили аварию, только чтобы умереть в пасти диких псов?! — Вздор, — раздраженно отреагировал Лань Чжань, внимательно осматривая дверь в сгущающихся на пролете сумерках. Но, не услышав привычного возражения, обернулся к своему спутнику. И, вздрогнув, подался к нему, двумя руками хватая за плечи и заглядывая в блестевшие отчаянием глаза. — Я рядом. Я не позволю им до тебя добраться. Этому уверенному, спокойному голосу хотелось верить. Хотелось. Но лай раздался отчетливее. Все еще далеко, но можно было сказать, что собаки приближались. Вэй Ину на мгновение показалось, что за ним самолично явились черный и белый духи смерти. Говорят, когда-то они были хорошими друзьями. Вэй Ин взглянул на Лань Чжаня. Он так и не успел получить свой приз. — Если… Если мы это все переживем… Мне плевать — сверху или снизу я буду! — он был уверен, что у него губы дрожат, и голос у него дрожал, и поджилки, если это были они — тоже дрожали. Ему было страшно так, как не было страшно, когда он выбирался из горящей машины и вытаскивал из такой же… Воспоминания вдруг смешались в кашу: лицо Цзян Чэна, все в крови, с огромной блямбой на виске, всплыло перед глазами, накладываясь на лицо Лань Чжаня, мертвенно-бледное в тот миг, когда он вытаскивал его из машины, и Вэй Ин содрогнулся от накатывающего предчувствия неотвратимой беды. — Хорошо, — едва слышно фыркнул Лань Чжань и присел перед дверью на корточки. Кажется, он пытался заглянуть в замочную скважину. Ладно он… Он не хочет снова кого-то терять, даже если это ледяной чурбан Лань Чжань… или тем более? — Хлипкая, — констатировал Лань Чжань, поднимаясь и опираясь рукой на стену. И вдруг без предупреждения пнул по двери. И еще раз. Высокий серый бутс — в тон белых с серыми вставками рейсерских штанов, встретился рифленой подошвой с дверью, сотрясая железное полотно. Вэй Ин успел оценить и растяжку второго нефрита, и небывалой силы удар, что вынудил дверь закачаться, прежде чем она с жалобным скрипом отстала от косяка. Лань Чжань дернул ее двумя руками на себя, слегка отогнул верхний угол, но выдрал. В косяке сиротливо остался торчать выломанный с мясом проржавевший замок. Металлическое полотно с той стороны оказалось выгнуто, зияя раззявленной пастью и демонстрируя покалеченное нутро. — А как мы закроемся от собак? — пробормотал впечатленный произошедшим Вэй Ин, проходя следом в призывно распахнутую дверь и оглядываясь по сторонам. Они оказались на крыше. — Все здание стоит без окон и дверей, но они заперли дверь на крышу… — Положение об общественной безопасности, — услышал его рассуждения Лань Чжань, осматривая дверь. На ней были петли, но не было засова. — Нужна палка. — Будто с других этажей нельзя сигануть, — неопределенно хмыкнул Вэй Ин, но про разумность закона о прыгунах решил не рассуждать, хватало собственных проблем. Они огляделись. По углам неровной, в несколько ярусов крыши были кучи нанесенной жухлой листвы, неизвестно за сколько лет скопившейся, но палок не было. Вэй Ин, хмурясь, обошел все кругом, но оставалось лишь в отчаянии помотать головой. — Я сейчас вернусь, — сказал Лань Чжань прежде, чем исчезнуть за дверью. — Стой! — вскрикнул Вэй Ин, кидаясь к лестнице. — Жди там! — Нет, подожди! Гэгэ! Стой же ты! Не оставляй меня здесь! Не ходи туда! — он закричал, но рвануть по лестнице следом не решился. Он слышал лай. Уже не праздную перекличку стаи, выходящей на охоту, а уверенные, отрывистые голоса рыскавших по своей территории хищников. Он знал этот лай. Когда собаки выйдут на след добычи — они замолчат, пока не найдут ее и не начнут загонять. Тогда лай станет хвастливым, визгливым, пугающим. Это дикие собаки, они не боятся людей. Они не знают, что это за зверь. Возможно они и вовсе не видели людей, живя здесь поколениями, прибившись от брошенных, никому не нужных питомцев. Может быть их отстреливали коммунальщики, которые изредка должны были наведываться в мертвый город и поддерживать его в порядке. А может быть они тоже их боялись и распугивали ревом мотора, не суясь в подворотни и не заходя вот в такие здания, могущие стать ловушкой. Вэй Ин сполз по стене около двери, не в силах бороться с парализующим страхом, превращающим его ноги в желе. Он не знал, чего боится больше… Что Лань Чжань не вернется, или что придут собаки. Обе мысли одинаково заставляли его сердце заходиться в ужасе. Лай становился громче. Стоило пойти следом. Он не должен был, как трус… По лестнице послышались торопливые шаги. — Лань Чжань! — закричал Вэй Ин, вцепляясь в плечо парня, едва тот нырнул за дверь. В его руках был длинный кусок арматуры, которыми был усеян первый этаж. Он бросил ее на пол, припечатывая один конец ногой, сгибая, чтобы можно было затолкать за крепления. Вэй Ин, висевший на руке, явно мешал, но его не просили отцепиться, а он сам был не в силах. — Все будет хорошо, — затолкав прут и проверив, как дверь реагирует теперь на попытки открыть, Лань Чжань повернулся и вдруг заключил Вэй Ина в объятия. Из-за двери тут же раздался шум. И оглушающий лай. Вэй Ин вскрикнул и рванул было прочь, но Лань Чжань удержал его в объятиях. — Они… они были там?! Ты был… Там! Рядом! — Они были далеко, — спокойно возразил ему Лань Чжань. — Нет, но они… они могли! А если бы… Лань Чжань! — Вэй Ин истерично взвизгнул, когда что-то тяжелое шмякнулось о дверь. — Все хорошо. Слышишь? Все хорошо. Они не попадут сюда. Пойдем. Пойдем прочь. Вэй Ин позволил себя увести, хотя боялся выпускать дверь из поля зрения. Будто стоит только отвернуться — и собаки смогут ее снести. Но шум, шум последовал за ним. Они обошли надстройку выхода с другой стороны. Тут почти не дуло, а, главное, звуки лая и рычания казались тише. Лань Чжань бросил сумку и свою куртку на пол у самой стены, уселся прямо на нее, будто совершенно не беспокоился за белую кожу, могущую не пережить близкого знакомства с грязью, и потянул Вэй Ина к себе. — Хочешь пить? — Лань Чжань усадил его меж своих ног, лицом к себе, обняв и пытаясь накинуть обгоревшую куртку на плечи. Он говорил тихо, склонившись к самому уху. — Еще есть сэндвичи. — Я знаю, это же моя сумка, — глухо пробормотал Вэй Ин, утыкаясь в изгиб шеи и слыша запах сандала, пробивающийся сквозь гарь и пот. Запах сандала и острое, тягучее рычание вдалеке. Ощущения мешались друг другу, нагромождаясь завалами в голове и путая мысли. — Там еще есть презики и смазка. — Хочешь? — буднично уточнил у него все такой же спокойный голос, и Вэй Ин, оторопело было замерев, решил, что его последние слова просто проигнорировали и продолжили предлагать сэндвичи. — Я тебя трахну. Он все же не поверил своему слуху. У него сотрясение, он надышался угарного газа, возможно его вообще уже сожрали собаки и все это — бред умирающего сознания. Немного отклонился и заглянул в бесстрастное спокойное лицо. Золотистые глаза невозмутимо выдержали его недоверчивый взгляд, и он окончательно уверился, что у него слуховые галлюцинации. — Здесь не очень удобно, — продолжил открывать рот второй нефрит, вот только отчего-то Вэй Ин слышал не слова, а какую-то возмутительную ересь, которая не могла, просто не могла срываться с этих совершенных губ. — Но мы можем обойтись легким петтингом. — Ты… стебешься надо мной? — наконец выдавил он из себя, но Лань Чжань покачал головой. — Ты всерьез… сейчас… предлагаешь потрахаться? — Мгм. — Пиздец, — глубокомысленно выдал Вэй Ин и замолчал, какое-то время не зная, что дальше сказать. — Не смущает, что я в кровище, копоти, а снаружи стая диких собак? — Хочешь об этом поговорить? — деловито, словно заправский психоаналитик поинтересовался Лань Чжань. — О чем? — О собаках. — Не-е, — замотал головой Вэй Ин, и даже зажмурился для надежности — эти твари его пиздецки пугали. Он уперся лбом в плечо Лань Чжаня, вжался прямо так, с закрытыми глазами. Хотелось спрятаться и от воя, доносящегося откуда-то снизу, гуляющего эхом по пустотам здания, и от всплывающих под веками картинок. Он почти ничего не помнил из детства. Ничего, кроме размытых образов родителей, лица которых он знал только благодаря фотографиям дяди Цзяна. Зато хорошо помнил приют. Голод, холод, и собаки управляющего, который натравливал их на особо непослушных, по его мнению, детей. Вэй Ин сначала пытался быть послушным, не жаловался на холодную и невкусную еду. На тухлую воду и кровать без матраса тоже не жаловался — это было лучше, чем спать под открытым небом. Там тоже были собаки. Но оказалось, что от собак на улице сбежать было можно. От трех питбулей управляющего — нет. И сейчас рычащий злой лай за дверью, сотрясающейся от кидающихся на нее собачьих тел, почуявших так близко что-то живое, чужое, а, возможно, и аппетитное — на их хищный взгляд, живо напоминал тот звук, что вырывался из трех оскаленных пастей, медленно приближавшихся к нему, забившемуся под лестницу… — Тогда не думай, — Лань Чжань обнял крепче, — об этом. — Реально думаешь, что это так работает?! Так просто? — Нет, — Лань Чжань погладил по спине, успокаивающе, почти нежно, чуть похлопывая. Ладонь скользнула выше, пробираясь в волосы на затылке. Пальцы слегка прочесывали пряди, путались, накручивали кольца и спирали, и от всего этого голова несколько пустела. — Думай обо мне. Ты утверждал, что сделаешь меня на трассе. И ради чего? — Сделать тебя и трахнуть, — тихо буркнул Вэй Ин в подставленное плечо. Он не хотел упускать из внимания опасность, но ласковые руки очень отвлекали. — Завалить тебя на капот твоей же собственной машины, спустить штаны, намотать волосы на кулак и отодрать в задницу. — Бесстыдник, — насмешливо отреагировал Лань Чжань, пальцы на затылке сжались, захватывая пряди, оттянули вниз, — намотать. Так? Давление было бережным, но ощутимым. Вэй Ин инстинктивно выгнулся, по коже прошлись мелкие иголочки, словно полопались мыльные пузыри, будоража онемевшую кожу. По открывшейся шее прошлись пальцы, лаская и чуть проминая кожу у кадыка, остановились, прихватили немного сильнее, пока Вэй Ин не сглотнул. — Пфф! — он никак не мог решить, злиться ему или смеяться, и заерзал в чужих руках, — решил учить меня?! — Мгм. Отсосешь мне? — Охрененный подкат! Пусти! — зашипел Вэй Ин, но вместо свободы почувствовал на шее что-то влажное и тёплое. Язык Лань Чжаня прочертил дорожку от яремной ямки вверх, облизал кадык. Волосы снова потянуло вниз, теперь увереннее, резче, заставляя выдохнуть и снова сглотнуть. С запрокинутой головой говорить было сложно. — Я не знал, что ты можешь быть… такой! — Какой? — Лань Чжань облизывал его шею, обжигая горячим дыханием, другой рукой задирая майку. Он кусался сверху, и щипал, растирал внизу встопорщившийся то ли от холода, то ли от возмущения сосок. — Не знаю, — он почти застонал, когда пальцы сильно сдавили горошину на груди. Пульс застучал в ушах, болезненно, но в целом терпимо, и Вэй Ин продолжил объяснять, — прямолинейный… тебе неожиданно идет. Я думал, ты вообще бесчувственная ледыха… И в тебя член засунуть, как в холодильник. О-ох! Он шумно выдохнул, когда его волосы наконец оставили в покое, но вслед за этим Лань Чжань жестко ухватил его за талию и приподнял. — Колени раздвинь, — отрывистая команда. — Ты не охренел?! — возмутился Вэй Ин. — Предполагалось, что я тебя! — Жизнь полна сюрпризов, — глубокомысленно выдал Лань Чжань и дёрнул бедра на себя, просовывая свои длиннющие ноги аккурат между расставленных коленей, — на куртку ставь, — он похлопал по расстеленной коже, — бетон. Вэй Ин, все еще решая, как реагировать, послушно переступил коленями, старательно избегая контакта с бетонной крошкой и песком. — Неудобно? — Ха-х! Ещё как! Тебе! В том смысле, — Вэй Ин поёрзал задницей, — тебе должно быть уже пиздец как неудобно! Он хмыкнул и облизал губы, глядя в упор и чувствуя, что его действия находят горячий отклик. Лань Чжань откинулся, опираясь плечами о стену, словно отдавая весь контроль. Разглядывал, чуть склонив голову. Его хотелось провоцировать, хотелось вывести из себя! Вэй Ин вспомнил вдруг, как они вообще оказались здесь. Это чертов холодный взгляд, под ним любой чувствовал себя словно Кай, которого оценивающе рассматривает Снежная Королева. Сердце сжималось, замирало, и словно в единый миг ты оказывался раздетым до костей. Именно поэтому Лань Чжаня хотелось уткнуть лицом вниз, в горячий металл его же тачки, и драть так, чтобы он только сладко стонал и подмахивал! — Боишься? — спокойно уточнил Лань Чжань. — Вот еще! — Вэй Ин демонстративно двинул бедрами, ощущая, как под задницей становится твердо. — Ты никогда не был снизу? — взгляд даже сквозь сгущающийся мрак пронзал его насквозь, провоцируя, вызывая на бой. И, пока Вэй Ин скалился, раздумывая, подтверждать догадку или соврать, удовлетворенно констатировал. — Никогда. Вэй Ин в отместку прижался еще крепче. Повел бедрами, притираясь, чувствуя, как там, под ним, становится все более твердо и неудобно. Что-то большое выпирало сквозь штаны, словно он елозил по трубе… Запоздалая догадка осенила его. Большой, мать-его, член. Вэй Ин резко качнулся. Лань Чжань едва заметно дёрнулся, и прикусил щеку изнутри, почти незаметно, но когда он так близко — ему все было видно. Снова приподнялся, отклячил зад, и опять проехался промежностью. Взгляд холодных янтарных глаз потяжелел, будто налился свинцом. — Доиграешься. — Правда?! И до чего? Снимешь штаны и подставишь зад? — Твой, — Лань Чжань приоткрыл губы. Его лицо было недвижимо, но это легкое движение сделало выражение… хищным. Полные, светло-розовые губы, с чуть заметным затемнением в центре. В уголке показался кончик языка. Самый, мать-его, крохотный, но отчаянно, вызывающе розовый и влажный. Замер, давая себя рассмотреть, и потом двинулся по краю верхней губы, выворачиваясь, открывая голубоватые вены снизу, упругий и длинный. Вэй Ин тоже замер, следя за ним, словно не он только что дразнил этого человека, не он собирался подмять весь контроль под себя. Лань Чжань проделал то же самое с нижней губой. Теперь они были яркими и блестящими от слюны. Его губы. И их хотелось растерзать! — Что ты хочешь? — спросил Лань Чжань этими своими невозможными губами. — Поцелуй… — Вэй Ин сначала прошептал и только потом сообразил, что вообще что-то сказал. Но ладонь обхватила сзади за шею, за самое основание затылка, бережно давя, но не давая отстраниться, рот впился жадно, властно, внутрь сразу же проник язык. О, теперь это был не только кончик! Лань Чжань словно пил его дыхание, заставлял делить его на двоих, и Вэй Ин напрягся, попытался уйти от такого вторжения… — Открой рот, расслабь губы, — велел Лань Чжань, и он тут же бездумно подчинился. Язык скользнул по небу, чувствительно и почти щекотно. Хозяйничая, изгибаясь, касаясь зубов с обратной стороны и вылизывая невозможно остро реагирующую на ласку слизистую. Пальцы снова вцепились в волосы, заставляя чуть запрокинуть голову. Вэй Ин потонул в этих ощущениях, превратился в какое-то безвольное желе, а Лань Чжань, будто упиваясь собственной властью над его податливым ртом, вторгался в нежное пространство за нижней губой, всасывал кромку с влажным звуком… — Не могу… дышать, — еле выдохнул Вэй Ин, — дай мне… погоди! Невольно вскрикнул он, когда ладонь опустилась ровно между разведённых ног и надавила на недвусмысленный бугор. — Не хочешь? — в голосе явно слышался сарказм. — Штаны, блядь… давят, — выдохнул Вэй Ин, понимая, что он, вероятно, проиграл этот раунд. Хотелось вывести из равновесия Лань Чжаня, но в итоге самому все пережало так, что казалось ещё немного и штаны лопнут. — Привстань, — Лань Чжань проворно расстегнул болты на ширинке. У него, у этого снеговика, даже не дрожали руки, и это пиздецки бесило! У него самого после этого якобы поцелуя мелко тряслись ноги, про руки он вообще старался не думать. Чтобы не ходили ходуном — он просто вцепился в подставленные плечи. — Хорошо? — Ха-ах, — Вэй Ин не смог сдержать ни этот совершенно постыдный звук, ни движение бедрами вперед, потому что ровно вслед за тем, как оборона пуговиц на штанах пала, Лань Чжань обвёл пальцами его напряжённый член под тонкой тканью и чуть сжал ладонью. — Красивый, — край трусов оказался стянут и налитая темная головка явила себя во всем своём бесстыдстве, сочась каплей из щели. — Чертова Снежная Королева вынесла свой нахер никому не нужный вердикт, — процедил Вэй Ин, под страхом смерти не признавшись бы даже себе, что одно простое слово смогло так его смутить. — Королева? — Лань Чжань хмыкнул. — Стой так. Он потянулся за пачкой салфеток, вынул одну, и тщательно, даже неторопливо протер руки, потом аккуратно, двумя пальцами снял мутноватую каплю с головки и… облизнул. — Красивый, — повторил он, — и вкусный. — Ха-ах, — Вэй Ина посетило фантомное ощущение свободного падения где-то в районе солнечного сплетения, — заткнись. Что ещё за вкусный? В ответ на очередную грубость Лань Чжань просунул руку в трусы и сжал член на всю возможную длину. У него были длинные пальцы с шершавыми подушечками, теплые, сухие. Внезапное, прямое и откровенное прикосновение обожгло острым всполохом, вслед за этим пальцы сжали головку, выдаивая новую каплю и… Лань Чжань засунул ему в рот палец с каплей его собственного преэякулята, а потом, словно этого показалось мало, разделил ее, накрыв губы жадным и долгим поцелуем. Все пошло не так. С момента, как утром он дрочил в душе, думая о беспомощно стонущем на белом капоте Лань Чжане, и свернул дверцу — А-Чэн наверняка орал, когда увидел, до аварии в этом гребаном мертвом городе. Но… Предложи ему кто прямо сейчас взять и уйти — послал бы доброхота долгой и длинной трассой в те ебеня, откуда прежними не возвращаются. В мертвый город? Вэй Ин замычал в поцелуй, уперся руками в чужие плечи, попытался отодвинуться… И его даже не держали, лишь прикусили губу напоследок, спустились к шее, ниже, оставили укус там, сжали за талию — слишком далеко от… Он мог возмущаться сколько влезет, но член жалобно дернулся, обделенный вниманием, и Вэй Ин снова склонился, ловя чужие губы. Он нашел чужой язык, послушно впуская в свой рот и напрягаясь в ответ на каждое его умелое движение, чуть раскачиваясь бедрами, в желании, нет, в жажде чужой ласки. И после того, как рука вернулась вниз и нырнула за резинку белья, неожиданно для себя заскулил, почти жалобно. Просто потому что продолжение этого действа сулило только одно — он кончит. От рук человека, которого хотел трахнуть каждый раз, как видел. И уже было не сильно важно, что сзади Лань Чжань его тоже оглаживал, беспардонно залезая ладонью под трусы и сминая ягодицы, оттягивая пальцами, открывая ложбинку, блядь… Назойливая мысль крутилась только вокруг мысли о гребаном стыде, если он кончит только от этого. — Дай я уже сниму их нахрен! — не выдержал Вэй Ин, — и расстегни уже штаны, мне жалко твой член! Он поднялся, неловко потащил с себя узкие джинсы, по колено, сдергивая кед и пытаясь выпутать из плена одежды хотя бы одну ногу. Оголенный зад тут же ощутил все прелести свободы в виде вечерней прохлады, а он сам едва не шлепнулся на него, опускаясь вместо этого на колени, надевая на голую ногу кед обратно и одновременно пытаясь снять вторую обувку, чтобы полностью сдернуть шмотки. Лань Чжань тем временем встал рядом, будто бы специально прямо перед ним, потянул липучку ремня, легко приспустил штаны — не в пример наряду Вэй Ина гораздо более подходящие и для гонок, и для внезапного траха на заброшке. Под ними оказались — кто бы сомневался — белые боксеры, натянутые крупным твердым членом. Перед самым его лицом оказались. — Бля… а ты во всех смыслах дарование, — потрясенно выдохнул он, забыв закончить с собственной одеждой. — Ты же азиат… — Стереотипы, — презрительно хмыкнул Лань Чжань, не двигаясь, позволяя рассматривать себя, позволяя трогать. Руки потянулись сами. Вэй Ин готов был поклясться, что это не он, просто руки… жили какой-то своей неведомой жизнью или оказались захвачены пришельцами, локально поработившими костный мозг и нервные окончания в верхних конечностях. Другого логичного объяснения тому, что он опустил ладонь и трепетно… блядь, как юная школьница, прошёлся пальцами по всей длине — не было! Не могло быть! — Хочешь снять? — Лань Чжань едва двинул бедрами, приглашая, таким спокойным голосом, будто не трусы предлагал снять, а… Только едва слышная хрипотца его и выдавала. Но это мог быть и дым. И Вэй Ин разозлился. Потащил белье вниз, рассматривая, как обнажается широкая, чуть утолщающаяся к кромке головка и тёмно-розовый, немного изгибающийся кверху ствол. Красивый. Этот раздражающий Лань Чжань был до одури красивым даже тут. Безупречным. И слишком спокойным. Слишком… По сравнению с самим Вэй Ином, которого уже откровенно потряхивало от саднящего в паху возбуждения. — Вэй Ин… — он поднял глаза. И понял, что ошибался. В глазах Лань Чжаня горело пожарище. Полыхало. Черное, как все еще валивший с первого этажа дым от их раскуроченных тачек. Вэй Ин вообще не знал, что у второго нефрита может быть такой взгляд… тем более обращенный на него самого. Его буквально пожирали глазами, поливали похотью, как глазурью… прослеживая линию плеч, соскальзывая мутными зрачками на шею, снова поднимаясь к губам. — Хочешь, я тебе?.. — Вэй Ин тут же проклял свой болтливый рот! Он не должен был спрашивать, он не должен был вообще шевелить губами, блядь! Потому что следующим, что он почувствовал, был большой палец на нижней губе, который оттянул, проник за гребенку зубов и надавил. Спрашивать определенно не стоило! — Шире, — сказал Лань Чжань, тихо, хрипло. Противостоять ему такому… повелевающему, где-то растерявшему весь свой колючий ледяной холод — было немыслимо. И шагнул ближе. Вэй Ин раскрыл рот, достаточно широко, чтобы принять, расслабил губы, как в давешнем поцелуе, где он хотел вести, но в итоге сдался. Тронул головку, отметив, что Лань Чжань солоноватый на вкус и определенно менее горький, чем он сам, обнял, предварительно увлажнив слюной кромку губ. Слишком большой, больше того, что он мог даже представить на взгляд. На затылок легла ладонь, и он понял, что второй нефрит дрожит. Оставаясь спокойным и холодным на сторонний взгляд, дрожит от того, как хочет… И Вэй Ин хотел, чтобы он не просто дрожал, а содрогался, стонал, и говорил вслух, так же бесстыдно, как, оказывается, мог! Вэй Ин насадился до середины, покрывая пальцами ту часть длинного ствола, что в рот не вмещалась. Потом он возьмет глубже, но сейчас хотелось дразнить: острым, твердым кончиком языка упираясь в щель уретры, вдавливая, упруго соскальзывая и возвращаясь снова, обхватывая всей плоскостью под уздечкой, обводя чувствительной частью каждую неровность кожицы, прижимая к небу и с силой посасывая, чтобы тут же расслабиться и покружить вокруг, словно обволакивая обильно выделяющейся слюной. Сверху раздался судорожный вдох… Он расслабил язык, ставшей широкой спинкой потер крупную головку, прижимая ее то к щекам, то к небу, снова поддел и защекотал уздечку. Он игрался с головкой, как ребенок с черт-его-дери чупа-чупсом, причмокивал, лизал, чуть выпускал из горячего, влажного рта и дул, потом снова впускал в горячее нутро. Лань Чжань напрягался бедрами и прессом, пытался контролировать эту игру, но не мог… Не мог! Ха… то ли еще будет! Вэй Ин зажмурился и смело принял в горло. Медленно и тягуче. Туго… член был реально толстым и длинным, и под конец Вэй Ин старался максимально контролировать себя, чтобы не давиться на входе. Расслабить гортань и дышать… Расслабить… он сглотнул скопившуюся слюну прямо так, с загнанным до упора членом и Лань Чжань дышать не смог, зашелся сдавленным всхлипом. Еще — почти выпустить и заглотнуть снова. И еще. Еще, до тех пор, пока каждый выдох не станет уходить в такой низкий, восхитительно беспомощный короткий стон. — Вэй Ин! — рука на затылке сжалась, и с силой потащила назад, заставляя выпустить член из горла. — Стой! — Чт…?! — он подавился резким рывком, скопившейся слюной, попытался выровнять дыхание и хотел было посмотреть наверх, но сильные руки потянули его, заставили встать, — что… Лань Чжань нагнулся и подхватил с пола собственную куртку, накинул на его плечи и всунул руки в рукава. Вэй Ин возмущенно дернулся, закашлялся, попытался то ли прижаться, то ли оттолкнуть, но его с силой удержали на месте. — Обдерешься. Надень. Пожалуйста, — Лань Чжань цедил слова сквозь стиснутые зубы, не смотря ему в глаза, и от этого было настолько не по себе, что Вэй Ину хотелось истерично закричать, а не дожидаться неясного окончания всех этих заботливых действий. — Да обо что?! Лань Чжань… Что еще за приступ внезапной заботливости? Я что, так херово сосу?! Нет? Или ты просто передумал? Ох, блядь! Сильные руки развернули его, одна обхватила под грудь, вторая скользнула между ягодиц. — Не дергайся. Стой! — голос Лань Чжаня был хрипящим, низким, движения рваными, грубыми, словно он… едва сдерживался. Руки исчезли, и Вэй Ин не выдержал, оглянулся — Лань Чжань нагнулся, дернул сумку, высыпав все ее содержимое на пол, выхватил из кучи тюбик смазки и блестящую полоску презиков, дернул один, дернул крышечку, с такой силой даванув, что половина выплеснулась на бетон. — Упрись руками, — по кедам пришелся удар, один, другой, заставляя подошвы заскользить, а ноги разъехаться в стороны, — я нежно. Постараюсь… Он понял, что слишком погрузился в созерцание демона, явившегося на смену ледяному нефриту, когда потерял равновесие от легкого толчка в спину. Отвернулся, едва успел выставить ладони, упираясь в бетонную стену, но даже так все еще не мог прогнать зрелище абсолютно черных глаз и стиснутых челюстей до выступивших шишек желваков на скулах. Между ягодиц полилась густая скользкая смазка, разогреваясь от тепла кожи и протекая дальше, следом нырнул нахальный палец, прослеживая дугу от копчика до яиц и обратно. И снова. Отправляясь в очередное путешествие вверх-вниз, палец наконец сделал остановку, обвел по кругу ободок с тонкими морщинками, надавил. Вэй Ин чертыхнулся и невольно зажался, ноги напряглись, подгибаясь в коленях и пытаясь увести беззащитную пятую точку от чужого внимания, но носки бутс снова ударили по пяткам, а палец грубо вдавился в нежную сердцевину, заставляя сглотнуть и задышать чаще. — Не дергайся, — хрипло выдохнули ему на ухо, прижимаясь на мгновение к спине. Он никогда не видел себя снизу. Его жизнь сделала странный кульбит, уложив когда-то в постель с парнем, и не то чтобы он жалел об этом, но точно не так представлял себе собственное будущее. Впрочем, он много чего не представлял. В детстве не представлял, что окажется сначала на улице, потом в приюте, а прячась под лестницей и клянясь себе, что никогда, никогда больше не будет послушным — не представлял себе жизни в семье. В семье, где дядя Цзян будет таким добрым и понимающим, а матушка Юй, такая строгая и придирчивая снаружи, будет плакать на его выпускном, хоть и утверждать, что это все от приближения того долгожданного мига, когда он свалит в универ — куда поступил, к ее тщетно скрываемой гордости, на стипендию. И что он будет их хоронить несколько дней спустя, а из универа заберет документы, вместо диплома инженера получив хроническую бессонницу у себя и у брата, которую они топили друг в друге и бешено крутящем спидометре — это не представлял тоже. Может он и не хотел оказываться снизу, но сейчас стоял, растопырив ноги, с членом, налившимся до ломоты и судорог в ногах, с убийственно откровенной реакцией собственного тела — стоял и стонал в ответ на грубые, едва сдерживаемые движения в собственном заднем проходе. Но Лань Чжань не спрашивал про его хотелки. Он просто взял его пальцами, растягивая поджавшееся с перепугу кольцо ануса, заласкивая непривычный к такому обращению вход. Было не больно, хотя вспоминая собственный опыт, представлялось по-другому. Наверное он был слишком грубым, неопытным, но Лань Чжань оставался почти нежным, несмотря на весь едва сдерживаемый напор. Пальцы не просто толкались, они гладили внутри, расходились и сходились снова, обводили по кругу, почти неторопливо. Если бы не властная, сильная, очень, мать-его, сильная рука, вжимавшая между лопаток, Вэй Ин бы наверное даже мог полностью расслабиться и поймать определенный ритм каких-то странных щекотных волн, скручивающихся в паху в ответ на действие ловких вторженцев. — Пусти, — он дёрнул плечом. Ему надоело просто стоять. — Сбежишь, — хриплый, низкий, животный голос. Голос поймавшего добычу и не желающего ее отпускать. — Куда? За ближайший угол, где ты меня заломаешь и отымеешь без подготовки? Вэй Ин фыркнул, и пальцы внутри него замерли, реагируя на спазм мышц. Такое развлечение ему нравилось куда больше, чем просто молча стоять и дожидаться, как тупая овечка — заклания, пока его трахнут. К тому же, откровенно стоило признать, дожидаться уже было тяжело — яйца тянуло, член ломило так, что, казалось, еще немного и желание совсем пропадет, и тогда у него вообще больше никогда не встанет, помня прошлую неудачу. — Что, нравится во мне? — он дразняще повел бедрами, вторя движению руки, как только захват ослабел, и, почувствовав свободу, усмехнулся, — может ты решил меня только пальцами трахнуть? Лань Чжань промолчал, он теперь вообще дышал как-то еле слышно, и Вэй Ин, не видя, никак не мог понять его состояния. — Порву, — сдавленно выдавил Лань Чжань, неожиданно вжимаясь в спину и утыкаясь носом в самую линию роста волос, шумно вбирая ноздрями воздух, — продолжишь пиздеть, и возьму как есть. И втиснул ещё пару пальцев, преодолевая сопротивление мышцы. У Вэй Ина перехватило дыхание от распирающих ощущений, от хрипов изменившегося до неузнаваемости голоса, с пробившимся в словах темным, низким вожделением. Этот голос раскрывал все карты, сдирал покровы и выворачивал само нутро говорившего. — Так сильно хочешь трахнуть меня? — его голос стал не лучше, сорвался, осип, будто бы предчувствием близящихся криков. — Мгм, — почти рычание, пробравшее вибрацией от прижатой к спине груди. — Вогнать в меня свой толстенный член по самые яйца? — пальцы закололо от поднимающейся внутри волны адреналина. Это было словно безотрывно давить на красную кнопку подачи закиси азота и гадать — разорвет или нет мотор? — А кончить в меня тоже хочешь? Спустить внутри меня, когда я буду дрожать и кричать… — Блядь! — угрожающе прорычал Лань Чжань. — Заткнись, умоляю! — Или что?! — дернул бедрами, вскидывая зад, слыша оборвавшееся дыхание. — Или ты оскорбишься и уйдешь в уголок, плакать?! Всего на несколько мгновений он ощутил холод, ровно настолько, чтобы хватило надорвать серебристый квадратик презика и выдавить новую порцию смазки вдогонку предыдущей. Вслед за этим блядский мир чуть не рухнул, потому что сильные руки повернули его и вздернули в воздух! — Поставь! — Вэй Ин совсем не мужественно взвизгнул, влетев спиной в бетонную стену, и тут же оказался вжат в нее без шанса на спасение. Ноги… и это было пиздецки стремно! Оказались подхвачены под колени и широко распахнуты, как какие-то ворота! Которые в самую середину протаранила боль. И он заматерился в голос, в срывающийся и захлебывающийся голос. — Мать-его! Вытащи его, блядь! Что за хрень?! Не так быстро!!! — Ты сам… напросился! — прорычал задыхающийся голос, но все же все движения в его заднем проходе прекратились. Лань Чжань шумно переводил дыхание над его ухом, удерживая широко разведенные ноги на весу, и Вэй Ин почувствовал, как медленно сползает по стене, как дерёт толстую кожу куртки о бетонную стену, как сползают по ноге так и не снятые полностью штаны, и как он все глубже насаживается на пульсирующий член… — Лань Чжань, — жалобно выдохнул он, боясь дернуться и оказаться нанизанным на это орудие пыток древних варваров по самые гланды, — Лань-гэ, гэгэ, стой, погоди… я тебя очень прошу, вынь его… Я передумал… Я отсосу тебе, я хорошо отсосу, тебе понравится, но так ты меня… А-ах! Ты меня слышишь, блядь?! Он взвыл, беспомощно царапнув чужую футболку, зажимая ткань и дыша через раз, когда Лань Чжань, чуть расслабив руки, просто позволил ему соскользнуть до конца, до самого основания, и Вэй Ин раскрытыми ногами уперся ему в пах. Распирало и давило нещадно, но первый приступ оглушающей боли отступил, теперь лишь немного жгло там, где их тела соприкасались так плотно, и неприятно сдавило в животе. Вэй Ин недоверчиво прислушался к себе, замерев, словно блоха перед купанием, пока не заметил, что так же судорожно задерживает дыхание второй нефрит… Да, не так он представлял их секс. Да, снизу оказалось больно и не слишком-то приятно… Но Лань Чжань, такой Лань Чжань, дрожащий, с напряженной, будто каменной шеей, с мутными, пьяными глазами, глотающий воздух раскрытым ртом… который с трудом сдерживается, чтобы не приняться долбить его словно надувную куклу, не имеющую нервных окончаний… Лань Чжань, который перед тем долго и нежно готовил его, боясь причинить боль, и который прямо сейчас силится сохранять контроль… О! Это было выше его сил! — Кажется порвал, — всхлипнул он, делая самые жалобные глаза из возможных. И, едва темный взор распахнулся, испуганно взглянув на него, даже выдавил слезу. — Там… кровь бежит? Ай-ай! Не двигайся только, умоляю! Уже по-настоящему взвыл он, когда второй нефрит, видимо восприняв его слова всерьез, вознамерился из него выйти. Во-первых — повторного проникновения он пережить сейчас не хотел, во-вторых, он уже почти привык и планировал продолжить. Как только вдоволь отыграется за все, что только что заставили его испытать. Лань Чжань, вдавив его в стену всем корпусом, высвободил одну руку и, смотря на него широко распахнутыми глазами так близко, что Вэй Ин видел тоненький, словно отсвет, золотистый ободок вокруг черных провалов зрачков, потянулся вниз. Пальцы огладили растянувшийся вокруг толстого члена вход, собирая остатки смазки. Брови дернулись, чуть хмурясь, и Лань Чжань, подняв руку к его лицу, очень медленно, демонстративно перевел на нее взгляд. — Что? Нет крови? — шепотом спросил у него Вэй Ин, не удержав расползающуюся по лицу ехидную улыбку. Освободившейся ногой он пнул Лань Чжаня по ягодице, и даже умудрился немного поерзать на чужих бедрах, притираясь и чувствуя непривычное давление острее. — Может, уже примешься за дело? А то мне становится скуч… А-ах! Резкий толчок выбил из него весь воздух. Пальцы, только что собравшие смазку с его ануса, прижались к его губам, и на новый толчок, когда он снова ахнул, проникли внутрь. Вэй Ин возмущенно замычал, лихорадочно вспоминая, что за смазку покупал в аптеке, но ничего, кроме факта, что ему вручили к ней в подарок пачку дурацких влажных салфеток, украшенную ромашками, не вспоминалось. — Скучно? — рыкнул Лань Чжань, заставляя его принять пальцы в рот, нагло хватая скользкий болтливый язык, не обращая внимания на попытки кусаться. Второй рукой он придерживал снизу за ягодицы, не позволяя сползти вниз… вернее было сказать, что, мать-его, контролируя, насколько глубоко Вэй Ина надевало на член. Лань Чжань принялся выходить почти на всю длину и размашисто загонять себя обратно внутрь, шлепая кожей о кожу. — Как ты… меня! Достал! Он тяжело дышал, грудь яростно вздымалась, качая воздух, как насос, и так же раскачивался его член, гигантским поршнем забиваясь в задний проход. Вэй Ин всхлипнул, дернулся, сжал руки на чужой шее сильнее, пытаясь немного приподняться, уйти от пронизывающего, казалось — насквозь, проникновения, но ладонь, наконец покинув его рот, ухватила взамен за бедро, рывком насаживая его вниз, по самые яйца. — А-ах, пиздец! — выкрикнул Вэй Ин, и следующий толчок выбил весь воздух. Еще один — мысли. Но дурь, видимо, ничто не способно было из него выгнать, потому что, едва Лань Чжань замедлился, как он принялся, судорожно выдыхая между толчками, делиться собственными впечатлениями. — Блядь, будто… на рычаг скоростей… сел! О-ох… Нет… в корвете рычаг меньше… твоей байды! — У меня рычаг, — прорычал Лань Чжань, перехватывая его двумя руками под ягодицы и отступая немного от стены, заставляя согнуться скобкой, провисая между плечами и бедрами, — на руле! — Был! Ха-ха-ах!.. — захлебнулся смехом Вэй Ин. — Я про… твой… чле-ен! Но да… ты прав! Как будто… на рулевой вал… задницей напоролся! А-ах! Его смех вдруг сорвался в пронзительный короткий крик, каскадом свалившийся в неконтролируемый гортанный, длинный стон. Лань Чжань испуганно замер, лишь пальцы сжались так, будто он пытался сквозь мягкую плоть проникнуть сразу к костям. — Еще, — ещё простонал Вэй Ин, справляясь с цветными всполохами перед глазами, и крепче ухватился за чужие плечи. — Еще! Направь его туда, блядский-руль! И снова застонал, когда еще одна вспышка острого, резкого удовольствия прошлась от зада по всему телу. — А я уже… дума-ал… а-ах… — выстонал он между толчками, теперь наполнявших его жарким, сладким удовольствием, проходясь нервными разрядами по позвоночнику, — что у меня… чувствительность… простаты! О-м-м… ме-еньше… Лань Чжань, вздрогнувший от его вскриков, замедлился, обеспокоенно вглядываясь в искаженное ощущениями лицо, смотрел на него странным взглядом, что дало Вэй Ину чуть прийти в себя, и он даже нетерпеливо поерзал, успев прошептать что-то вроде: «Мы вообще трахаться будем?» — Ты!.. — лицо Лань Чжаня, идеальное, мать-его, лицо, пробило судорогой, и он вошел в него так яростно, что на какое-то мгновение перед глазами стало совершенно темно. В этой угольной темноте под веками искрило так, словно кто-то в башке решил заняться сваркой! Из паха до конечностей било волнами невесомости, его будто возносило на горные пики, а потом резко скидывало в пропасть. Эти волны катило до самых пальцев, и потом отдавало обратно в той глубине, которую раз за разом задевал собой Лань Чжань. Вэй Ин пытался пробраться сквозь разбивавшие его ощущения и стать собой — снова задирать и смеяться, но второй нефрит будто обрел второе дыхание, и, вместо слов, Вэй Ин захлебнулся стонами. Было пиздец как не до разговоров — едва улавливая, что принимается сползать по стене, что куртка совершенно задралась и это дико неудобно, он лишь судорожно хватался за чужие плечи, срывая голос в криках, выгибаясь и пытаясь поломаться в этих руках, потому что позвоночник не справлялся с давлением и удовольствием одновременно. — Гэгэ!.. — всхлипнул Вэй Ин, содрогаясь крупной дрожью. — Пощади! Ноги онемели и безвольно болтались перекинутыми через сильные руки, которые вздуло банками мышц и прочертило вспухшими венами. Кожа Лань Чжаня бисерно заблестела каплями пота в сгущающихся сумерках, ловя скудные отсветы вечернего неба… и это было невозможно красиво! Да Вэй Ин бы картину нарисовал, если бы член вот прямо сейчас не ломило от болезненного удовольствия. Нестерпимо хотелось прикоснуться к себе, но он не мог разжать рук, сцепленных в замок, поэтому все, что оставалось, это подаваться бедрами и пытаться хотя бы прижаться к чужому телу. Блядь! — Кто?.. — тяжело выдохнул Лань Чжань ему прямо на ухо. — Кто теперь королева?! Он отстранился и черными провалами зрачков впился в лицо Вэй Ина, жадно смотря на губы. Пытаясь привлечь внимание к своим едва слышным словам, Лань Чжань лизнул его рот, но в ответ его собственные губы оказались смяты неглубоким порывистым поцелуем. Легкие зажгло острой нехваткой кислорода, зато Вэй Ин смог ухватиться одной рукой крепче, запретив предательским пальцам соскальзывать с потной шеи хотя бы на секунды, просунув вторую руку между их телами. Хватило сжать член под головкой, дернуть один раз по скользкому от обильно набежавшего предсемени стволу, и он содрогнулся, срываясь в оглушительный, словно взрыв двух бензобаков, оргазм. Кажется, он стонал и кричал, на два голоса, на два оглушительных, хриплых голоса. Кажется, его трясло и вжимало в стену взрывной волной, сдавливало слишком сильными объятиями, а потом он падал, падал, падал так долго, что, должно быть, это пол под ними проломился, и они падают вниз, прямо на пепелище… Он пришел в себя и сначала решил, что ослеп — так вокруг было темно. И непонятно было, давно ли стемнело или это глаза отказали после всего пережитого, но, проморгавшись, он все-таки различил нависший над собой темный силуэт, темный на фоне такого же темного, но все-таки излучающего какой-то свет неба. — Эй, — попытался позвать он, но хрипло закашлялся. Во рту пересохло и горло жгло, словно он хлебнул бензина и потом поджег гортань, как какой-то гребанный фокусник. Темный силуэт над ним шевельнулся, и он понял, что сидит на чужих коленях, опираясь спиной все на ту же стену, а собственные ноги бесстыдно и совершенно безвольно раскинулись в разные стороны на бетонном полу. — Просто пиздец, — попытался возмутиться он, но снова вышел лишь какой-то сип. — Мгм, — так же хрипло поддержали его. А потом со вздохом попытались приподнять. — Вэй Ин… привстань. Там… грязно. Он с трудом помог, хотя честнее было бы признаться — позволил поднять себя, облокотить о стену, и всерьез испугался, что упадет, едва его оставили в одиночестве. Лань Чжань, слегка пошатываясь, закопошился, и на фоне белых брюк, даже не свалившихся с него — всего лишь спущенных до середины бедер — Вэй Ин различил, что тот сдергивает с себя гандон, пытается завязать, а потом просто кидает в сторону как есть. И отходит. Отлично. Нужно тоже привести себя в порядок. От обиды и какой-то усталости стало муторно и погано на душе, сгущаясь вкусом гари, превращаясь в вонючий поток, утягивающий его за собой. Вэй Ин тупо посмотрел вниз, на голые ноги, смутно осознавая, что штаны так и не снял до конца, и они мешались все это время, и надо бы их расправить и надеть… Кожу на животе неприятно холодило и тянуло, сперма размазалась от солнечного сплетения до самого паха, и ладонь тоже вся перепачкана… Отходняк от оргазма выходил каким-то гадким, видимо, тем длиннее тормозной путь, чем выше была скорость. Он пронесся на полной скорости и, походу, не справился с управлением. — Ты в порядке? — спросил его голос сбоку, и Лань Чжань снова подошел к нему, прошелестел чем-то и принялся вытирать его влажными салфетками. — Не уверен, — снова попытался заговорить Вэй Ин и закашлялся, прочищая горло. Попробовал снова. — Такое чувство, что я побывал в аварии, а потом меня трахнули. — Собаки не беспокоят? — Какие нахер?.. — начал было Вэй Ин, и тут же заглох. Легкие тряхнуло, потом еще раз и еще. Он согнулся и вдруг начал смеяться, потому что… Да потому что это пиздец! Стоять на крыше заброшки в мертвом городе, полуголым, растерзанным, на подгибающихся ногах, потому что его все еще не отпустило после самого безбашенного в его жизни оргазма. Такого, что он вообще забыл о существовании этих тварей. Лань Чжань фыркнул и вдруг уткнулся лбом в его плечо, продолжая медленно и будто бы лениво стирать следы пережитого. Откинул салфетку в сторону, пошуршал и достал новую. Поддержал все еще дрожащее от смеха тело, поерзал, прижимаясь ближе, запуская руку между его ног, и Вэй Ин, почти успокоившись, уткнулся носом в его затылок. Пахло гарью и сандалом. — Гэгэ, — улыбнулся Вэй Ин, когда его, закончив обтирать, еще и запихнули в джинсы, справившись и с вредными кедами, и с непослушными ногами. Дышать стало легче, время вернулось в нормальный ритм, и сознание, следом за приступом неконтролируемого смеха, тоже немного прояснилось. — Знаешь, чего мне больше всего хочется? — Воды? — Хах! О, да! — радостно принял он бутылку, наконец усмиряя бунтующую пустыню в собственной глотке. — Утром нужно будет выбираться отсюда, — отстраненным голосом заметил Лань Чжань, забирая бутылку. — Не, надо дождаться Чэн-Чэна, — отмахнулся от смутно различимого беспокойства в этих словах Вэй Ин. — Ты же… — Лань Чжань замер, и даже в темноте можно было различить обиду на его лице. — Гэгэ, я ничего ему не говорил, — тихо хихикнул Вэй Ин, подаваясь вперед и хватаясь за чужие плечи. — У нас у обоих есть доступ к трекеру навигатора… Не дождавшись меня сегодня, он точно посмотрит завтра. Собственные слова больно кольнули куда-то в сердце, и Вэй Ин, нахмурившись, посмотрел себе под ноги. Лань Чжань, видимо уловив эту смену настроения, отошел в сторону. Но спустя пару минут вернулся, взял за руку и потянул за собой. — Хуань-гэ начнет волноваться раньше. — У него есть твой трекер? — Нет, но он… догадается. — Думаешь, пойдет к Цзян Чэну? — Мгм. Лань Чжань уселся на пол с другой стороны все той же пристройки, и снова потянул его к себе на колени. Очень осторожно, стараясь не потревожить ноющую поясницу, Вэй Ин уселся, обхватывая чужие плечи и прижимаясь. Но, как бы ни хотелось расслабиться и, может быть, даже подремать в крепких объятиях, он должен был спросить… Вот только слова не шли, не складывались так просто, как это бывало обычно. — Что дальше? Молчание, и он даже было подумал, что второй нефрит, не дожидаясь его, сам вырубился. Приподнявшись с плеча, он постарался заглянуть в бесстрастное лицо. — Все сложно. — Да, все сложно, — согласно кивнул Вэй Ин, вновь было пристроил голову на плечо, но вдруг, вздрогнув, напрягся. — Слышишь? — Что? — дернулся Лань Чжань. Вдали раздавался все более различимый шум… мотора. Двух моторов, как стало понятно какое-то время спустя. Они встали и подошли к краю крыши, всматриваясь в кляксы света, заметавшиеся по бездорожью, подбиравшиеся к их зданию. У самой стены остановилась первая машина и кто-то выскочил оттуда, вбегая внутрь прежде, чем можно было разобрать, кто это. — Вэй Ин!!! — донесся надрывный, полный ужаса крик. И Вэй Ин чуть не вывалился за парапет, если бы его не удержала крепкая рука, втянувшая обратно. В это время, по соседству с первой, остановилась вторая машина, и оттуда тоже кто-то выскочил. — Чэ-эн! — заорал все-таки Вэй Ин, справившись с держащей его рукой. — А-Чжань?! — одновременно с ним раздался всполошенный голос. — Мать-его, где ты?! — фигура вынырнула обратно под свет фар, задрав голову, и стало ясно, что это напуганный растрепанный Цзян Чэн. Вэй Ин хрипло засмеялся и, преодолевая боль в горле, снова перегнулся и заорал за них двоих, прекрасно понимая, что его спутник этого делать не будет. — Он здесь! Мы ща-а! — и, отходя от края крыши, теперь сам потянул своего утреннего соперника за собой. — Идем. Уже после того, как Лань Чжань выдрал прут из двери, как они осторожно, держа друг друга, стали спускаться по лестнице в полной темноте, Вэй Ин вдруг остановился. И, не давая опомниться ни себе, ни Лань Чжаню, крепко обнял его за плечи, прикасаясь к губам почти невесомо, почти невинно — после того, что было ранее, больше прижимаясь, чем целуя, и на мгновение забываясь в ответной ласке. — Мы потом поговорим, хорошо? — тихо спросил он. Не то чтобы он не попытался сам поговорить со вторым нефритом, если даже тот откажет, но почему-то сказать об этом показалось важным. — Мгм, — согласился Лань Чжань. И Вэй Ин, радостно заулыбавшись в темноту, потянул за собой королеву. Свою королеву. Или короля? Он еще не определился. Но точно знал, что, невзирая на все пит-стопы, которые его будут ожидать в ближайшем будущем — а один серьезный разговор с Цзян Чэном мог затянуться неизвестно на сколько кругов — он еще обязательно вернется на одну трассу с этим человеком. И снова пройдет ее на полной скорости, срывая тормоза и отдавая полный контроль.